Сломай меня, если захочешь - Анель Ромазова

— Ты что творишь, с ума сошел?

— Ага, давно уже, не знала — даже не остановился, нажал домофон и внес меня как куль в подъезд.

— На пол поставь, а то заблюю тебе штаны.

Послушался и поставил пред лифтом, нажимая вызов.

— Где мы?

— У меня здесь квартира.

— И зачем мы сюда приехали?

Молчал, пока в квартиру не зашли. Я вообще не знала, что от него ожидать. Непредсказуемый. Прет на пролом. Как остановить его как. Он же не сможет избить всех, кто по его мнению, мог это сделать. Или может. Как теперь выпутаться. Я не знаю, нет, не так Я НЕ ЗНАЮ. Я просто в шаге от истерики грозящей похоронить здравый смысл лавиною горячих слез.

Кинул ключи на стойку. Подошел ко мне.

— Подними руки.

— з..зачем — от напряжения меня начало трясти. Как марионетка послушно подняла руки, позволяя снять толстовку. Отбросил в сторону и схватился за край свитера, приподнял, но заметил мой голый живот, то как я судорожно сжала края.

— Сонь, я тебя не обижу. Не бойся меня, пожалуйста — кивнула соглашаясь. Я его не боялась, как можно. Мне просто стыдно, что видел, что увидит другие синяки на руках на спине. Боюсь увидеть отвращение, вместо той нежности что светится сейчас. Я же этого не переживу. Зажмурилась, позволяя избавить себя от свитера.

Я не видела, только слышала, как втянул воздух сквозь сжатые зубы. Пальцами провел по каждой отметине, едва касаясь.

— Соня как давно он это с тобой делает.

Молчу, но глаза открыла.

— Как дома не замечают. Соня, ответь, не молчи. Почему родителям не сказала. Отцу… — на последнем слове я вздрогнула и напряглась, хоть бы не заметил, не почувствовал.

— Это отец — не вопрос утверждение — б**ть Соня — сжал кулаки, зверея на глазах.

— Это не он — идет за ключами, даже не слушает — это не специально, я сама виновата. Макар, пожалуйста — хватаю за руку, пытаясь удержать. Иначе …. Срываюсь на истерику, захлебываясь слезами, только одно шепчу.

«я сама виновата»

Остановился, смотрит на меня, потом обнимает, гладит по голове.

— Бемби, не реви. Ты не виновата. Как вообще… у меня в голове не укладывается. Он же ублюдок конченый, я ему руки оторву, слышишь. Больше не посмеет. Я позабочусь о тебе

— Макар, не надо, он больше не будет. Там мама, она не переживет. Я тебя умоляю. Сейчас нельзя, через два месяца, я сама… сама заявление напишу — молюсь, что бы сработало. Отпускает из рук. Отходит.

— Сонь, я понял все. Мне остыть надо, пройдусь и вернусь. двери запри, меня дождись, обсудим.

— Макар ты не…

— Не сейчас, потом Соня, потом — вышел, а я молюсь что бы понял, послушал.

Сползла по двери, в ужасе представляя, что теперь с нами будет.

Гнал во всю дурь. Насрать, на красный, на то что подрезаю. По*уй. Я разорву уе*ка голыми руками. Как можно свою дочь, она же принцесса, на нее молиться надо, оберегать. А он кусок дерьма.

В голове взлетали, накаляя и без того шипящее сознание, вытесняя любую более менее здравую мысль синяки На руках, На бедре. Он ее душил. Мозг взревел, отказываясь принимать такую реальность. Это Б***ть как, как, такое может быть. Это не укуренный отморозок, спаливший все человеческое в химии, это ее отец. Он на руках ее держал маленькую. Да нет, не одной причины, способной заставить так с любой поступить. А Соня. У нее же глаза как у бемби, большие карие. На нее не то руку поднять, голос повысить нельзя. Защитить хочется от всех, от себя.

