Самоцветные горы - Мария Семенова

…В воде!!!

В ледяной, чёрной, неспешно и беззвучно перетекавшей воде!..

Тут уже липкие клочья дремоты, опутавшие разум Хономера,разлетелись сразу и без остатка. От неожиданности и испуга молодой жрец резкосел и зачем-то спустил с ложа ноги… Естественно, чтобы сразу вымочить их почтипо колено. В первый миг талая вода показалась ему крутым кипятком. Хономертотчас отдёрнул и поджал ступни, но с них потекло на подстилку и одеяло, ещёостававшиеся сухими. Хономер тряхнул головой, уже окончательно возвращаясь креальности, и подумал о том, что где-то здесь, медленно кружа в черноте, неиначе как плавали по палатке и его сапоги, и вся верхняя одежда, и кожаныйкороб с книгами, которые он счёл необходимым взять с собой в путь… Или, может,уже и не плавали, а, намокнув, тихо погрузились на дно… то есть на пол…

Тогда-то Хономер вспомнил скверные сны, изводившие егоночью, и его в самый первый раз посетила мысль о могущественной инедоброжелательной Силе, надумавшей воспрепятствовать благочестивомупутешествию. Мысль была тревожной, неожиданной и неприятной. И, пожалуй, дажекощунственной. Он привык считать, что служит сильным Богам. Вероятно,сильнейшим в этой Вселенной. И он вовсе не ждал, чтобы Кто-то дерзнул вот так,совершенно в открытую, противостоять Им… так неужели?.. Неужели на Их Радетелявсё-таки Некто восстал – и, судя по всему, преуспел, хотя бы и временно?..

Хономер бесповоротно погнал прочь этот помысел, способныйпоколебать веру более слабого человека, и решительным, на сей раз вполнеосознанным движением спустил ноги в воду. Сильным Богам нужны сильныеслужители. Сильные и непреклонные. Они посылают Своим верным испытания вродетеперешнего, дабы выбрать достойных, а от прочих отвратить Свой благословляющийвзор…

Голени стали быстро неметь. Не ступни, а почему-то именноголени. Избранный Ученик стащил с ложа полусухое одеяло, завернулся в него, какв плащ, и по памяти устремился к выходу из палатки. Оттуда понемногу уже началиневнятно доноситься обеспокоенные голоса. Ещё не хватало, чтобы его нашлиздесь, точно мокрую курицу, ожидающую на насесте избавления от нечаянногополоводья!..

Снаружи, как он и предвидел, оказалось много светлей, чемпод войлочно-кожаным кровом. В мутном предутреннем свете лагерь являл собойочень неприглядное зрелище. Скалы, ограждавшие от ветра выбранную для ночлегаплощадку, образовали нечто вроде природной запруды. Так вот, на всём еёпространстве разлилась неимоверная лужа, а вернее сказать, целое мелководноеозеро. Шатры, поставленные вчера на мокрых, но ни оползнем, ни потопом негрозивших камнях, торчали из воды, словно одинокие острова, а от веселогоревших костров остались лишь покосившиеся рогульки для котлов. Рябь, гулявшаяпод порывами ветра, смывала сажу с выпуклых днищ.

Одни лошади да вьючные мулы не ведали забот и хлопот. Всеони собрались в единственном закоулке, куда не добралось наводнение, итерпеливо стояли, сбившись в кучку и повернувшись крупами к Воротам. Они знали,что напасть не продлится вечно. Ветер раздувал им хвосты и подбрасывал намордах опустевшие торбы, в которые с вечера был заботливо насыпан овёс.

Хономер зачем-то оглянулся на свою палатку и увидел, как извходного отверстия, неторопливо и словно бы насмешливо покачиваясь, выплываютего сапоги. Он схватил их и стал поспешно натягивать, потому что даже ему,закалённому Радетелю, оставаться босиком сделалось уже вовсе невыносимо. Сапогибыли, конечно, мокрыми, но плотная кожа давала надежду хотя бы согреть возленог попавшую внутрь воду и не позволять ей перемешиваться с совершенно ледяной,плескавшей кругом.

С другого конца лагеря, гоня ногами волну, навстречуИзбранному Ученику уже пробирался вброд Ригномер. Такой же растрёпанный,недовольный и полуодетый. Он сразу начал оправдываться:

– Сколько здесь хожу, никогда ничего подобного небывало!..

