В лесной глуши - Эухенио Фуэнтес

Арендаторы почистили камень и удалили пятна сырости со стен, извели ржавчину на решетках и соорудили новую четырехскатную крышу, которая полностью повторяла прежнюю. Но, соскоблив с дворца весь этот налет старины и упадка, они будто содрали с него кожу, вырвали из Истории и пересадили в эпоху, которая схватила его с жадностью, как богатая семейка принимает в свои объятия последнего разорившегося отпрыска знатного рода, способного придать ей больший вес в обществе. Купидо с некоторой ностальгией вспомнил прекрасный заросший итальянский сад, где некогда мерцал среди темного запустения белый нежный мрамор статуи обнаженной Андромеды, чьи грудь и живот были испещрены выбоинами. Рикардо стало интересно, где она может быть теперь, ведь на ее месте раскинулся бассейн.

Когда он подошел к стойке администратора, очень молодая служащая поприветствовала его с дежурной улыбкой:

– Добрый день.

– Добрый день. Могу я видеть администратора? Скажите, что пришел Рикардо Купидо.

Девушка поговорила по внутреннему телефону, и несколько секунд спустя появился Тео – Хосе Теодоро Монтесерин.

– Догадываюсь, зачем ты пришел, – сказал он, пожимая сыщику руку. Они были друзьями детства, но их давно развели судьба и работа. Купидо сидел в тюрьме за контрабанду табака; Тео стал управляющим лучшим отелем в городе, самым старинным из всех местных каменных зданий. В былые времена они много раз вместе перелезали через ограду этого дома ради встреч с одной голландкой, сделавшей их мужчинами. – Хочешь поговорить о девушке, убитой в лесу.

– Угадал.

– Я еще помню все, что недавно рассказывал лейтенанту. Так что можешь задавать вопросы. Выпьешь чего-нибудь? – спросил Тео, указывая на бар.

– Да, кофе.

– Пойдем.

Они сели в широкие, глубокие кресла под высоким потолком с деревянной резьбой, возле окна, сквозь стекла которого виднелся зелено-голубой овал бассейна и стена с ныне пустующими нишами для статуй, поддерживавшая земляной вал.

– Лейтенант приходил, нас допрашивал. Меня и всех, кто работал в тот день, – сказал Тео, когда отошел официант. – Кстати, за стойкой тогда сидела та же служащая, что и сейчас. Позвать ее?

– Может быть, попозже. А что ты знал о девушке?

– Немного. Она вела себя довольно скромно. Останавливалась здесь несколько раз. Первый – по нашим записям – два года назад, спустя несколько месяцев после того, как мы открылись. Всегда брала одноместный номер, всегда на выходные или на праздники. Только два раза заказывала двухместный – приезжала с каким-то человеком, похоже с женихом. Но мы не записали его имени, потому что ее-то уже давно знали, – изложил он по порядку и развел руками. – Никто о ней ничего особенного не помнит, кроме того, что она была очень приятной в общении и симпатичной. И может, немного печальной.

– Когда именно она приехала в этот раз?

– В пятницу, поздно. В полночь.

– Не получала никаких писем, записок?

– Нет, но дежурная запомнила, что ей два раза звонил мужчина.

– Когда?

– В субботу утром, перед тем как она ушла.

– И больше ничего?

– Ничего. Наша сотрудница говорит, звонил мужчина, но не помнит ни голоса, ни сколько длился разговор, – когда звонок не местный, она вешает трубку, тут ее помощь не нужна.

– В каком часу она вышла утром из гостиницы?

– В девять. Попросила, чтобы ее разбудили в восемь. В девять повар и его помощник видели, как она выходила. У них как раз начинается смена, как и у консьержки. Хочешь, я ее позову?

– Да, пожалуйста.

Тео встал и через полминуты вернулся в сопровождении девушки. Та предпочла стоять, хотя ей был предложен стул.

– Она вышла одна? – спросил детектив.

– Да. И отдала мне свой ключ.

– Вы не видели, за ней никто не последовал, сразу или несколько минут спустя?

– Нет. По крайней мере, сразу никто больше не выходил. Думаю, я бы обратила внимание, потому что как раз подумала, как же ей не страшно идти одной в горы.

– Откуда вы знали, куда она идет?

– По одежде, да и по еде, которую я сама ей дала, – уверенно ответила девушка. – На ней были горные ботинки и маленький рюкзак, куда она положила гостиничный завтрак.

– Клиенты обычно берут с собой на экскурсии холодный завтрак. Просто заказывают его накануне вечером, а с утра забирают у стойки, – объяснил Тео.

– Вы не видели, не было ли у нее на одежде какого-нибудь украшения?

– Украшения?

– Значка, например.

– Нет, не видела. Ничего такого не припомню.

Детектив заранее боялся услышать именно эти ответы. Он не слишком-то верил, что разузнает в отеле что-нибудь полезное, но все равно должен был расспросить их, на всякий случай. Бывало, консьержи и портье сообщали ему такое, чего он не мог добиться от самих клиентов, плативших ему.

Тео жестом велел девушке вернуться на свое рабочее место.

– Кто тебя нанял?

– Ее жених. Хочет, чтобы я нашел убийцу.

Управляющий поднял брови и тяжело вздохнул:

– Нелегко тебе будет, мне кажется, это дело рук безумца. Я узнал ее, как только лейтенант показал фотографию. Да и трудно было не узнать, если хоть раз ее видел. Слишком красивая, чтобы разгуливать здесь в одиночестве. Но лишь настоящий безумец мог сделать такое. Знаешь, если бы жених не нанял тебя, то нанял бы я. Это убийство может плохо сказаться на нашем бизнесе, а он только-только пошел в гору. – Тео обвел рукой окружавшую их красоту.

Купидо понял, из-за чего он с такой готовностью отвечает на вопросы. Если новость об убийстве в заповеднике доберется до туристических агентств, отель опустеет и его придется закрыть. Он невольно вспомнил донью Викторию и слова Алькалино.

– Если мы еще чем-нибудь сможем помочь, не стесняйся, заходи, – добавил Тео.

– Спасибо.

– Удачи.

Первое, что бросалось в глаза при входе на центральную базу природного заказника, – это пятнадцатиметровая пожарная башня из бревен, возвышавшаяся надо всей округой: над крышами домов и кронами деревьев. У ее подножия располагались навесы для транспорта службы охраны и пожарных грузовиков-цистерн, склад инструментов и маленькое сооружение, иногда служившее офисом, потому что администрация заповедника находилась в Бреде. Немного поодаль виднелся водоем, где вертолеты могли набирать воду в случае пожара, вертолетная станция, на которой вот уже десять дней не было ни единого вертолета, и три домика, которые дирекция держала на всякий случай для своих служащих. Только один из домов был занят – дом Молины, егеря, которому выпало дежурить в том самом секторе Патерностера в день убийства. Другие служащие предпочитали жить в Бреде, подальше от этого уединенного места, пока сезон охоты не был открыт, или хотя бы с понедельника по четверг, даже несмотря на то, что здесь жилье им предоставлялось бесплатно, а из Бреды добираться сюда было довольно далеко.