Змеиный гаджет - Дарья Донцова

Я не знал, куда деваться, поселился в деревне, которая неподалеку от поселка находилась. Комнату у бабы Зины снял. Денег нет, учиться в школе надо еще год. По документам я был совершеннолетним, но в школу отдали меня в восемь лет, надо было закончить одиннадцатилетку. Баба Зина меня постояльцем пустила за работу по хозяйству. Вот уж мне досталось! Всему научился: корову доить, грядки копать, дрова рубить, косить, крышу чинить. В четыре вставал, за полночь спать валился. Вся избалованность исчезла. Суп из одной кислой капусты, который Зина «щички» именовала, мне был в радость. Отварная картошка – лукуллов пир. Белый хлебушек из магазина – лакомство. Хорошо хоть, мамаша сразу оплатила мое обучение по одиннадцатый класс включительно. Одноклассники от меня носы воротили, да я на них внимания не обращал. Сдал экзамены, получил аттестат, решил пойти учиться хоть куда-нибудь. Где примут, там и останусь. Жить у бабы Зины предполагал. Сижу в своей каморке, думаю о безрадостном будущем. И, здрассти, милиция заявилась, руки за спину. Топаем в отделение. Нашли тело Вари! И меня объявили убийцей.

– М-да, – крякнул Кузя, – нельзя назвать тот год удачным для вас.

– Верно, – согласился Андрей, – хорошего было мало. Труп обнаружили на заброшенной ферме, она находилась километрах в трех от нашего поселка. Дом там стоял полуразваленный, сарай без крыши, чуть поодаль гора навоза. Варю повсюду искали, на покинутую ферму заглядывали, но в коровьи испражнения никто не полез. А потом местный селянин там бродил, уж не знаю зачем, увидел Эверест дерьма и обрадовался – бесплатное удобрение. Прикатил на мотоблоке, стал навоз в него перекладывать и нашел тело.

Меня передернуло.

– Ужас!

– Навоз, как грелка, – продолжал Андрей, – здорово ускорил процесс разложения, да еще в нем всякая мерзость живет. Тот, кто останки в куче закопал, знал: вскоре от трупа ничего не останется, только кости. Так и вышло. Когда опера там работали, нашли часы, на ремешке кто-то сделал раскаленной иглой надпись «Андрей Москвин». У пряжки сломался язычок. Следователь сразу решил, что убийца я. Отлично все сложилось. Я местный, про ферму знал. Варю в последний раз видели у меня дома на дне рождения. Про наши отношения все знали. Значит, я девушку убил и закопал. Когда лопатой орудовал, сломался штырек, который в дырочки браслета вставляют. Ремешок расстегнулся, а преступник и не заметил.

Адвоката мне дали бесплатного, тот тихо дрых, со следователем не спорил. А потом мне неожиданно повезло, защитника поменяли. Новый оказался опытным специалистом. Он на суде отлично выступил: «Почему все решили, что часы Андрею принадлежат? Кто угодно мог иглу взять и его фамилию выжечь. Как он труп на ферму доставил? Обычный автомобиль там не пройдет. На велосипеде вез? В руках нес?» И еще много чего говорил. Судья сочла мою вину недоказанной.

Гость замолчал.

– Медальон не обнаружили, – предположил Сеня.

Посетитель исподлобья посмотрел на него.

– Об амулете ни разу не упомянули. И я молчал, не рассказал о подарке Варе.

– Почему? – удивился Сеня. – Вы просили Варю не снимать оберег. Думаю, она именно так и поступила, ушла от вас домой с талисманом на шее. Кто-то, возможно убийца, его сдернул. Медальон мог стать ниточкой, потянув за которую можно было выйти на преступника.

Андрей вздернул подбородок.

– Константин прекрасно знал про оберег, Инга его постоянно носила. Как объяснить, где я монету взял? Сказать правду: вскрыл сейф, чтобы деньги на пиццу спереть, и стащил амулет? И как меня этот поступок характеризует? Я пребывал в уверенности, что меня точно посадят за убийство. Да еще Костя в воровстве обвинит. С умным человеком в камере посоветовался, тот рукой махнул: «Не рассказывай, а то еще пару лет навесят». Вот я и молчал, чтобы срок не увеличили. Не стану рассказывать, где я после того, как из суда ушел, жил. Поменял фамилию на Фонин, не спрашивайте, как это сделал. Рассудил так: пойду на работу устраиваться, анкета будет чистой. А если останусь Москвиным, сразу откроется, что год в СИЗО провел и отпустили меня не потому, что доказано: не трогал я Варю, а по презумпции невиновности. Да любой отдел кадров такого соискателя подальше пошлет.

– Любой отдел персонала сразу увидит, что вы фамилию меняли, и поинтересуется: с какой целью сие проделали, – в тон Абакину произнес Кузя.

– Я в ФСБ не нанимался, – возразил Андрей, – работал по разовым договорам, не утверждаю, что поступил умно. Просто объяснил, по какой причине стал Фониным. Но до сих пор никто не спросил: «Фамилия у вас от рождения?» Хотя у меня все равно кошки на душе скребли, поэтому, когда женился, стал Абакиным. Глубоко Москвина закопал. Камнями закидал.

– Супруга не знает про историю с Гореловой? – спросил Сеня.

– Нет, – коротко ответил Андрей. – Зачем? Я себе придумал нормальную биографию, которая не очень далека от правды. Сын профессора и бизнесвумен. Мамочка, любимая, после смерти обожаемого папочки создала свой бизнес на его бабки, попала под влияние хитрого мужика-альфонса, вышла за него замуж, погибла в ДТП. Отчим меня выгнал, все себе забрал: дом, деньги, бизнес. Я, в то время школьник, сирота, ничего поделать не мог. Конец истории. Постарался забыть детство, юность, Варю. Тесть оказался единственным, кто спросил:

– Почему фамилию менял?

Я ему ответил:

– Она мамина девичья, в память о ней это сделал! К отцу хорошо относился, он был прекрасным человеком. Но мама для меня являлась светом в окне.

Тесть прослезился.

– Если мужчина мать любил, то и к жене хорошо относиться будет.

Петр Алексеевич вскоре после нашей свадьбы умер. Я Соне предложил:

– Давай я твою фамилию возьму, дети наши станут Абакиными, ваш род продлится.

Она заплакала.

– Папа очень хотел сына, чтобы Абакины на земле не перевелись. Я тебе безмерно за это предложение благодарна.

И все прекрасно получилось. Живем счастливо, богато. Представьте мое состояние, когда я увидел сообщение про найденные ключи, а на них монетка висит. Моя. Та самая!

– Вдруг не ваша? – прищурился Семен.

Андрей взял со столика у дивана бутылку с водой.

– Я сразу узнал оберег. На нем выбит чей-то профиль, фраза латинская, на букве N вмятина. Откуда она, понятия не имею. Еще полагаю, что сей «антиквариат» новодел. Ко времени Понтия Пилата отношения не имеет. Небось гадалка его сама у кого-то заказала и за два миллиона моей глупой мамаше впарила.

Андрей посмотрел на меня.

– Простите. Я потерял голову. Оцените ситуацию. Звоню по телефону, а женщина находится в торговом центре, где я работаю. Что я мог подумать?

– Что она шантажистка, которая потребует за оберег немалую сумму, – предположила я.

– Глупо вели себя, – оценил поведение Андрея Кузя. – Откуда Дарье все знать?