Андрей Чикатило. Ростовское чудовище - Пьер Лоррен

Второе последствие имело непосредственное отношение к работе милиции. Когда министр Федорчук изучил наконец реальную статистику преступности, то потребовал немедленно раскрыть два особенно серьезных дела о серийных сексуальных преступлениях: одно в Белоруссии, в Витебской области, второе — в России, в Ростовской области.

В «витебском деле» ретивые следователи быстро получили «признания» множества подозреваемых. Осудили четырнадцать человек. Один из них был казнен. Через несколько лет нашли наконец настоящего преступника, некоего Михалевича.

В Ростове распоряжение министерства также переполошило всех ответственных работников милиции и прокуратуры. Сотрудники уголовного розыска получили приказ раскрыть в кратчайшие сроки преступления, которые стали называться делом «Лесополоса».

Словно по волшебству, удача наконец улыбнулась сыщикам. 5 сентября 1983 года в Ростовском трамвайном депо милиция задержала парня лет двадцати по фамилии Сабуров. Его подозревали в краже автомобиля. Всего-навсего через двадцать четыре часа после задержания он признался не только в том, что вместе со своим приятелем Калеником совершил преступление, в котором его обвиняли, но и в том, что с тем же сообщником убивал детей. Каленик был немедленно арестован. Как и Сабуров, он был выпускником школы для умственно отсталых. Так началось дело «банды психов».

10 сентября Каленик признался в семи убийствах и выдал других сообщников, таких же дебилов, как он сам, или маргиналов: Коржов, Тяпкин, Пономарев, Бескорсный, Величко, Мешков… Под милицейским нажимом они рассказывали что угодно, затем отказывались от показаний и снова признавались. Допрашиваемые не могли вспомнить ни внешности жертв, ни того, как они были одеты, ни где совершались убийства. Следователей такие пустяки не смущали: тут же подсовывали обвиняемым все сведения, необходимые для того, чтобы придать делу видимость основательности. Но они перестарались: поскольку подследственных было много, пришлось разделить работу между собой, и иногда следователи забывали сговориться. В результате этой забывчивости Исса Костоев, который двумя годами позже продолжил расследование, заметил в деле нелепости, послужившие доказательством фальсификации: так, он нашел три протокола, где говорилось об обнаружении в трех различных местах одной и той же части тела, отрезанной у трупа…

Но в 1983 и 1984 годах момент истины еще не наступил. Для властей следствие по делу «банды психов» давало результаты, на какие они и не надеялись, поскольку милиционеры способны были вставить тех признать все что угодно.

Сотрудник Прокуратуры СССР, которому показали список злодеяний одного из обвиняемых, воскликнул:

— Надеюсь, он признался заодно и в убийстве президента Кеннеди!

Может быть, из Москвы это казалось смешным, но для обвиняемых последствия были трагическими. Один из них, не выдержав жестокого обращения и давления милиции, пытался покончить с собой. Другой, проходивший военную службу в Афганистане, умер во время следствия, по официальным данным — естественной смертью.

И в течение всего этого времени в Ростове и области продолжались убийства в лесах: были обнаружены одиннадцать новых трупов с теми же характерными увечьями.

— Это приятели группы Каленика совершают убийства, чтобы отвести от них подозрения! — безапелляционно заявили следователи.

Тем не менее существовали явные признаки, свидетельствовавшие в пользу версии о серийном убийце. Однако следствие предпочитало разделить дела: к убийствам, в которых признались члены «банды психов», больше не возвращались, считая их раскрытыми. Но велось расследование новых преступлений, и здесь версия Джека-Потрошите- ля стала обретать реальные черты.

Продолжали заниматься душевнобольными и наблюдать за шоферами такси и водителями-дальнобойщиками — из-за большого разброса расстояния между местами, где совершались убийства. Но улик было маловато. Все, что милиции было известно о предполагаемом серийном убийце, это группа крови, определенная по его сперме, — четвертая. Однако данное обстоятельство сыграет решающую роль в дальнейшем расследовании, когда пути Чикатило и милиции пересекутся во второй раз.

Август 1984 года едва не стад для Чикатило роковым.

Несмотря на признания «психов», дело «Лесополоса» начинало всерьез портить отношения милиции с прокуратурой. По мере того как время шло, а убийства продолжались, судебные следователи все менее склонны были идти за милицией по легкому, по скользкому пути, на который они вступили, задержав Каленика, Сабурова и их друзей.

В середине лета в небольшом лесочке рядом с ростовским автовокзалом была убита молодая девушка Лена Гансовская. На этот раз речь шла не о дурочке и не о бродяжке, а о девушке из хорошей семьи. Через несколько дней та же участь постигла мальчика, любителя марок Петю Кашникова. Это произошло в Новошахтинске, в шестидесяти километрах к северу от Ростова, и два дела не сразу связали в одну цепь.

В Новошахтинске прохожие за несколько часов до убийства видели Петю вместе с незнакомцем и дали следователям довольно приблизительное описание подозреваемого.

Зато в Ростове никто не видел убийцу Гансовской. Полковник Михаил Фетисов, руководивший расследованием, дал силам охраны порядка указание усилить наблюдение на вокзалах, в аэропортах, в парках и других общественных местах, где убийца, похоже, имел обыкновение знакомиться с жертвами.

За аэропорт и автовокзал отвечал подполковник МВД Василий Петров, начальник первомайского районного отделения милиции. Он не только передал своим подчиненным указания полковника Фетисова, но и сам время от времени обходил свой сектор, чтобы проверить, как они исполняются.

В ту неделю один из его сотрудников, капитан Александр Занассовский, дежурил, в штатском, на автовокзале. Вместе с участковым Атматхановым он присматривался к прохожим, особое внимание обращая на тех, чье поведение казалось ему странным.

Он бродил, стараясь быть как можно незаметнее, среди толпы, которая всегда заполняет вокзалы — автобусные, железнодорожные, воздушные: огромные очереди у касс, буфетов и туалетов; отдельные люди и целые семьи транзитных пассажиров, теснящиеся на скамьях или спящие прямо на полу в залах ожидания; нищие, бездомные и бродяги, проститутки в поисках клиентов и карманники…

Внезапно среди всех этих людей капитан заметил высокого худого мужчину лет пятидесяти, в очках, одетого в серый костюм, с коричневым портфелем в руках. Он заговаривал с молоденькими девушками. Приставал? Может быть. Во всяком случае, этот тип не привлек бы внимания капитана Зацассовского, если бы за несколько дней до того он не видел его в такой же ситуации в том же самом месте…

…Это было недели через две после смерти Гансовской. Капитана заинтересовало поведение высокого человека в сером, чуть сутулого, с портфелем в руках: он украдкой подходил к женщинам и заговаривал с ними, понизив голос.

Движимый любопытством, Занассовский спросил девушку, от которой только что отошел человек в сером: