От Сунь-Цзы до Стива Джобса. История стратегии - Брюно Жароссон

Благодаря йенскому духу Пруссия одержала победу над Францией в 1870–1871 гг., что привело к объединению Германии и подписанию соответствующего документа, который был зачитан в Зеркальной галерее Версальского дворца.

Клаузевиц умер рано, в пятьдесят один год, от холеры. Его сочинение «О войне» осталось незавершенным и было напечатано после его смерти. Публикацией занималась вдова, и никто точно не знает, намеревался ли автор предавать свой труд гласности.

Несмотря на то что Клаузевиц был пруссаком, в стратегии он был последователем Наполеона (таким же, как швейцарец Жомини, которому в этой книге следовало бы посвятить отдельную главу), то есть человеком, сумевшим извлечь стратегические уроки из новых методов ведения войны, изобретенных гениальным корсиканцем. Но, прежде чем стать теоретиком, он был практиком. Наполеон – выдающаяся историческая фигура, заслуживающая если не восхищения, то хотя бы пристального интереса. Особенно он почитаем во Франции, что неудивительно: в конце концов, он был последним французом, сумевшим хорошенько наподдать немцам. Но с точки зрения европейской геополитики Наполеон был катастрофой. Он несет ответственность за тринадцать лет войны, бушевавшей в Европе и не принесшей никому ничего хорошего. Франция вышла из войны ослабленной и утратившей часть территории. Европа обнищала и подверглась разрушениям. Результатом войны стало усиление франко-немецкого антагонизма, который, как мы знаем сегодня, унес жизни 70 миллионов человек и на долгий срок – с 1870 по 1945 г. – превратил Европу в юдоль скорби. Если оставить в стороне ура-патриотизм, то каждому станет ясно, что и для Франции, и для Европы в целом Наполеон был настоящей катастрофой. Мечты о построении Европейской империи воплотились в империю горя и слез.

На наш взгляд, в области стратегии Клаузевиц стал тем же, чем Наполеон для Европы, то есть катастрофой. Такой же почитаемой и харизматичной. Первая и Вторая мировые войны – это абсолютные катастрофы для человечества. Катастрофы, ужасней которых не знала история человечества и в сравнении с которыми бедствия Наполеоновских войн или Тридцатилетней войны кажутся пустяками. Но эти катастрофы отвечают стратегическому мышлению Клаузевица. Разумеется, мы не собираемся утверждать, что Клаузевиц является единственной причиной всех этих несчастий – это значило бы существенно преувеличить его роль в истории. Но не исключено, что он сделал кое-что похуже: подвел с виду разумную теоретическую базу под безумное мировоззрение. Он набросил внешне логичный покров на концепцию стратегии, которую можно с полным основанием назвать глупой. Упаковка получилась красивая, но скрывающееся под ней содержимое – смертельно опасно.

Читатель уже понял, что Клаузевиц не относится к числу моих любимчиков.

В январе 1931 г. состоялись похороны Жоффра, столь же пышные, сколь и нелепые. В 1914–1916 гг. генерал Жоффр, одержавший победу в Марнском сражении, был во Франции всеобщим кумиром. Каждый день он получал от восхищенных поклонников коробки конфет и письма с выражением безмерного обожания. За полную бездарность его сместили с поста главнокомандующего, правда, присвоив звание маршала. Но и после двух лет диктатуры, когда в стране не действовали республиканские институты контроля, его продолжали почитать как выдающегося государственного деятеля. Что же за человек был Жоффр, если заглянуть за весь этот роскошный фасад? В общем-то пустышка.

• Малообразованный. Он ничего не читал, даже пособий по стратегии.

• Не умеющий связать двух слов. Он избегал споров по выбору стратегии, потому что ему нечего было сказать.

• Диктатор. Каждого офицера, посмевшего ему возразить, он немедленно увольнял за несоответствие служебному положению. Особенно он любил проделывать это с офицерами, которые говорили дело, а в случае с Жоффром подобное случалось сплошь и рядом.

• Человек, без малейших колебаний отправивший на верную и бесполезную смерть миллион молодых французов. При этом сам он спал по десять часов в сутки, а обедал по два часа, отличаясь завидным аппетитом, достойным Гаргантюа.

Эпоха, воспринявшая систему воззрений Клаузевица, вручила подобному типу ключи от Франции, а свое завершение отметила его абсурдно пышными похоронами. Этот парадокс заслуживает того, чтобы мы подробнее остановились на том, почему стратегическое мышление после Клаузевица пало столь низко.

Первая мировая, которую называли Великой войной, была чудовищной, и сгоревшее в ней поколение на своей шкуре испытало, к чему привела реализация идей Наполеона, зафиксированных Клаузевицем. Есть несколько факторов, указывающих на то, что между Клаузевицем и людьми, принимавшими в ту кошмарную эпоху решения, существовала прямая преемственность.