Изгой - Юрий Никитин

Ночь, на темном небе звезды, стражи у костров жарят оленей,туши целиком поворачиваются на вертелах над жарко полыхающими углями. Пахнетжареное мясо одуряюще, а когда капли жира срываются с туш и падают на угли, тамшипит, оттуда выстреливают синие дымки, запах бьет как молотом по голове...

Он глотал голодную слюну, Скиф вскрикивал, шептал проклятия.Их загнали в длинное каменное здание, человек двадцать, велели сесть, толькотогда принесли еду: три широких чана, где в гнусной похлебке плавают вроде быломтики мяса. Не то жаб, не то крыс.

— Жри, — велел Олег.

— Я-то жру, — прошептал Скиф. — У меня нет наеду запретов.

— На еду и у меня нет...

Надсмотрщик рыкнул:

— Молчать!.. Вы здесь только для того, чтобы ломатькамень для Хозяина. Разговаривают только люди, а рабы — мычат!

На ночь рабов приковали к крюкам, вмурованным в стену. Едвастражи ушли, Скиф попробовал крепость цепей, затем пытался раскачать крюк,сопел, пыхтел, наконец, Олег предупредил:

— Осторожнее, услышат!.. На окнах хоть и решетки, ностражи по ту сторону стен. Лучше не дразни.

— Но должны же мы как-то выбраться?

— Должны, — ответил Олег.

— Как?

— Не знаю, — ответил Олег честно. — Знал бы,ушел бы сразу.

— Ага, не нравится?

— Не нравится.

— А как же красоты гор?

— Уже насмотрелся.

Скиф вдруг умолк на полуслове. Рот приоткрылся, ноги слегкадергались, словно бежал из плена. Олег опустил веки на глазные яблоки, заставилсердце успокоиться, начал перебирать все заклятия, от самых могучих и до самыхслабых. Похоже, что то едва заметное чувство потери, которое впервые ощутилмного лет назад и тут же забыл, и было вот это...

И если не удастся ничего сделать магией даже сейчас, то...надо оставить все попытки, иначе обречен, и пытаться выбраться... как выбиралсябы, скажем. Мрак.

Очнулся он от грубого пинка, сразу вскочил. Цепи загремели.Рядом били ногами Скифа. Пахло мочой, гнилой соломой. Скиф похрапывал,неподвижный, как бревно. Олег торопливо поднял друга, встряхнул:

— Просыпайся! Мы в каменоломне, забыл?

Скиф всхрапнул, открыл глаза. Стражи захохотали. Скованныепопарно рабы внесли чан с горячей похлебкой. Камнерубов покормили, тут жепогнали к выходу а затем, выстроив цепочкой, велели идти к горе. Справа и слевав сторону скованных людей смотрели острые копья. На выступах скал расположилисьлучники а когда рабы приблизились, они натягивали луки и целились в пленных.Похоже, начальник стражи был очень осторожным человеком.

Снова длинный туннель, огромная пещера. Олег взял самыйтяжелый молот, тем самым сбережет какого-то бедолагу, Скиф подозрительнопосмотрел на старшего друга, постарался взять тоже побольше и потяжелее. Онзаметил, что Олег еще в первый раз тщательно запоминал дорогу сюда и обратно,сосчитал всех стражей, а что сейчас спокоен, то неспроста, неспроста...

Олег вздрогнул, когда плечо чуть не обожгло горячее дыхание.

— Ну? — спрашивал Скиф свистящим шепотом. —Что-нибудь надумал?

— Ты о чем?

— О побеге, конечно, — зашипел Скифяростно. — О чем же еще?

— О чем? — пробормотал Олег. — О такоймелочи, к примеру, как сделать людей счастливыми... Что толку, что мы убили всебольшие войны, а сейчас гасим малые?.. Люди счастливее не становятся. Даженаоборот, вянут, как цветы без дождя...

Скиф отодвинулся с опаской, старший друг, похоже, тронулсяумом.

Олег заметил, что все глыбы, которые они откалывали, высотойему до пояса, в длину не меньше трех шагов и два в ширину. Рабы привязываливеревки к заранее вбитым крючьям, каменные блоки подваживали, подкладываликруглые бревна, с жалобными надсадными криками тащили из пещеры.

Улучив мгновение, он приблизился к Ширваку. Тот со стономвертел в стене дырку, но камень почти не поддавался затупившемуся сверлу.

— Не понимаю, — проговорил Олег вполголоса. —Куда такие камни? Это не крепость, не храм, не дворец. Не городская стена,конечно.

Ширвак прошептал:

— Говорят, правитель тронулся... Виданное ли дело —строить Башню!

— Башню? — переспросил Олег. — Все строятбашни. Сторожевые. Защитные, осадные, торцевые, ворот-ные...

— Да не башню, — прошептал Ширвак ещепугливее, — а Башню!.. Поговаривают, что страшится, будто небо обрушится изадавит его. Вот и строит из таких вот плит. Чтобы опора небу...

Скиф ничего не понял из их разговора, зато старался заобоих, бил молотом, яростно шумел, создавая видимость работы всех троих.

Он напрасно строил планы, как нападут на стражей, разоружат,с оружием в руках пробьются сквозь ряды противника, на выходе как-то избегнутстрел, заслон сметут, перебьют, истребят, а там простор, свобода!.. И хотя умомпонимал, что его убьют еще в пещере, ведь на ногах тяжелые цепи, с которыми непобегаешь, но сердце отказывалось верить, что перестанет биться.

Олег же на третий день, когда их только привели на работу,кивнул Скифу на толстый столб, что упирался в каменный свод, сам метнулся кдругому и обхватил его обеими руками. Скиф успел увидеть, как страшно вздулисьмышцы этого человека, шея покраснела, плечи налились кровью.

Скиф поспешно ухватился за свой столб. Эти два, как ужевидел, держат всю кровлю у самого входа. Стражи еще не успели понять, чтослучилось, как Олег мощно выдохнул, основание столба заскрипело по камню. Сновазадержал дыхание, напрягся. Стражи закричали, бросились к нему с поднятымимечами.

Олег что-то выкрикнул, столб сдвинулся еще, кровля над нимпросела. Столб тяжело рухнул, в потолке сразу раздвинулась щель, посыпались мелкиекамешки, затем — крупнее и крупнее.

Стражи с криками, бросая оружие, бросились к выходу. Кровля,просев, уменьшила давление на второй столб. Скиф уже чувствовал, что вот-вотлопнет от усилий, в глазах темно, но не уступить же этому... этому сумасшедшему,который то бормочет глупости, то стремится погибнуть под камнепадом, но толькобы не под плетью надсмотрщика...

Бревно затрещало, рухнуло. В тот же миг сильная рука дернулаего в сторону. Скиф дал утащить себя в глубину пещеры. За спиной грохот, вся горадрожала, тряслась. Сзади падали камни размером с барана.

Потом... потом грохот прекратился. Скиф, не веря себе,оглянулся. Ту часть пещеры засыпало, но главное, как он понял, засыпало частьтуннеля, где их сторожили отборные воины.

Рабы прижимались к стенам, дрожали, смотрели кто испуганно,ведь все теперь в ловушке, кто с сумасшедшей надеждой.