Горец. Имперский рыцарь - Дмитрий Старицкий

У себя в салоне отложил кресты и медали на всех присутствующих при эшелоне. А оставшиеся знаки складировал в сейф. До будущего награждения штурмовиков генералом Аршфортом.

Принц обещал мне лично провести церемонию награждения героев из наличествующего личного состава, если такой возможности не выпадет у короля.

— Сам понимаешь, Савва, форс-мажор… Это сродни стихийному бедствию.

Я не тупой. Намек на императора понял. Даже столько не на самого императора, сколько на его свиту. Слава ушедшим богам, она была у него по-походному небольшой.

И если отношения Бисеров и императора ко мне понятны и прозрачны, то благоволение ко мне рецкого маркграфа до сих пор для меня загадка. И не только для меня. Оттого и ползут по империи слухи, что я его бастард. От непонимания.

Когда бойцы закончили обед и наводили порядок вокруг своего тупичка, прибежал вестовой из ольмюцких гвардейцев и приказал ожидать «их величества». После чего я перекинул всех на уборку с левой стороны эшелона, где мотоброневагон находился своей самой покоцаной и живописной стороной. Товар, так сказать, лицом. А мусора скопилось на путях прилично. Правы предки, которые утверждали, что «чисто там, где не сорят».

Через час примерно выставленные мной махальные стали подавать условные знаки.

— Так, бойцы, — прикрикнул я, — изображаем кипучую деятельность по уборке уже убранного. Ждем команду. Тавор — в салон. Приготовь стол, наградной комплект и жди отмашки.

При приближении сдвоенной свиты монархов я рявкнул:

— Отряд! Строиться!

И мои бойцы, аккуратно закидав метлы и лопаты на платформу, где составленные в козлы стояли их винтовки, быстро выстроились вдоль состава. Можно было бы и лучше построиться, но и так неплохо, все же тут не ровный плац. Даже паровозная бригада пристроилась с краю, хоть и не обязана была этого делать. Но любопытно им. Когда еще вживую увидишь самого императора?

Сам я, отдав необходимые уставные команды, встретил эту отару генералов у края строя.

— Ваше императорское и ваше королевское величества, подразделение отдельного броневого отряда при первом армейском корпусе следует в депо Будвица для починки разбитого в бою мотоброневагона. Докладывает командир броневого отряда лейтенант воздушного флота Савва Кобчик.

— Так вот ты какой… Кобчик, — покачал головой император. — Здоровая орясина.

Сам император был тоже высок, но несколько пониже меня.

— Рад стараться, ваше императорское величество, но моей заслуги тут нет — это родителей труды.

— Ты ранен, барон? — участливо спросил старший Бисер, увидев на виске пластырь, торчащий из-под моего кепи.

— Так точно, ваше королевское величество. Был ранен, но остался в бою при защите захваченного железнодорожного моста.

— Можешь заменить свой знак за ранение на золотой. Насколько я помню, это третье твое ранение на нашей службе, — отметил король.

— Так точно, ваше королевское величество. Третье.

— Когда ты все успеваешь, Кобчик? — с ехидцей спросил император. — И завод, и пулеметы, и бронепоезда, и воевать, и в небе летать…

— Я растягиваю сутки на лишний час, ваше императорское величество.

— Как это? — откровенно удивился император.

— Ложусь спать на час раньше, ваше императорское величество.

В отаре свитских раздались приглушенные смешки.

— Показывай свое воинство, клоун. — Император сделал каменное лицо. Видимо, он не любил, когда над ним подшучивают.

Оба монарха прошли вдоль всего строя, внимательно вглядываясь в лица, потом обратно к его середине.

— Здорово, молодцы, — воскликнул император.

Бойцы заученно рявкнули:

— Здвав желав, ваше императорское величество!

Не подвели, орелики. Хорошо гаркнули.

— Поздравляю вас со славными победами над исконным врагом с востока.

— Рады стараться, ваше императорское величество, на благо императора и отечества.

— Это хорошо, что рады стараться. — Глаза императора потеплели. — Награждать вас будем. Заслужили.

Я дал отмашку. Тавор с двумя бойцами, до поры скрытые в салон-вагоне, споро вытащили узкий стол, красную бархатную скатерть, наградные книжки, сами медали и пакет с булавками. Стол быстро установили недалеко от их величеств, подбив под одну ножку камень, чтобы не косил. Аккуратно все разложили на столе. И замерли рядом навытяжку.

— Встать в строй, — скомандовал я им.

Император посмотрел на кучку сияющих новой чеканкой серебряных медалей на лентах Креста военных заслуг и обратился к Бисеру:

— Твои награды, ваше королевское величество, тебе и награждать. Я рядом постою. Посмотрю на героев. Читал я донесения об их подвигах и, откровенно говоря, не верилось. А теперь смотрю на них воочию и понимаю: такие орлы могут даже чудо совершить.

Сомнительный комплимент для ольмюцкого короля, учитывая, что в строю стоят в подавляющем большинстве радикально блондинистые рецкие горцы. А не огемцы или удеты. Так и угадывается, что в будущей истории этой войны, написанной в имперской столице, главную заслугу в нашей победе припишут именно горцам. Как гегемону победы. Потом имперским гвардейцам, а потом уже местным… на подхвате. История — вещь несправедливая по определению. Что в ней выпятить, а что затушевать, решат те, кто ее пишет, или заказчик тех, кто пишет.

А император уже перевел свой взгляд на вмятины и разбитые швы в броне боевого вагона, покачивая черной лакированной каской с позолоченным медным кантом. Видно, что впечатлился.

Начиная с вахмистра, вызывали по очереди награждаемых, и король прикалывал булавкой им медаль на грудь. Или крест.

Тавор получил-таки свой вожделенный крест (за ночной бой с пластунами ему награду так и зажали, хотя я представлял).

Следующего за ним в очереди инженера я представил особо:

— Инженер-ефрейтор Болинтер, ваши величества. Механик автономного броневагона и изобретатель калильного двигателя внутреннего сгорания, установленного на нем. Именно благодаря его двигателю мы смогли воевать в отрыве от основного бронепоезда, движимого паровозом. Ефрейтор был ранен осколками, но остался в бою, заменив тяжелораненого пулеметчика. Представлен к Кресту военных заслуг с мечами.

Совсем не боевой вид инженера, диссонирующий с бравыми рецкими бойцами, обратил на себя внимание монархов.

— Поздравляю вас старшим фельдфебелем императорской гвардии, — вдруг заявил император Болинтеру, после того как король прицепил инженеру на грудь крест. — Останьтесь после церемонии, я хочу посмотреть на ваш двигатель.

Тут вдруг над головами тревожно закаркал крупный лесной ворон. И я понял, что меня грабят, вот так среди бела дня, а в качестве компенсации вешают на мою шею рыцарский крест. Чернёную серебряную фитюльку вместо будущих моторов. Неравноценно.