Наследник для медведя - Анна Владимирова

Я говорила, не рассчитывая быть услышанной, униженно упрашивая Рэма снизойти.

— Мистер Арджиев, — вытащил стетоскоп из ушей доктор, — девушке лучше не нервничать сегодня.

Тот обернулся:

— Подробней.

— Я все напишу. Но в целом состояние удовлетворительное. Отдых, постельный режим, никаких нервов…

Когда он распрощался, я потянула свитер обратно на голову:

— Что дальше?

— Дальше — ко мне. Врача ты слышала.

— Ну да, иначе не впишемся в твою вчерашнюю ложь.

Он подошел к кровати и присел на корточки так, чтобы смотреть в глаза:

— Если я расскажу, что ты собиралась прыгать с крыши, твоему руководству, тебя не допустят не то что к ребенку, за которого ты так переживаешь, а вообще к департаменту. Еще и выдадут пожизненный привод в психбольницу.

Я тяжело сглотнула.

— Меня и так не подпустят.

— Ты ошибаешься, — перебил он. — Работа может остаться за тобой. Все остальное обсудим. А я расскажу, зачем ты мне нужна. Если обещаешь больше не бегать по крышам.

Мы замолчали на какое-то время, просто глядя друг другу в глаза. У меня промелькнуло в памяти ощущение его рывка и объятий там на крыше. Сложно было допустить, что у этого мужчины есть чувства и эмоции, но все говорило о том, что он гораздо интересней, чем я думала.

— Сегодня, — потребовала тихо. — Я хочу объяснений сегодня.

— Собери все, что нужно, — поднялся он и вышел.

Я пришибленно заморгала. Казалось, все это сон. Но чемодан у шкафа говорил о вполне реальной патовой ситуации.

Не найдя, к чему придраться в его содержимом — а скорее, не в состоянии решать, что мне вообще нужно у Рэма — я кое-как справилась с молнией и выкатила его из спальни.

Джастиса не было. Рэм ждал в кухне, о чем-то тихо разговаривая с Киллером.

— Прости, надолго я?.. — осмелела, чтобы задать Рэму вопрос, но когда встретилась с его взглядом, не смогла закончить. — Ладно…

В ванной сгребла все, что попалось под руку, в косметичку и вышла с ней в коридор. Мой кислый вид у чемодана мужчины расценили правильно. А вот внизу нашу компанию неожиданно встретили вспышками камер. Секьюрити Рэма уже сдерживали папарацци, когда мы направились к машине — большому серому джипу. Меня усадили на заднее сиденье, мой чемодан Рэм погрузил в багажник, а Киллер прыгнул за руль.

— Где Джастис? — потребовала я в тишине у Рэма, севшего на переднее.

— Отпустили.

Похоже, ставка в переговорах уже сделана. Взял меня в обмен на жизнь брата, отпустил Джастиса… в обмен на что?.. Узнаю позже — не хотелось начинать выяснять отношения при Киллере.

Бетонно-электрический Смиртон пульсировал светом по сомкнутым векам, спонсируя головную боль. Я съежилась на сиденье и отвернулась, потирая виски.

— Что с тобой? — обернулся Рэм, и я вздрогнула.

— Голова болит.

Наверное, и тридцати секунд не прошло, а мне уже выдали несколько блистеров и бутылочку воды. И это безжалостно добило в добавку к теплым носкам…

— Пей, — глянул он в зеркало заднего вида, и я не сдержала усмешки. С ума меня сведет, чертов зверь.

Когда машина сбавила скорость и въехала в ворота какого-то комплекса, я не узнала район. Смиртон вообще не отличался разнообразием, и лишь дома от года к году становились все выше с целью экономии пространства. За окраины, застроенные двухэтажными особняками, уже шла война.

На территорию высотного дома абы кому было не пробраться. Машина плавно соскользнула на нижний ярус парковки, но выехала под открытым небом на каком-то привилегированном месте. Поданной руке я же не удивлялась. Киллер попрощался с нами на парковке.

— Что будешь на ужин? — нажал верхнюю кнопку Рэм, когда я прошла за ним в лифт.

— Нет аппетита.

— Нет такого вариант, — хмуро пялился он в мобильник. — Я же не торговался с тобой, кастрировать мне твоего коллегу или так выпустить…

Я медленно моргнула, запуская режим «терпения» на полную мощь. Вот она расплата.

— Салат какой-нибудь.

— Подробнее.

— Теплый. С птицей, ананасами, орешками и гранатовым соусом! — процедила раздраженно.

— Пить что будешь?

— Чай латте и бокал вина, — не стала мяться.

Лифт мелодично тренькнул, и я шагнула в коридор, разглядывая двери. Рэм прошел мимо с чемоданом, чиркнул на ходу ключом и посторонился:

— Проходи.

Квартира Рэма впечатляла… пониманием, что никто тут, кроме него, не бывает. Почему-то я была в этом уверена. На нижнем ярусе кухня — все до боли лаконично и холодно. Справа — небольшая гостиная. А закрытая дверь, скорее всего, вела в кабинет. Он направился к лестнице в центре комнаты, намереваясь ввинтить меня с моими вещами прямо в сердце своего логова.

— Подожди, пожалуйста, — окрикнула его хрипло. — Ты обещал объяснить.

Он обернулся и навел на меня свой жесткий взгляд:

— Наш разговор не изменит того, где ты будешь жить.

— Подожди, — вскинула руку, — можно не на такой скорости за меня все решать? Я уже и так вижу, что ты непробиваемый и опасный, но можно как-то между вдохами? Мне же нельзя нервничать!

Он раздул ноздри и стиснул зубы, но вещи оставил в покое. Я обняла себя руками и шагнула в сторону кухни, когда в двери позвонили — доставка еды. Пока Рэм занимался сервировкой, я замерла у окна, глядя на город.

— Высоко.

— Ты вряд ли боишься высоты. Садись, ешь…

Я обернулась, провожая Рэма удивленным взглядом. Он взбежал по лестнице на второй ярус, оставляя меня с ужином один на один. Хотя накрыто было на двоих. Удивило еще и то, что в обеих тарелках был салат из птицы по моему заказу, но только рядом с одной стаканчик с чаем. И бутылка вина в центре. Пока я задумчиво разглядывала стол, наверху послышался шелест душа, и я перевела остекленевший взгляд на вино…

К моменту, когда Рэм вернулся, я не выполнила ни один его приказ. Но зато нашла штопор, откупорила бутылку и теперь смаковала определенно один из лучших напитков, что приходилось пробовать. И не зря. Потому что вид «домашнего» Рэма без анестезии принимать было опасно.

Босиком, в мягких серых штанах и черной футболке, он будто перекрыл мне все надежды на отторжение от этого его странного мира. Потому что таким его отторгать сложнее… Хотя оставался ведь еще разговор. Вся надежда на него.

— Импровизируешь? — оценил он мои успехи.

— Как-то некрасиво начинать есть одной, когда накрыто на двоих.

— У нас нет таких правил, — уселся он напротив.