Рассвет костяной волшебницы - Кэтрин Парди

сделать мать в прошлый раз, – я открыла Врата. Мою песнь сирены приняли боги. И она открыла все Врата для переправы в мире. Так что Леуррессы из ближайших и дальних земель могут выполнять нашу священную работу.

Впервые в жизни, меня захлестывает прилив гордости за то, что я родилась Леуррессой.

Пронзительный крик эхом отражается от скал, окружающих бухту. И возникшее внутри тепло рассеивается. Мертвецы приближаются.

Стиснув посох, я поворачиваюсь и готовлюсь к бою. Мои обязанности на сегодня не закончились. Помимо открытия Врат, я должна провести каждую из призванных душ через них. Заключительный акт переправы ложится на плечи matrone… на мои плечи.

Пернель в нескольких шагах от меня принимает боевую стойку. И остальные Перевозчицы следуют ее примеру, вскидывая посохи. Мечи и кинжалы здесь ничем не помогут. Да, мы сражаемся с непокорными мертвецами, но душу нельзя убить; ее можно только переправить.

Скалы озаряются вспышками chazoure. Не обладай я ночным зрением, дарованным мне козодоем, то не смогла бы увидеть цвет светящихся душ. Другие Перевозчицы тоже обладают этой способностью, полученной из костей благодати, принадлежащих им. Поэтому сейчас их тела напряжены, а взгляды устремлены к скалам и пещере на берегу, где появляются души. Первая душа, достигшая моста, окутана цепями. Это Скованный, которого наказали боги за его непростительные грехи. Он настоящий гигант и как минимум на полметра выше меня. А еще двигается очень быстро. Он несется по сухопутному мосту, уклоняясь от большинства ударов посохов Перевозчиц. А тех, от которых увернуться не удается, Скованный, кажется, не замечает. Он несется вперед, не сводя с меня взгляда светящихся chazoure глаз, потому что именно я играла на флейте. Скованный, как и все души, не может сопротивляться призыву прийти на мост, но все еще отчаянно стремится избежать вечности в Подземном мире.

Элара, помоги мне. Я не готова.

Пернель раскручивает посох, чтобы перекрыть мост шириной чуть больше трех с половиной метров, чтобы задержать Скованного и выиграть для мне время. Но я просто отступаю назад.

Песнь Тируса отдается в позвонках.

Я оглядываюсь и охаю. До Врат воды осталось меньше шага. Я неуверенно шагаю вперед, чтобы оказаться как можно дальше от них. Скованный гигант протискивается мимо Пернель и бросается на меня.

– Выпад, сальто, удар! – кричит она.

И я, не задумываясь, выполняю контратаку, выученную еще в детстве. И это срабатывает. Мне удается обмануть Скованного ложным выпадом, после чего я перепрыгиваю через его голову и, развернувшись, ударяю концом посоха в спину.

Его вполне осязаемое тело устремляется вперед, но Скованный умудряется выпрямиться. Рыча, он поворачивается ко мне лицом. Буквально в мгновение ока. И хватает мой посох, не давая нанести новый удар. Его взгляд цепляется за мое ожерелье с костями благодати. И глаза широко распахиваются. Не знаю, что его привлекло, но это дает мне возможность выдернуть посох из его руки и вновь ударить его в грудь. Скованный тут же падает в шелковистые черные воды Врат.

Я с трудом восстанавливаю дыхание и кивком благодарю Пернель. Она кивает в ответ и устремляется на помощь Дольссе, которая не справляется с встревоженным ребенком. Он из Освобожденных, но напуган загробной жизнью. Другие Перевозчицы подбадривают и уговаривают одних или сражаются с другими. Я же замерла в конце моста, ожидая пока какая-нибудь душа доберется до Врат, сопротивляясь соблазну шагнуть в Подземный мир.

Призыв силен, но вполне преодолим… по крайней мере для меня. А вот Аилессе пришлось с ним побороться, но она, в отличие от меня, всегда искала острых ощущений и шла на поводу у эмоций, а не разума.

«Сабина».

Я хмурюсь. Кто окликнул меня? Женский голос едва перекрывал шум приливных волн и льющегося дождя.

«Сабина».

Этот красивый голос звучал словно музыка.

«Сабина, обернись. Я здесь».

Все внутри сжалось в тугой комок. Это просто невозможно…

Я оборачиваюсь. И смотрю на черную завесу Подземного мира. Я чувствую, как кровь отхлынула от лица. Моя мать… стоит сразу за Вратами из воды.

Одива все так же невозмутима и в то же время сурова. Мертвенно-бледная кожа, копна волос цвета воронова крыла, красные, словно кровь, губы. А еще на ней кости благодати, которые она носила при жизни. Кулон из кости медведя-альбиноса, вырезанный в форме когтя, раскачивается среди настоящих когтей медведя на ее трехъярусном ожерелье вместе с зубами ската-хвостокола. Плечи закрывают эполеты из перьев и когтей филина, один из которых тоже вырезан из кости. А на ее голове корона из позвонков асписовой гадюки и черепа гигантской вечерницы, которая всегда казалась мне устрашающей.

Но мать не может… не может быть жива.

– Ты умерла.

Мой хриплый голос едва ли громче шепота, но, видимо, она услышала меня, потому что тут же спрашивает:

– Разве я свечусь chazoure?

Я качаю головой. И неистовый стук сердца отражается эхом в небе над головой.

– Но как ты?..

– Где твоя сестра, Сабина?

Я недоуменно моргаю.

– Она… она…

Ребенок-Освобожденный, рыдая, прижимается ко мне. Девчушка выглядит младше Феличе и Лизетт, самых младших представительниц famille. Я оцепенело беру ее за руку и под неотрывным взглядом матери подвожу к Вратам Элары. А как только девчушка вступает на лестницу, не задумываясь возвращаюсь к Вратам Тируса. Словно не управляю своим разумом и телом. Мне все еще не верится в реальность происходящего, но это так. Ведь мне подобное бы даже в голову не пришло.

– Я застряла здесь, Сабина. – Одива протягивает руку к Вратам из воды. – И чтобы освободиться, мне нужна старшая дочь. Где она?

– Аилесса не… – Я сжимаю губы.

Мне не следует разговаривать с ней. Я отступаю на шаг и оглядываюсь по сторонам в поисках Пернель. Она подскажет, как поступить. Но самая молодая из старейшин сражается с двумя Скованными. Да и остальным Перевозчицам не до меня. Все их внимание сосредоточено на душах.

– Почему роль matrone сегодня исполняет не Аилесса?

Одива пристально посмотрела на конец моста, где я стояла. Песня сирены Тируса все еще звучала из Врат, и ее темное очарование развязало мне язык.

– Ее amouré оказался принц Южной Галлы. А его отец, король, при смерти, так что… скоро Аилесса станет королевой. – Ради защиты Аилессы я готова морочить голову матери, хотя сделаю все, чтобы помешать Казимиру добиться своего. – Она считает золотую корону привлекательнее места matrone, – не удержавшись, добавляю я, чтобы посильнее разозлить Одиву, хотя прекрасно понимаю, что это не так.

Аилесса всю жизнь готовилась к тому, чтобы стать во главе нашей famille.

Одива склоняет голову с присущей только ей элегантностью.

– А