Дух неправды - Инна Тронина

Райдер Миррен знал русский хорошо, но не афишировал это. Сейчас он понял всё. Обернулся и увидел, что Санкар, подойдя близко и прищурившись, рассматривает картину Марины Печерской – одну из многих, украшавших виллу. На картине, навеянной посещением горы Моисея в Египте, багровое солнце поднималось из-за горизонта. Кроме него на полотне, по сути, ничего и не было, но почему-то именно оно привлекало всеобщее внимание. Польщённая художница охотно рассказывала, как они с мужем и дочкой взбирались на легендарную гору в одном караване с туристами, проводниками, бедуинами[42]и верблюдами.

Санкар заметил, что Миррен смотрит на него, и быстро подошёл.

– Вы сомневаетесь? – Он облизал пересохшие от жара губы. – Всё было именно так. Я даже не пытался выгораживать себя, сэр.

– Я в этом не сомневаюсь. – Миррен смотрел спокойно, даже равнодушно. Потом опустил веки и похлопал юношу по плечу. – Похоже, дружище, что ваше положение незавидное. Превышение пределов необходимой обороны – такую статью могут вам вменить запросто. Слишком расплывчатая формулировка, и это очень удобно. Как определить во время драки, что выше, а что ниже предела? Это в Индии вы – брахман, а здесь… – Миррен осёкся и понизил голос. – Скины вам объяснили позавчера, кто вы здесь. Чурбан – и всё. Чернозадый. Кстати, хороший адвокат вряд ли поможет. Он вам необходим, но всё-таки лучше всего предварительно укрыться в посольстве. Если, конечно, вас не перехватят по дороге туда, что очень возможно. Ведь банда состояла из «золотой молодёжи», у которой имеются любящие родственники. Они не пожалеют денег, чтобы найти; задержать и осудить вас. Не получится посадить по закону – расправятся во внесудебном порядке. И ваши родители опечалятся куда сильнее, чем теперь. То, что семья богата, лишь распалит аппетиты коррумпированных чиновников. Возможен международный скандал. Если вас удастся вытащить из тюрьмы, хорошо. Но, вполне возможно, длинные руки пострадавших дотянутся до вас за решёткой. Объявят о вашем самоубийстве – и дело с концом. Я весьма сожалею, но жить и учиться в Москве вам не придётся. Не нужно искушать судьбу, Санкар Никкам. Вы – индиец. Знаете, что такое касты. Только у вас в стране их много, а здесь – три. Правящий класс, силовики и быдло. Силовики защищают правителей от быдла. Защищают не во время бунтов, которых тут почему-то нет. Они просто обеспечивают для элиты возможность жить, как в раю, ездить по пустым улицам, безоглядно тратить деньги, говорить и делать всё, что вздумается. Нижестоящий всегда виноват даже если его убьют, раздавят на дороге, случайно застрелят во время облавы. Исполняя завещание Кальпаны Бхандари, вы приехали сюда с открытым сердцем, веря только в добро. И ни она, ни вы не виноваты в том, что индийский брахман здесь тоже считается быдлом. Простите, Санкар, но это именно так. И потому вам ни в коем случае нельзя сдаваться властям, стараться доказать свою правоту. Вам остаётся одно – бежать из России. Не людям спорить с богами. Так сложилась ваша судьба. Иного выхода нет. Не считайте себя обманщиком, Санкар. Кальпана Рани сказала бы вам сейчас то же самое, что я. Кто знает, а вдруг она сейчас вещает моими устами? – предположил Миррен, и Санкар уставился на него, как безумный. – Вас уничтожат, если вы останетесь здесь, раньше или позже. И никто не защитит. Вас предали все, включая друзей и невесту…

В дверь торопливо постучали, и тут же ввалился Печерский – со слипшейся бородой, всё в той же цыганской рубахе, только разодранной до живота, и с бутылкой шампанского «Луи Родерер» в руке. На жирной шее шансонье сверкала массивная золотая цепь с горящим бриллиантовыми огнями православным крестом. Санкар поднялся навстречу хозяину, а Райдер опять уселся на подоконник. С минуту все молчали, и только старинные напольные часы в углу отбивали полночь.

