Песнь Серебряной Плети - Бранвена Ллирска

Он вопил и хрипел, сипел и захлебывался. Что-то невидимое как будто бы выворачивало его наизнанку, швыряло из стороны в сторону, лупило головой о изголовье кровати, выкручивало руки. А вокруг него на полу, пожирая мохнатый прикроватный коврик вместе с паркетом, с грозным тоскливым воем стремительно разрасталось пятно пылающей плазмы, словно сама преисподняя разверзлась, чтобы поглотить эльфийского короля.

Не помня себя от ужаса, Фэй метнулась к Киэнну, в безрассудной попытке вытащить его из ловушки. И в это мгновение пол под ними провалился, увлекая обоих в жуткую пылающую бездну.

Киэнн очнулся на жестком ледяном полу в сером тошнотворном сумраке, чуждом и безжалостном. Тело болело так, как еще не случалось за всю жизнь, череп раскалывался, как, должно быть, у Зевса при родах, правая рука напрочь онемела, левый глаз заплыл и не открывался. Знатно отделала. Ну, имеешь право. Он попытался облизнуть слипшиеся от крови губы. Что ж, по крайней мере, язык на месте. Зубы, кажется, тоже. Пара осколков во рту не в счет. Вот только куда же ты меня забросила, радость моя?

Сумрак лежал густым киселем, казалось, если продеть сквозь него руку — в воздухе останется дыра. Пол, которого Киэнн не видел, но чувствовал спиной, затылком, ягодицами и левой, относительно живой ладонью, был усыпан мелкой колючей крошкой, похожей на дробленый лед. Высоко над головой, где-то под конусообразным ступенчатым куполом, точно оскалившимся бесчисленными змеиными клыками, роняла тусклые скупые капли света причудливая люстра. Разглядев ее чуть получше, Киэнн сообразил, что свечи, или что бы там ни было, упрятаны в глазницы бесчисленных черепов: больших и малых, клыкастых и рогатых, но точно не звериных. Вне всякого сомнения, это были черепа фейри. Все они сплетались в ажурные гирлянды, каскады и спирали. Стен было не разглядеть, но шестое, седьмое или еще какое-то сто двенадцатое чувство подсказывало Киэнну, что ничего хорошего там он тоже не обнаружит.

Это не Сенмаг, определенно нет. Но это и не Маг Мэлл. В Маг Мэлле, который он знал, такого места не было. Не могло быть. Или… Голова отказывалась соображать — похоже, состояние, когда больно даже думать, все-таки существует.

Киэнн пролежал так еще, должно быть, не менее часа. Боль уходила медленно, но все же значительно быстрее, чем можно было ожидать. Казалось, ледяные крупицы настила жадно вытягивали ее, пили взахлеб, словно изысканный напиток. Что ж, наслаждайтесь, только добавки не просите. Киэнн попробовал пошевелиться и, с удивлением, обнаружил, что заботливо укрыт тонким шерстяным пледом. Мысли его, едва приходившие в порядок, опять спутались. Это может быть только одно место на планете, из тех, о которых ему вообще доводилось слышать. И если это — Кэр Анноэт, то дело дрянь. Но, в таком случае, кто тот благодетель, который удосужился сойти в ненасытную глотку Кэр Анноэт, чтобы укрыть его от холода? Или тот сумасшедший?

Нет, начнем с начала. На пещеру тролля не похоже — слишком уж это эстетично, собирать черепа в гирлянды, да еще и украшать их свечами. На дворец короля тоже не слишком, даже если Аинэке решила устроить тотальный редизайн внутреннего убранства. И, ко всему прочему, обзавелась парочкой новеньких подземных темниц. Нет, даже ей это вряд ли пришло бы в голову. Да и зачем, собственно, это делать? Ведь, в конце концов, есть… Кэр Анноэт. Срань гулонья, я рассчитывал, что ты более кровожадна, милая моя. И более дотошна. Ты же всегда так старалась все делать по правилам! И что это тогда, как не грубое нарушение протокола?..

