Царство медное - Елена Ершова

Виктор поднял брови.

– Как это понимать?

– Получишь много ответов, но тебе этого будет мало, – сказала ведьма. – Ты никогда не остановишься, пока в сердце твоем яд.

Виктор промолчал и отнял руку, хотя на душе стало неуютно.

Ночь упала на избушку траурной вуалью. Сразу похолодало, ветер протяжно застонал в ветвях сосен, будто жалуясь на вечный холод и одиночество. Виктору подумалось, что он уже давным-давно не видел солнца. И тоска по дому заскреблась под ребрами.

Сколько он еще пробудет в пути? И увидит ли вообще дом?

Виктор долго не мог уснуть, прислушиваясь к потрескиванию стен и шорохам. Прошедшую ночь он старался не вспоминать, но картины расколотого черепа Линды и вздувающейся пузырями жижи еще долго мучили его.

Потом он заснул.

Проснулся оттого, что почувствовал тяжесть с одной стороны кровати. Кто-то опустился рядом с ним и мягко взял за выпростанную из-под пледа руку.

Виктор взвился, сбрасывая остатки сна. Но это был не болотник и не домовой, а Нанна, что сидела, поджав ноги, и ласково улыбалась в темноте.

– Что тебе надо? – сердито спросил Виктор.

– Не бойся. – Ее голос был нежным и ласковым, как журчание родника. – Хочу с тобой поговорить.

– Не хочу я ни о чем говорить! – За злостью Виктор попытался скрыть испуг. В темноте русоволосая ведьма напомнила ему ту, что приходила прошлой ночью к Яну, – юную девушку с распущенными волосами.

– Хочу тебя предупредить. – Нанна снова взяла его за руку. – Я не могла сказать этого, пока рядом находился Ян. Но теперь он спит, поэтому, пожалуйста, выслушай меня.

Ее настойчивый и ласковый голос успокаивал, пальцы гладили руку Виктора, как гладит своего малыша мама, если тому вдруг приснился ночной кошмар.

– Будь осторожнее, – продолжала она. – Не доверяй ему. Да, они действительно умеют позаботиться о своем хозяине. Они будут выполнять все твои капризы, пока ты будешь нужен. Пока действует договор. А потом… потом они выпьют твою душу. Оставят пустую оболочку.

– Я не собираюсь доверять ему, – возразил Виктор.

Нанна усмехнулась.

– О, ты будешь!

– Я видел, как он убил людей.

– И убьет еще, – сказала Нанна. Она постепенно переползала ближе к Виктору, ее поглаживания становились все нежнее, ладонь скользнула к его груди.

– Ко мне редко заходят мужчины, – прошептала ведьма. – Только когда хотят чего-то, как ты. И я даю им это. И они дают мне взамен свою ласку…

Теплая женская ладонь скользнула ниже. Виктор вздохнул прерывисто, дернулся.

– Не бойся, – повторила Нанна, прильнула к нему, крепко обвила руками. – Не бойся, я умею любить, хотя и слепая.

Ее губы мягко коснулись его губ, в них было тепло, и нежность, и душистое разнотравье. Кожа – белее белого, бархатистая. Тело – горячее, податливое. Все ночные страхи отступили, попрятались до времени в темные углы.

Сорочка давно упала в ноги, ладони мужчины скользили по телу, поцелуями Виктор покрывал шею Нанны. Но остановился, наткнувшись на порезы, пересекающие ее груди. Ведьма вздрогнула, вздохнула сквозь сжатые зубы.

– Кто тебя так? – Виктор с тревогой заглянул в ее лицо.

Белые глаза ничего не выражали. Но гримасу боли на ее лице сменила печальная улыбка.

– Ян? – догадался Виктор, прежде чем Нанна ответила ему.

– Да. – Она стыдливо склонила голову и добавила, будто оправдываясь:

– Осы больно жалят… Не умеют по-другому. Но я не виню его. Я обязана ему жизнью. Знаешь, – она прильнула к нему на грудь, зашептала тихо: – С детства у меня начали проявляться способности. Я могла сделать так, чтобы заболел пастух, который обругал мою мать. Могла сделать, чтобы у соседской сплетницы коровы прекратили давать молоко. Не было никого, кто научил бы меня контролировать это. И потом, – она вздохнула, – потом мужчины этой деревни вытащили меня из родительского дома, с кровати, ночью, отвезли в лес и избивали до смерти. Били по телу, по голове… – Она коснулась дрожащей рукой своего лба. – Поэтому я ослепла. А потом пришли они. Васпы. – Нанна перешла на свистящий шепот: – Ян спас меня. И сжег мою деревню дотла…

Она замолчала, снова потянулась к Виктору губами.

– Я обязана ему, понимаешь? – вдохнула она в самые его губы.

– Он тебя любит?

Нанна улыбнулась горько.

– Осы не умеют любить. А я… я умею.

Она поцеловала Виктора долго, сладко.

– Мой человек с юга, – шепнула она. – Пожалуйста. Подари мне немного своей ласки!

Потом наступило утро, и они снова засобирались в путь.

Нанна стояла на пороге, босая, будто не ощущала холода. Ее длинные волосы трепал ледяной ветер.

– Спасибо, – шепнула она Виктору, когда тот набросил на ее плечи шаль. Он наклонился и мягко поцеловал ее в висок.

– Я буду о тебе помнить, – пообещал он.

Ведьма вздохнула, укутала в шаль руки.

– Будь осторожен, – на прощание сказала она.

И ухватила за рукав проходившего мимо Яна.

– Ты тоже остерегись, оска.

Он резко отдернул руку.

– Я знаю, ведьма.

Нанна отступила виновато, прислонилась к дверному косяку.

– У меня ощущение, – прошептала она, – что эта встреча может стать последней…

Вездеход набирал скорость, и Виктор видел, как уменьшается тонкая фигурка Нанны. На сердце было тревожно.

– Как же она тут будет одна… – начал Виктор, но Ян резко его оборвал:

– Это неважно. Важно – скоро мы прибудем в город. Оттуда мы сможем уехать на юг.

– Зачем тебе на юг? – наконец оторвавшись от окна, осведомился Виктор. – Я слышал, ты хочешь найти кого-то.

– Да.

– И кого?

– Девушку.

Брови Виктора удивленно поднялись, он переспросил:

– А на севере они уже перевелись?

– Она особая, – пояснил Ян.

– И что же в ней особенного, в этой странной южной девушке? Чего нет во всех остальных девушках мира?

На этот раз Ян улыбнулся почти человеческой улыбкой.

– О! – с благоговением сказал он. – Это самая сладкая девушка на свете.

В столицу поезд пришел в семь часов утра.

Лиза Гутник сонно поплелась в конец вагона, где ей пришлось дождаться очереди в туалет. Вода текла ржавая, набирать ее в рот было неприятно, и Лиза поспешно сплевывала ее вместе с пастой, краем глаза следя, чтобы кто-нибудь, дергающий дверь снаружи, не сорвал и без того хлипкий засов. Потом она сделала себе инъекцию инсулина, выкинула использованную бумагу и пустую ампулу в унитаз и отправилась собирать чемоданы.