– Тебя ищут везде, – сказал, наконец, Печерский Санкару и закашлялся. – Влип ты, мальчик, по самое-самое. Наверное, скоро и сюда нагрянут. Такую сумму пообещали за сведения о тебе, что вряд ли кто устоит. Швейцар из «Пекина» видел нас с тобой и уже доложился. Но он не знает, куда мы направились потом. Теперь не только тебе, но и мне хреново придётся. Этот, Вождь или Фюрер, как больше нравится… знаешь, чей родственник?

Печерский, не получив ответа, назвал фамилию, заставившую Миррена обернуться. Индийцу эта фамилия ни о чём не говорила; по крайней мере, он остался безразличным.

– Вон, Райдер знает! Рублёво-успенские ребята так развлекаются. Клубы и сауны надоели, горные курорты тоже. А тут выпили – и давай гоняться за приезжими. Решили в нацистов поиграть.

Печерский немного успокоился, рухнул в затрещавшее кресло, а бутылку поставил на столик.

– Им и в голову не пришло, что ты – тоже вип-персона. Раз шляешься по дворам с народом, значит, и сам вроде прочих. Разве уважаемые люди живут в общагах? А ты живёшь. Ну и получай свою порцию! Им нужен драйв, всё-таки молодость своё берёт. Хочется рискнуть, а где? Все блага сами в рот валятся. Они ни о чём подумать не успевают, как им это уже несут. Так недолго с тоски подохнуть во цвете лет. Вот кто-то и выдал оригинальную идею. Свежие ощущения гарантированы, есть чем вечер занять. Сановные детки и устроили сафари, охоту на «чёрных». Попрактиковаться в условиях, приближенных к боевым. Нет, скорее, это не бой, а травля, когда охотничьи псы крестьянок по полям гоняли. В бой эту пакостную забаву превратил именно ты. И они проиграли тебе этот бой. Они же считали себя неприкосновенными, и вдруг такой облом! Пошли по шерсть, а вернулись стрижеными! Восемь человек сбежали от тебя одного! Вообще-то бритоголовые, боны, в последнее время «на шифре», то есть без униформы ходят. И джипов у них нет – неимущие ребята. Но чтобы перцовым газом девицам лица уродовать, как подружке твоего Ганина, или пытаться сжечь человека живым, как хотели поступить лично с тобой… Виден размах, не находите? «Золотая молодёжь» впрыснула бы себе адреналинчику, а ответили бы за всё совсем другие ребята. Но теперь виновный налицо – ты, Санкар!

Печерский, откинувшись на спинку кресла, шумно дышал. Потом схватил откупоренную бутылку шампанского и припал к горлышку, жадно ворочая волосатым кадыком. Он говорил по-русски, но Миррен слушал его очень внимательно.

– Вся троица, которую ты от смерти спас, отреклась от тебя по первому требованию. Сидели на допросе избитые, в синяках, с порванными мочками ушей, со следами от электрошокеров на телах, и дружно проклинали не налётчиков, а тебя! И не те, что в джипе, получается, хотели позабавиться, убивая людей, а ты! Якобы ещё в ресторане превозносил способности йогов и шаолиньских монахов. Все слышали! Ну а раз ты – зачинщик, то и все последствия на твоей совести. Девушка перцовым газом сама себя изуродовала, когда неумело пыталась воспользоваться баллончиком. И драка произошла самая обычная, каких в Москве вспыхивает по сотне на дню. Не могли же уважающие себя пацаны стерпеть оскорбления заносчивого потомка раджи! В принципе, и говорить не о чем. Только непонятно, зачем правильным пацанам потребовалось с девушек серьги сдирать. В порядке компенсации за моральный ущерб, наверное. Тот сыщик, которому я сегодня весь день звонил, наконец-то нашёлся. Он у своей жены детали уточнил, пересказал, и я пришёл в ужас. Потому и милиция на вызов не ехала так долго – кому охота погон лишаться? Сынок может пожаловаться на некорректное задержание! Твои приятели – тоже люди. Покажут против тебя, и их оставят в покое. Заартачатся – сильно пожалеют. Ты в Индию уедешь, а им куда деваться?