Клад последних Романовых - Юлия Алейникова

— Ну вы подумайте, какие книги редкие! Дорогущие, наверное, — рассуждала за послеобеденным чаем в библиотеке Инна Яковлевна. — Даже удивительно, что они не в букинистический отнесли, а нам подарили. Могли бы неплохие деньги выручить.

— А может, им эти копейки не нужны, — пожала плечами Антонина Ивановна. — Видели, на какой они машине приехали? — Полина согласно кивнула. Дарители приезжали на новеньком белом внедорожнике «Мерседес». — Для таких людей хлопот от этого предприятия больше, чем выгоды.

— Ну, не знаю, — с сомнением проговорила Инна Яковлевна. — К тому же у нас их и читать-то некому. Кому нужны книги на французском или немецком?

— Ну почему же. Сейчас многие языки знают и свободно читают в подлиннике, — заметила Полина.

— Да, но к нам такие читатели не заглядывают, — густо намазывая «свердловскую» булочку маслом, заметила Инна Яковлевна. Ни она, ни Антонина Ивановна за фигурой не следили. Им обеим было уже за пятьдесят, обе были замужем, имели взрослых детей, а Антонина Ивановна так и внуков. Полина тоже за диетой не следила. Не потому, что не боялась потолстеть, а потому, что уже махнула на себя рукой. Кому есть дело до ее фигуры? Никому.

Хотя сегодня утром, когда она спускалась в лифте, произошло что-то странное.

На четвертом этаже в лифт вошел сосед. Полина его знала, он с семьей уже года четыре как въехал в их дом. Соседу было около сорока, он был подтянут и довольно хорош собой, жена у него тоже была женщина ухоженная и, можно сказать, красивая. До сих пор он никогда с Полиной не здоровался, обращая на нее внимания не больше, чем на пустое место. Но сегодня, войдя в лифт, уставился так, словно увидел впервые, даже поздоровался, и пока ехали до первого этажа, глаз с Полины не спускал.

Полина с непривычки вся вспотела от смущения, покрылась румянцем по самые ресницы и боялась глаза поднять, чтобы не встретиться взглядом с соседом. Так, взглянула пару раз коротко, проверить, все еще таращится или уже перестал, и снова в пол. А сосед мало того что поздоровался, так еще и, выходя из лифта, пропустил ее вперед, и дверь парадной придержал. Ничего себе!

Полина на улицу выбралась ни жива ни мертва от смущения. И что соседу от нее понадобилось? Отойдя подальше от подъезда, она внимательно себя осмотрела. Нет ли пятна на плаще, или, может, одна туфля у нее красная, а вторая желтая? Впрочем, это уж было полной ерундой. У Полины были единственные туфли, и те черные. Даже лицо осмотрела, вдруг за завтраком кашей перемазалась. Нет, и тут все в порядке. Обычная физиономия, скучная, невыразительная, только очень уж румяная… и взгляд какой-то странный.

Полина присмотрелась к себе. Да нет, показалось. Начиталась на ночь всякой ерунды, вот и мерещится, что в глазах у нее, как у той блондинки, чертовщинка какая-то появилась. Полина убрала зеркальце в сумочку и, едва заметно покачивая бедрами, отправилась в родимую библиотеку.

— Полина, вы же у нас владеете языками, составьте на эти книги карточки, надо распределить их по жанрам в каталоге. А на абонемент, думаю, их выставлять не стоит, — вывела ее из задумчивости Антонина Ивановна. — Лучше заказать стеклянные витрины и туда их, от пыли и читателей подальше.

— Так у нас есть витрины, зачем еще? — отрываясь от сдобы, напомнила Инна Яковлевна.

— Инна Яковлевна, это экспозиционные витрины. В них мы все время обновляем экспозицию. Готовим тематические подборки к праздникам и датам.

— Ах, да. Ну, ладно, пойду довязывать зятю носок на абонементе, — сообщила, поднимаясь, Инна Яковлевна. — Вдруг кто из посетителей зайдет, так я быстренько в ящик уберу, — пообещала она Антонине Ивановне.

А Полина снова вернулась к коробкам с книгами.

Кроме уже осмотренных ею «Советов искушенной» и «Царствующего дома Романовых» в коробке обнаружились Jeremias Gotthel «Die schwarze Spinne» на немецком, 1757 года издания, «Sir Galahad» Alfred Tennyson на английском, Бодлер на французском и Луций Анней Сенека на латыни.

Антонина Ивановна напрасно волновалась. Книг на иностранных языках оказалось вовсе не так много. По сути, всего четыре, а остальные были вполне посильны среднестатистическому читателю даже их скромной библиотеки.

Едва закончив разбор последней коробки, Полина вдруг ощутила невыносимую тоску по дому. А точнее, тягу домой, и не просто домой, а к хранящейся дома тайне, которую ей предстояло раскрыть.

8 июня 2018 г. Санкт-Петербург

— Итак, господа сыщики, — обращаясь к своим молодым коллегами, проговорил майор Авдеев, — на наше с вами счастье, пресса до сих пор не пронюхала про убийство супругов Пановых, но думаю, радоваться нам осталось недолго. А потому предлагаю, не тратя время даром, приступить к активным розыскным действиям.

Денис Рюмин и Никита Грязнов согласно кивнули.

Утро среды выдалось пасмурным, прохладным, совсем не летним, впрочем, как и все утра июня. А потому лейтенанты не были сильно огорчены перспективой очередного рабочего аврала.

— Итак, как следует из отчета, представленного Мартой Львовной, отпечатков преступников в квартире обнаружено не было. Но удалось извлечь генетический материал из тела изнасилованной Арины Пановой, и он… — тут майор сделал едва заметную паузу, — не совпал с образцами, полученными у задержанного Фофанова.

— А может, это его дружок постарался, — не сдержался Денис Рюмин.

— Эту вероятность мы сегодня же и проверим. В комитет вызваны все собутыльники Виктора Егоровича. Думаю, такое решение вопроса должно вас удовлетворить, Денис, — с едва уловимой насмешкой взглянул на подчиненного майор. Тонкость натуры была основной чертой майора, которая напрягала его сослуживцев, оной не отличавшихся. Коллегам Станислава Дмитриевича часто мерещилась насмешка там, где ее не было, и они регулярно не улавливали скрытой в его словах иронии там, где она была. Особенно туго приходилось Денису с Никитой, поскольку именно они чаще всего работали с майором. По какой причине он их так выделял среди прочих сотрудников, не известно было даже самим старшим лейтенантам, но в душе такое предпочтение Станислава Дмитриевича им очень льстило, потому что именно он считался лучшим сыщиком города, и именно ему доставались самые интересные, самые громкие дела. А значит, и продвижение по служебной лестнице под крылом такого начальства могло быть самым быстрым. А к характеру и манерам майора оба лейтенанта давно приспособились и даже перестали трепетать перед ним, а так, лишь побаивались и очень уважали.

— Что у нас с водителем Панова, — майор заглянул в свои записи, — Павлом Барышниковым?

— Я вчера с ним встречался, — наклонился к столу Денис. — Крепкий такой парнишка, двадцать семь лет, служил в армии, имеет среднее профессиональное образование, колледж какой-то окончил, в страховой компании работает четвертый год. Панова возит меньше года, раньше возил его зама, но когда прежний водитель Панова уволился, Барышникова вроде как повысили.