Охота на ясновидца - Анатолий Королев

Я не успела и сделать шага, как психопат ракетой вылетел на балкон. Увидев меня на карнизе, он снова был сбит с толку. С одной стороны, ничего не стоило схватить жертву протянутой рукой, с другой стороны, он не понимал, что я делаю на стене — сознание идиота оказалось поставленным в тупик.

Я сделала второй осторожный шажок по карнизу. Из под ног посыпались камешки и кирпичное крошево и… боже! они падали вниз. Не надо туда смотреть! Сумасшедший снова щерился полоумной улыбкой разбитого рта, он принял происходящее за новую игру. Уверенно взобравшись на балконное перильце и расставив руки, он принялся с дьявольской ловкостью лунатика легко шагать взад и вперед по узкой металлической полоске, едва ли шириной в три сантиметра, демонстрируя, что тоже запросто способен вытворять такие вот штуки-дрюки. На —углах перилец он спокойно поворачивался на пятках, не обращая внимания, что внизу четыре этажа высоты большого сталинского дома, то есть, обычных этажей — больше чем пять. Сила его безумия была поразительной.

Я ободряла чокнутого вымученной улыбкой и оттчаян-но цеплялась за стенку — шажок, еще один шажок, еще… а вот и спасительная водосточная труба! Я обняла ее с такой страстью, на какую способно только несчастное сердце.

Теперь я была на безопасном расстоянии, и психопат мгновенно учуял это, — он не сможет дотянуться до меня руками. А! Его реакция молниеносна — прямо с перилец он делает уверенный шаг на карниз, где его нога в рваном носке никак не помещается! Псих с силой давит на кирпич, часть карниза откалывается и, потеряв равновесие, безумец срывается вниз. Странно, но я вскрикиваю от ужаса, и что же! Тот успевает одной ручищей ухватиться за балконное ограждение — падая, ухватиться! — без всяких усилий подтянуться вверх и выбраться на балкон. «А, писюха!» — вскричал он голосом обманутого чудовища и, схватив лыжную палку, — лыжи стояли на балконе — попытался дотянуться до жертвы. Если б это были взрослые лыжные палки — сбить меня с карниза ничего бы не стоило, но в руках безумца была детская лыжная палка: бамбуковая тросточка с пластмассовым блюдечком. И все же алюминиевый кончик свистел в воздухе буквально в нескольких сантиметрах от моей спины. Я изо всех сил вжималась в стенку, обнимая трубу. Внезапно труба дрогнула. Глянув вверх я в панике увидела что от моей тяжести часть трубы начинает рывками выдираться из железных звеньев, как позвонок из позвоночника.

«Аррр…..рррр…уууу…», — клокотал от бешенства пенный рот безумца. По лицу волной пошли судороги. Убедившись, что я вне досягаемости, он прекратил попытки и умчался с балкона в гостиную — за ножом! Как ни было страшно, но я разжала объятья вокруг хлипкой трубы и снова пошла по карнизу прочь от балкона, все ближе и ближе к раскрытому окну соседней квартиры. И вовремя! Психопат вернулся с длинным куском сломанной гардинной палки, к концу которой он на ходу прикручивал проволокой свой жуткий скальпель, отмотав его от ненужной ручки. Таким копьем меня можно было проткнуть насквозь.

Камешки опять полетели из под ног вниз: ой мамочка! кроссовка сорвалась с кирпича и я чудом удержала равновесие.

Убийца вскинул оружие на плечо и прицельным ударом — паскуда! — направил лезвие в мою голову — мимо! Скальпель чиркнул по кирпичной кладке, на волосы посыпалось красное крошево.

Новый замах безумца.

Какое жуткое зрелище. Но как назло — никто внизу не поднял вверх головы, а ведь двор был полон людей, я слышала голоса, ни одна душа не выглянула из окна в доме напротив. Психопат убивал девочку в самый разгар дня. Только старая стена приходила мне на помощь, каждый раз подсовывая под руки, в кончики пальцев, еще одну глубокую трещину, за которую можно уцепиться, еще один кирпич, на который можно поставить ногу.

