Наследник для медведя - Анна Владимирова

— Денвер в игровой? — поплелась в ванную.

— Да, — донеслось до меня в прикрытую дверь.

Я залезла под душ, но вместе с водой на меня обрушилось понимание всего, что сделал Рэм. Он обещал, что будет больно. Подставил меня сразу под все удары — руководство департамента будет иметь много вопросов к той, которая «завела отношения» с персоной нон грата. Отношения с полузверем для меня немыслимы. Это крест на карьере с вероятностью девяносто девять и девять процентов.

— Сволочь, — выдавила я, жмурясь на поток воды и кусая губы до боли, силясь не разреветься. — Какая же сволочь!

В груди клокотала злость. Самое простое — настучать журналистам, что я понятия не имею ни о каком Рэме Арджиеве, и это все — ложь! Но если он умудрился отменить все мои записи на прием вчера, то что говорить про папарацци? Говорить на допросе, что он врет? А отметины?

— Вылезай, — прозвучало хмурое позади.

— Ты не обнаглел? — не обернулась я.

— Немного, — и Джастис протянул мне полотенце. — Что от тебя нужно Арджиеву?

— Я не знаю, — замоталась в полотенце. — Он просто появился на вечеринке брата и… мы переспали.

— Он заставил. — Я молча обошла его и вышла в палату. — Вика, так нельзя, — следовал по пятам мужчина.

— Он отменил вчера все мои записи к врачам, — уселась я за стол. Обед призывно пах, но аппетита не было. А вот за стаканчик с кофе я схватилась с энтузиазмом. — Думаешь, я что-то могу?

— Если я заявлю на тебя права…

— Нет, — подняла на него взгляд. — Он далеко не идиот и поймет, что ты это придумал вчера. — Меня покоробило от того, что пришлось снова обсуждать с ним свой секс с Рэмом, но пресекать это нужно было раньше и решительней. Теперь поздно. — И что-то мне подсказывает, что твои «права» он тоже легко оспорит.

Он только гневно раздул ноздри, но промолчал. А я внезапно успокоилась. Вчера еще я что-то могла, сегодня Рэм поставил крест на любых моих усилиях. И это неожиданно позволило вдохнуть глубже. Понятно, что я ошибалась. Пока сижу здесь, Рэм кажется далекой проблемой. Но даже будучи на расстоянии, он смог до меня добраться.

— Все бесполезно, — покачала головой и потянулась к мобильнику, заваленному пропущенными. Первым набрала секретаря.

— Мисс Кэвилл, — простонала мне в трубку Таша, — тут просто апокалипсис! У меня десятки звонков от сми-шников…

— Что от руководства?

— Первым был мистер Келлер, потом Мистер Дан…

Показываться в офисе резко перехотелось.

— Таша, бери водителя и езжай ко мне домой. Мне нужны чистые вещи…

…Пока секретарь выполняла поручения, я самозабвенно возилась с Денвером. Пусть весь мир подождет, а мне нужно собраться, чтобы выйти против всех сегодня. Что-то подсказывало, день будет долгим.

— Ты сможешь посидеть сегодня ночью с Денвером?

Джастис опустил два стаканчика с кофе на стол и повесил переноску с моими вещами на двери ванной.

— Смогу.

— Отлично, — я тяжело поднялась. Денвер смотрел на меня так понимающе — взглядом, на который неспособен человеческий ребенок в его возрасте. — Но я буду стараться вернуться к вам.

Джастис молча проследил мое дефиле в пижаме в сторону ванной, а когда вышла при полном параде, его уже не было. Денвера тоже.

Последним я вытряхнула из продуктового пакета футляр с кольцом. При дневном свете камень не стал светлее, все так же настороженно поблескивая темными гранями. Звериный… Но я все равно надела кольцо и сжала руку в кулак, настраиваясь на долгий день.

А день начался, стоило ступить за порог. На меня косились от стойки ресепшен секретари и сотрудники в коридорах, а в лифте воцарилась гробовая тишина. И только на этаже руководства навстречу стали попадаться те, кто мог позволить себе меня поздравить. Первой это сделала заместитель главного финансиста, да с таким выражением, будто я ей очередь уступила. Второй стала более бесхитростная помощница Келлера.

— Ты почему не сказала? — сдвинул босс густые седые брови, стоило заявиться к нему на порог.

— О чем? — прошла через кабинет к креслу напротив.

— Ну и чем я заслужил такое твое недоверие, Вика? — испытывал он меня взглядом. — Как ты ему попалась?

Я тяжело сглотнула, еле подавив дикое желание сбросить свои проблемы на Келлера и попросить помощи.

Нельзя.

— Это долгая история, — улыбнулась натянуто.

Келлер прищурился. Обмануть его не выйдет, он уже и так все понял, но признаваться и давать ему возможность подставить себя еще больше я не дам. Саторро был прав — нужно отплатить за заботу хоть бы перед увольнением.

— Я никуда не спешу.

— Павел, — заерзала я, — я бы не хотела говорить о личном…

— Вот так мы теперь заговорили, — подался он вперед, складывая локти на стол. — Вся эта история шита белыми нитками. Потянешь — развалится. Чем он тебя шантажирует?

Как же сложно было побороть искушение узнать о Рэме хоть что-то! Я приняла борьбу взглядов с Келлером:

— Если можете мне что-то рассказать про моего мужчину…

Он стиснул кулаки с досады:

— Я могу тебя вытащить!

— Не надо меня вытаскивать. Я встречаюсь с Рэмом давно. Он же работает с моим братом…

— Вика, он под пристальным наблюдением наших безопасников.

— Ну еще бы — у департамента с ним столько сделок.

— Потому что приказ от правительства был — работать. Они хотят, чтобы полузвери были на виду — жать им лапы, общаться, вести слежку… А Арджиев — прирожденный бизнесмен. Учитывая, что добрая часть сырья теперь находится на их территории, перед ним будут ползать на пузе. Но тебе в этой партии делать нечего!

— Не нам с вами решать, — отвела я взгляд. — Вам нужно оставаться на посту…

— Донесли? — раздраженно поднялся Келлер с места и шагнул к окну. Мы помолчали какое-то время. — Скажи, пожалуйста, что я на своем посту, если не смогу даже тебя защитить?

— Не надо меня защищать, — поднялась следом я и направилась к нему. — Пожалуйста, обещайте мне, что по итогу голосования завтра вы останетесь.

Мы оба замерли у окна, глядя на город. Железобетонный, равнодушный. Мы — люди — сами создали себе проблемы, так чего уж ныть? Я сразу знала, куда шла. Не попасть на стык интересов не вышло — бывает. Может, меньше надо было разыгрывать из себя недоступную стерву, которая манит таких мужчин? Плевать я хотела, конечно, и боролась за право делать любимое дело так, чтобы ко мне опасались приближаться и лезть в душу. В любом случае буду платить. За что-то или кого-то — какая разница?

— Никто мне ничего не сделает, — скосил он на меня глаза. — Ты зря переживаешь и защищаешь меня, слышишь?