Я уже знал, что м**к работает на заводе охранником, что сегодня в ночную смену. Значит сейчас дома, отсыпается. Знакомый айтишник, помог достать всю инфу, позвонил пока ехал. Соня умоляла, что бы мать не узнала. Она сейчас на работе, значит надо сделать так, что бы он и пальцем не тронул ее. При этом сохранить секрет, я обещал. Хотя какого черта не понимал. Но обещание сдержу. Это дерьмо, ее папаша, вряд ли брыкаться будет, такие как правило на равных не сильно смелые. Их заводит, издеваться над теми кто слабее, постоять за себя не может. Представив себе миниатюрную фигурку, съежившуюся от побоев, руки на хрупкой шее. Взревел, давя на газ и рискуя впечататься в бетонную колонну. Но на это тоже плевать. Лютый на свободе, а значит, на адекватное поведение рассчитывать не приходиться. Кровь звенела, проносясь по венам, сметая ориентиры.

Затормозил у подъезда, стирая шины. Просто перекрыл проезд, вылетая из тачки в бешенстве и безумии. Двери машины так и остались открытыми, но я не соображал, двигался на адреналине в купе с яростью. Меня аж потряхивало. Так было впервые. Настолько бесконтрольно. Взлетел по ступеням, нужно двигаться все время, поэтому лифт игнорирую. Так быстрее. Первый этаж… третий… пятый. Седьмой. Звоню. Шаги. Раз. Два Три. Щеколда отсчитывает.

— Вы, Михаил Гордеев — спокойно. Снаружи.

— Да, молодой человек, а… — договорить не успел, кулак врезается в челюсть, хрустя лопающейся плотью. Как маньяк, кайфую от боли, расплывающейся в зрачках мрази. Отлетел в сторону. Поднялся в попытке отразить очередной удар, даже сам попытался ударить, но где ему соперничать с моим безумием. Схватил занесенную руку, скрутил, сломал. Прижал, давя коленом на горло. Смотрю безжалостно, наслаждаюсь, как хрипит. Зрачки расширяются в преддверии гипоксии. Тебе конец.

«Макар, пожалуйста» как вынырнул из багрового болота. Встряхиваюсь. Показалось, что Соня здесь. Просит, что бы остановился. Он почти не дышит, но еще жив. Убираю колено, охеревая насколько все далеко зашло, еще секунда и я бы его убил. Пока уе**к хватая воздух, приходил в себя, ушел в ванну, смыть кровь. Остыть немного. Когда вернулся, он сидел на полу, придерживая сломанную руку и пытаясь набрать в телефоне 112

— Полицию вызываешь? — спросил с издевкой, от неожиданности телефон выпал — Валяй, заодно расскажешь, как вчера душил родную дочь.

— Она… она заслужила. Шлюха. Я и тебя посажу.

— Послушай, ты кусок дерьма, я тебя не убил, потому что ей обещал — подошел ближе — если еще раз, хоть пальцем. Я тебя прикончу и глазом не моргну, мне даже понравится. Хочешь ментам набрать. Вперед, только огорчу тебя сразу, мне нихера не будет, а вот тебе П***ц. Вся семья узнает, как ты стресс снимаешь. Тебя посадят и это вообще отлично, я бы так и сделал, но Соня против. За мать переживает и брата. Так что живи и помни хоть пальцем…

— Тебе это с рук не сойдет я… — прохрипел и закашлялся на последнем слове.

— Тебе же сходило, а мне с моими деньгами даже убийство по карману. Я пошел, а ты придумай легенду, как сломал руку.

Вышел на лестницу, насвистывая. Спустился на лифте. Ярость нашла выход. Адреналин ушел, оставляя вакуум в голове. Я был уверен, что этот трус не посмеет больше лезть к Соне. И сказать о побоях не осмелится. Гнида будет врать, до последнего, прикрывая свою задницу.