Новый удар копья снова пришелся над головой — он был так страшен, что скальпель загнуло вверх, и псих был вынужден снова прикручивать проволокой лезвие. Пена уже бородой слизи моталась на его подбородке. Никогда еще я не видела столько пены.

Три последних шажка вдоль карниза и моим глазам открылась незнакомая комната — кабинет, полный книг — ухватившись руками за противоположный край подоконника, я — обдирая коленки — чудом вскарабкалась и тяжело спрыгнула на пол. Сзади остался тоскливый рыдающий вопль безумца: жертва скрылась из глаз. Оглядываюсь по сторонам — никого. Подбегаю к двери из кабинета и отчаянно стучу. Это я, Красная Шапочка! В ответ тишина. Открываю высокую дверь… Просторная гостиная, пол которой украшен леопардовой шкурой, рядом — круглый столик, накрытый скатертью в длинных желтых кистях по краю… тут мне становится страшно, словно я уже где-то видела и эту самую шкуру с длинными лапами в мелких леопардовых пятнах и такой же вот столик, под которым вполне можно спрятаться. От столь внезапного совпадения двух вещей с памятью детства душа моя ежится ужасом. С отчаянным сердцем устремляюсь в прихожую, толкаю плечом закрытую дверь: «Ррррр…» — на меня злобно смотрел исполинских размеров черный пес с острыми ушами в ошейнике из красной кожи в металлических шипах! Пес вскочил с коврика у входной двери и глаза его мгновенно налились светом злобы. От неожиданности я спотыкаюсь о порог и падаю на четвереньки. Пес кидается навстречу, распахивая мокрую алую пасть полную кошмарных клыков.

«Буззо!» — вскрикнула я в панике. Буззо… Так звали нашего пса в Марокко моего детства. Видимо страх вскрыл запечатанный сосуд памяти. Не знаю, что остановило нападение адской собаки. Я знала всех собак нашего двора, но никогда не видела это чудовище, ростом с теленка. Только недавно я случайно узнала, что опуститься на четвереньки — один из способов усмирения сторожевых псов.

Налетев, черный дог неожиданно опустил лапы на мои плечи и, прикрыв пасть, содрогаясь до жилочек, полный кипения ярости, рыча, принялся жадно обнюхивать мое лицо. Его ноздри свистели. Я слышала как бешено стучит его сердце. Какой ужасный день для Красной шапочки! Эти клыки в сырой пасти в один миг перекусят лилейную шейку сиротки!

И вдруг я поняла — страшилище не укусит. Но каких сил стоило ему не разорвать меня на клочки. Мы и представить не можем мук зверя вести себя по-человечески. Пес даже заскулил от боли, и, отскочив, лег на коврик, закрыв глаза и уткнув морду в лапы. Его колотил озноб: спасайся девочка, говорил весь его вид, беги, пока, пока, пока, я могу стискивать пасть… Я справилась с замком и выскочила на лестницу, захлопнув дверь. Дог разом разразился бешеным лаем.

Спасена! Это был соседний подъезд нашего дома…

Раз уж в моей исповеди появилась собака я не могу не сказать, что меня в детдоме часто преследовал один сон… будто я лежу под кроватью и вижу в щелку спальню невероятной красоты, в цветах и позолоченных бра, где на полу, на ковре — г почему-то? — лежит голая черноволосая женщина, а ее обнюхивает огромный черный пес с красными глазами. Мне страшно, что пес учует мой запах, и вытащит зубами из под кровати, но я хочу подглядывать, хочу разглядеть лицо женщины, но она закрывает его двумя руками и изгибается дугой в порыве страсти… бррр.

Стараясь не подавать никакой пищи для чужих глаз, я стерла платочком следы красного кирпича с коленок. Оправила одежду. Вытряхнула из волос кирпичную пыль и, уняв дыхание, спустилась во двор, где примкнула к девчонкам, играющим в веревочку. Отсюда был хорошо виден мой подъезд — окна и балкон тетушкиной квартиры выходили на другую сторону — я вижу, что у подъезда стоит машина скорой помощи, белый пикап с красным крестом на борту. Но кабина пуста, шофер видимо вышел. Оставалось самое простое — ждать.