Дух неправды - Инна Тронина

Неожиданно Таня-эмо заговорила со мной, спросила про наших йогов. Правда ли они могут улетать из своего тела, видеть прошлое и будущее, умирать по внутреннему приказу. Я отвечал, что могут, но не все. Навыки зависят от степени могущества йога, а их всего три. Йоги второй ступени, это вполне могут выполнять, но только не ради развлечения окружающих. Ясновидение, телепатия, способность долго не стареть, сохранять великолепную физическую форму – набор тех качеств, которыми должен непременно обладать йог. Пока мы с Таней обсуждали эту тему, остальные ушли танцевать. Мою невесту Вику пригласил француз, ужинающий за соседним столиком. Она умела щебетать на многих языках мира. Специально отправлялась в туры, предусматривающие изучение иностранных языков. У неё способности к этому проявились ещё в школе, когда нужно было выучить хинди.

Вика спросила у меня разрешения на танец, и я позволил. Сергей Ганин танцевал с Леной, Вика – с французом, Лю и Чжан – друг с другом. Катя нашла себе, кажется, литовца или латыша. А когда Таня вышла покурить, ко мне подсела прелестная гейша[27]– в золотом кимоно,[28]с выбеленным лицом, со шпильками в замысловатой причёске. Она попыталась меня развлечь беседой, даже спеть. Сказала, что зовут её Момо, персик. В руках у неё была бива[29]– японская лютня. Вообще-то мне интересно было пообщаться с гейшей, раньше я никогда с ними не разговаривал. Причём это была полукровка, имеющая отца-японца и мать-кореянку, что само по себе ценно и редко встречается в московских ресторанах.

Но тут вернулась Вика. Она была почему-то не в духе, много пила сакэ.[30]Потом вдруг сказала, что ей здесь надоело, тем более что в баре не готовят её любимый коктейль – «Белая леди» с джином и «Куантро». Когда нам принесли мандзю, пирожки со сладким бобовым тестом и какое-то блюдо из листьев папоротника, Лю позвонил на мобильный дядя и попросил его срочно приехать на съёмную квартиру. Естественно, Чжан сопровождала жениха. Сергей и Елена собрали со стола остатки кушаний и отправились следом за китайцами. Денег у них никогда не было. Всегда подбирали объедки с тарелок и жевали их по дороге.

Момо-сан,[31]стуча деревянными асида,[32]отправилась нас провожать. Зал был украшен цветами, там курились ароматные палочки, звучала волшебная музыка кото[33]и бива. Я почему-то запомнил именно одну картину, украшающую стены, хотя там их было множество. Тэнгу, крылатое чудовище с длинным носом, которое живёт в горах. От прикосновения веера Тэкгу и у человека вырастает такой же. Смеясь и подшучивая друг над другом, мы вышли на улицу. Шёл искристый снежок, и кривые улочки старой Москвы казались мне добрыми, приветливыми. Прямо английская рождественская открытка! Хотя всем нам, имеющим неславянскую внешность, обязательно следовало носить при себе документы.

Таня удивлялась, как у японцев и китайцев получается так ловко есть двумя палочками. Вика обещала непременно научить её так есть, потому что всегда может пригодиться. Лю вспомнил, что в этом ресторане поёт комусо – бродячий певец в шляпе, скрывающей всё лицо, и в следующий раз мы просто обязаны его послушать. Кроме того, здесь выступает несравненная Айко-сан с игрой на сямисэне.[34]Я рассказываю так подробно, чтобы ещё раз прожить тот вечер. Счастье не вернётся никогда, и я более не буду прежним.

Приехал «Мерседес», забрал китайцев. Мы же спустились в метро – в машине всем не хватало места. Поднялись, проводили домой Катю, которая жила неподалёку от ДАСа. Остались мы с Викой, Сергей с Леной и Таня-эмо. Она всё время болтала, и в её языке сверкала серёжка. Таня рассказывала, как прокалывала язык и чуть не истекла кровью, а мы слушали, начисто позабыв об опасности. На улицах и проспектах, во дворах и переулках было много народу. Люди торопливо несли ёлки, пакеты с едой, громко переговаривались, смеялись. Праздничная реклама огненной рекой затопила Москву. Мы свернули во дворы, чтобы сократить дорогу. Вика приглашала меня встретить Новый год у её родственников, и я соглашался. Думал, что всё сегодня сложилось удачно, не пришлось предъявлять документы, а в прошлый раз нас останавливали трижды. А потом я подумал, что лучше бы и теперь остановили, даже забрали в милицию, потому что…

Это произошло внезапно. Только что дети катались с горок, бегали собаки. А тут сразу – никого, как в страшной сказке. Они приехали на джипе «Ниссан-Армада». Десять человек – пьяных, невероятно агрессивных. Взвизгнули тормоза, и молодчики выскочили из джипа. К несчастью, первым попался им на глаза именно я. С криками «Бей чурбанов!» и «Дави крысятник!» они окружили нашу компанию, хотя прекрасно видели трёх девушек. Я пытался объясниться, но, как видно, зря. Ответом был град ударов – по спине, по голове. Я не успел даже моргнуть, как оказался лежащим на льду, и мой подбородок задирал кверху носок высокого шнурованного ботинка на толстой подошве.

Я уже не думал ни о чём, кроме одного: где Вика? Что с ней? Сергей Ганин истошно закричал: «Я русский, ребята! Мы русские!» Он повторял эти фразы раз по двадцать. Но его выключили электрошокером. «Ты, карлан, порежь черножопого!» – крикнул один из нападавших другому. Я перекатился на спину, вскочил на ноги, поняв, что миром тут явно не разойтись. Таня-эмо с визгом улепётывала к проспекту и громко звала на помощь. Её преследовали двое парней в чёрных куртках, но, по-моему, не догнали. Она очень быстро бегала – занималась когда-то в спортивной секции. Все нападавшие орали что-то вроде: «Слава воинам белой расы!» В руке мальчишки в бейсболке, которого назвали карланом, я увидел десантный нож. Потом Таня сказала, что так называют начинающих скинов, которым нужно доказать свою силу и верность идеям.

Все были пьяны, все без исключения. Вид у парня в бейсболке был совершенно безумный. Он наступал на меня, глядя прямо в глаза. А я пятился от него и прикидывал, какой из приёмов, изученных в шаолиньском монастыре, нужно сейчас применить, чтобы рассеять толпу. Я уже знал, что их человек десять, – это много для нас с Ганиным. Вика, закрыв руками уши, ползла по сугробам куда-то за кусты, и по её пальцам текла кровь. Два юнца поспешно сдирали с неё украшения, приняв не за русскую, а за иностранку. Я уже говорил, что Вика – наполовину армянка, и потому её били тоже. Разорвали мочки ушей, отняли кольца и браслеты, дорогой телефон. Серёжка Ганин говорил не раз, что занимается капоэйрой, это смесь танца с дракой, и никакие скины ему не страшны. Но он уже лежал лицом вверх, у помойных бачков, тоже весь в крови, а один из бритоголовых волок за вывернутую руку, кричащую от боли и страха Елену. Похоже, им было безразлично, что Елена и Сергей – славяне. Раз ходят в компании с «чёрными», значит, тоже виноваты, смешивают кровь, портят породу.