Хономер нетерпеливо отмахнулся:

– Ладно виноватых искать… Пойдём лучше взглянем, откудана нас такая погибель.

Почему-то он вполне верил Бойцовому Петуху и даже в мысляхне держал порицать его за небрежность. И то сказать, площадку пятналимногократные следы старых кострищ, а камни там и сям были тщательно выровненыпод палатки. Люди годами останавливались здесь на ночлег и не знали беды.Отныне те, кто придут позже, будут предупреждены.

Хономер только спросил:

– А сторожа твои что? Проспали?

– Проспали, – мрачно подтвердил Ригномер. – Яобоим уже морды начистил.

Пока они поднимались к Воротам, делалось всё светлее.Вчерашний ветер как будто впрямь устал бушевать. Он не то чтобы окончательноулёгся, но по крайней мере не грозил оторвать неосторожного путника от земли искинуть с гибельной крутизны. Зато из узкого каменного жёлоба Ворот проворнымпотоком истекала талая жижа. Вода, перемешанная со снегом и грязью, лилась илилась, достигая колен, и было понятно, где зародилось предутреннее половодье.Судя по всему, Алайдор вчера накрыло заблудившимся зимним бураном, сугробы,наметённые по тёплой летней земле, очень скоро набрякли, и… только Предвечномуи Нерождённому было известно, когда иссякнет устремившаяся к Воротам река.

Хономер прикинул про себя, удастся ли понудить в неё лошадейи, если удастся, смогут ли животные одолеть холодный поток… Хоть он и знал:перед ним испытание, ниспосланное свыше, – ему почему-то очень захотелосьопустить руки, а проще говоря – плюнуть и, оставив предпринятое, вернуться внадёжную тин-виленскую крепость. Хватит уже с него разочарования погони завенном. Лезть на рожон новой неудачи?..

– Отправь провинившихся вперёд, – велел онРигномеру. – Пусть разведают, как там что за Воротами и насколькопроходима дорога!

А сам невольно возвёл глаза к угадывавшейся вдали громадедвуглавого Харан Киира, безмолвно вопрошая: “О Братья, прославленные в трёхмирах… За что?..”

У вершины священной горы колыхалась кисея снега, сдутоговетром. Она развевалась, как победное знамя. Возле Престола Небес царил вечныймороз, невыносимый для смертных.

В это время над горизонтом показалось солнце. От двоихсегванов, стоявших в устье Ворот, светило закрывали толстые облака, но великийХаран Киир озарился – и радуга, вспыхнувшая в прозрачном снежном плаще, озарилаотражённым светом всю его младшую родню, замершую кругом, и даже относительнонизменные предгорья. Лучи, отброшенные вечными ледниками, достигли Алайдора иЗимних Ворот, и вновь возникшие тени на какой-то миг столь замысловато переплелисьс прежними, залёгшими ещё с ночи, что перед глазами Хономера мимолётно возникловидение из недавнего сна. Маленькая, но облечённая безмерной властью женщинастояла в Воротах, не касаясь, впрочем, земли и воды, и укоризненно-грозно звалаего по имени:

“Хономер… Хономер… Ты провинился, Хономер…”

* * *

Нисхождение в Понор не получилось ни праздничным, ниразудалым. То есть запас полупохабных и вовсе непотребных песенок у Шамарганаоказался воистину неисчерпаемый – нашлись даже такие, которых ни Волкодав, ниВинитар доселе не слышали, – но вот дыхания, чтобы горланить их впосрамление охотникам, очень скоро перестало хватать. Над ущельем, по которомудвигались трое беглецов, навис край ледника, длинным языком протянувшегося состороны гор. Когда впереди замаячил иссечённый трещинами молочно-голубой горб,стало ясно, что ледник уже накрыл Понор и неотвратимо двигался дальше, падая вущелья и заполняя их битыми глыбами, постепенно смерзавшимися воедино уже нановом ложе. Винитар позже говорил – на какой-то миг он даже испугался, решив,что Понора им не удастся достичь. С одной стороны, вроде смешно: человек междудвух смертей забоялся, что в одной из них ему будет отказано, причём в той,которую он успел вроде присмотреть. А с другой стороны, кому ж хочется, чтобыпосле смерти его ещё и сожрали?..