Чувственная ночь с изгнанником - Лиз Филдинг

Брэм попросил назвать цену. Это не пустые слова. Он – почти миллиардер, и сумма, которая вращается сейчас в голове Руби, покажется ему мизерной, зато ей поможет выплатить оставшиеся долги отца, начать все с нуля, стать свободной…

– Мне надо подумать, – сказала она, вставая из-за стола. – Я бы хотела пройтись по пляжу. Тут безопасно?

– Бродить ночью одной – не лучшая идея, – ответил Брэм, тоже поднявшись. – Когда мне предстоит принять трудное решение, я иду в конюшню. Лошади великолепно умеют слушать.

Руби вспомнила о том, как часами разговаривала со своими пони, пока чистила щеткой их шерсть, и сглотнула возникший в горле комок. Она тогда всем делилась со своими лошадками: рассказывала им и о своих мечтах, и о первой влюбленности, и о первом поцелуе…

– Хотите познакомиться с моими лошадьми?

Руби кинула взгляд на тарелку с почти не тронутым ужином.

– Вы извинитесь за меня перед Миной?

– Конечно.

Они пересекли террасу и спустились по лестнице, которая привела их в один из внутренних дворов в дальнем конце крепости, где находилась конюшня.

Руби с наслаждением вдохнула знакомый запах сена и лошадей. Брэм ненадолго скрылся в сбруйной и вернулся с пригоршней моркови.

Из ближайшего к входу стойла донеслось тихое ржание, а затем оттуда выглянула великолепная светло-серая лошадь и потянулась мордой к Брэму. Тот что-то пробормотал ей по-арабски, погладил ее и повернулся к Руби:

– Это Вега, ярчайшая из моих звезд.

– Салам, Вега. – Руби осторожно приблизилась, протянула ладонь, чтобы лошадь ее обнюхала, и лишь потом предложила Веге морковку.

Лошадь взяла ее мягкими губами и захрупала подношением, милостиво позволив почесать ей морду.

Брэм двинулся дальше вдоль стойл, показывая Руби своих прекрасных лошадей, а она здоровалась с каждой, трепала их по холке или чесала им за ухом.

Когда церемония знакомства закончилась, Руби вздохнула:

– Они так прекрасны, Брэм!

– Как вы думаете, кто из них самый внимательный слушатель?

– Ригель, – не задумываясь ответила она.

Этот гнедой жеребец с черной гривой и белым пятном на лбу при знакомстве с Руби уткнулся ей головой в плечо.

Брэм молча принес из сбруйной щетку, протянул ее своей спутнице и открыл дверь в стойло Ригеля.

– Пообщайтесь, узнайте друг друга получше. Можете не спешить. А я пока повидаю своих охотничьих соколов.

Шейх улыбался, шагая к выходу из конюшни. Когда он ранее предложил Руби конную прогулку, она отшутилась, но Брэм сумел прочесть в ее глазах желание ответить согласием. Даже если у него и оставались после этого какие-то сомнения, они развеялись, стоило Ригелю, самому чуткому из его лошадей, ткнуться лбом в плечо Руби.

И сейчас она, раздумывая над тем, какое решение принять, водила щеткой по бокам коня и что-то говорила ему нежным, как шелк, голосом.

Решение Руби созрело при виде того, как Брэм общается с лошадьми, – те чуть ли не мурлыкали, словно кошки, от прикосновений своего хозяина. Но она не хотела упустить возможность еще немного побыть в конюшне, ведь когда-то кони так много для нее значили.

Руби положила ладонь на шею Ригеля, тот повернулся и посмотрел на нее, словно говоря: «Ну, давай же, поухаживай за мной».

Полчаса спустя, расчесав коня, вернув щетку в сбруйную и вымыв руки, Руби направилась в сокольню.

Когда она заглянула в двери, Брэм вернул на жердочку сидящего у него на руке сокола, снял прочную перчатку и вышел к Руби во двор.

– Вы приняли решение?

– У меня есть вопрос.

– Всего один?

– Да.

– Спрашивайте.

– Если я откажусь принять ваше предложение, как вы поступите?

– Больше всего на свете я хочу увидеться с отцом, вновь получить его благословение, но не любой ценой. Если вы скажете «нет», я просто отправлю по почте отцу открытку, как делал все последние годы, и напишу, что, к сожалению, не имею возможности приехать к нему на день рождения.

– Наш брак продлится шесть месяцев?

– Я понимаю, что прошу о многом.

– У нас будут чисто деловые отношения?

– Да.

– Я ничего не знаю о местных брачных обычаях. Сможем ли мы так быстро пожениться?

– Обычно родственники будущих молодоженов месяцами торгуются о величине калыма.

– Месяцами?!

– Сыновья мужчины – это его будущее, а дочери – богатство. Вот почему их так тщательно оберегают.

– Понимаю. В нашем распоряжении нет нескольких месяцев, но это не проблема. Я не собираюсь с вами торговаться. То, о чем я попрошу, – обязательные условия нашей сделки.

– Я вас слушаю.

– Во-первых, пока я здесь нахожусь, вы будете выплачивать мне жалованье как вашему секретарю. Все равно мне, кроме работы, будет нечем себя занять, а вам по-прежнему необходим личный помощник.

– Это абсолютно справедливо.

– Во-вторых, когда наш брак будет расторгнут, вы выплатите крупную сумму через моего юриста. – Руби назвала цифру с точностью до пенса.

Брэм с радостью заплатил бы и вчетверо больше, но, судя по всему, у Руби была причина потребовать именно столько.

– Считайте, что уже получили эти деньги. Продолжайте. Что в-третьих?

– Ничего.

Она слабо улыбнулась, но Брэму показалось, что Руби вот-вот готова заплакать.

Они вернулись обратно на террасу, к недоеденному ужину.

– Что ж, с калымом разобрались, – сказала Руби. – Что теперь?

– А теперь вы что-нибудь съедите, а то Мина на меня рассердится.

Руби взяла с тарелки финик и пояснила:

– Я имею в виду, какие свадебные приготовления делаются затем?

– Затем обычно невеста удаляется в уединение на несколько недель и не имеет права видеться ни с кем, кроме близких родственниц, до самого максара. Так называется сход, на который собирается все племя, чтобы узнать, каков выкуп за невесту, а затем пировать несколько дней. Но, разумеется, этот обычай не будет соблюден для изгнанника и его западной невесты.

Уголок рта Руби приподнялся в полуулыбке, отчего на щеке появилась ямочка.

– Жаль. Классная была бы вечеринка.

– Все равно невеста в ней не участвует. Ее прячут от жениха, который должен ее отыскать, а ему в том всячески мешают родственники невесты.

– Жених должен приложить еще столько усилий, несмотря на уже заплаченный калым?

Брэму внезапно вспомнилось, с каким нетерпением он ждал того дня, когда на таком вот максаре прорвется к закутанной в свадебные покрывала Сафии, преодолев притворное сопротивление ее братьев, и как затем будет снимать с нее пелены – одну за другой.