Ледяной щебень визгляво зашуршал под чьей-то торопливой ногой, и душа у Киэнна внезапно ушла в пятки. Что может обитать в Кэр Анноэт? Какое обличье принимает смерть для ее узников?

— Матерь богов! — выпалил совсем рядом знакомый женский голос. — Ты жив!

Из серого мрака вырисовалось кареглазое веснушчатое лицо в растрепанных всплесках темно-русых волос. Во взгляде читались тревога и облегчение разом. В мозгу у Киэнна бешено завертелась сорванная с катушек кинопроектора пленка.

— Разрази меня Мор! — простонал он. — А ты-то тут что делаешь?

Признаться, до этого момента он и впрямь не задумывался о том, что будет с девушкой-подменышем, после того как его возьмут. Ну да, с чего бы? Когда ты вообще всерьез беспокоился о ком-то еще, кроме себя самого?

Подменыш скривила губы в жалкой попытке то ли улыбнуться, то ли скорчить возмущенную гримаску:

— Ну, мне тоже хотелось бы это знать.

На Киэнна накатила новая волна чего-то жгучего, душащего и противного. Вот можно подумать, если бы ты отдавал себе отчет, что делаешь, то отступился бы и оставил ее в покое! И что тебя не устраивает? Теперь у тебя есть сексапильная компаньонка. Можешь весело провести последние дни своей паршивой жизни, а потом сожрать ее, чтобы протянуть еще чуть-чуть. Если, конечно, она тебя первой не сожрет. Что тоже вероятно.

Девушка, тем временем, опустившись на колени, бережно смывала кровь с его лица влажным подолом вязаного пончо.

— Тебе хоть лучше? Я ушла поискать воды, потому что не могла привести тебя в чувства. Но заблудилась. Тут какой-то критский лабиринт просто. Хоть без Минотавра? Ты такой бледный был, страх просто. Слушай, ты знаешь, где мы вообще? Вода здесь какая-то затхлая, смертью воняет. И все эти кости, надо ж додуматься до такого! Замок людоеда, ни дать ни взять! Хотя этот людоед и ископаемыми животными, похоже, не брезговал. Жуть какая-то. Палеонтологический музей.

Она вдруг перестала перечислять версии того, чем еще, по ее мнению, могла являться Кэр Анноэт, виновато глянула на Киэнна краешком глаз и, прикусив губу, отодвинулась за зыбкие пределы освещенного круга:

— Не надо было тебе со мной ложиться…

Вот же дерьмо! Только ее наивного раскаяния ему не хватало! Глупая, глупая девочка! Вот уж никогда не думал, что это будет такой пыткой!

— Я не хотела, чтобы… — продолжала лепетать она, — хотя, кого я обманываю? Хотела, очень даже хотела, но…

— Утешься, подменыш! — не выдержал Киэнн. — Это не ты меня использовала. Это я использовал тебя!

Темнота на мгновение онемела, и Киэнн даже успел подумать, что попросту бредит, и никого другого, кроме него самого, здесь нет, и в помине не было. Ну и чудесно, если так. Пусть Аинэке прикончит ее где-то еще, не у него на глазах. Все равно ведь прикончит, конечно….

А вообще чего тебе так неймется? В первый раз, что ли? Большое дело — какая-то девушка-подменыш. Туда ей и дорога.

Но почему же так гадко на душе?

Наконец неровный голосок подменыша все же вернулся, но разом стал жестче и отчужденнее:

— И для чего же? Это что, такой извращенный эльфийский способ свести счеты с жизнью? Более простых не придумали?

— О, если б ты знала, как непросто свести счеты с жизнью эльфу! — хмыкнул Киэнн, все больше приходя в себя и даже пытаясь приподняться на локтях. Теперь он снова мог поймать взгляд злых прищуренных глаз, сверливших его из полумрака. — Бессмертие, все дела. На что только не пойдешь!