Арифметика подлости - Татьяна Туринская

Леха коротко хохотнул:

– Так женись, в чем проблема? Или нет достойной кандидатуры?

– Да как тебе сказать…

– Говори уж, как есть. Только я тебе ни в жизнь не поверю, что в твоем бабском царстве ты обделен женским вниманием. Там, небось, и полный ханурик пользовался бы бешеным успехом.

– В том-то и дело. Слишком уж их там много. И все, можно сказать, полуфабрикаты, практически все готовы к употреблению даже без предварительной термической обработки – только фантик разверни.

Бубнов недоверчиво прищурился:

– Неужто даже разогревать не нужно?

– Ну, чуть-чуть разогреть никогда не вредно, – Кеба улыбнулся. – Тепленькие они вкуснее. Но все чаще не я их – они меня разогревают. Устал я от них, слишком много.

– Ну, брат. Этого добра слишком много не бывает.

Гена брезгливо скривился:

– Не скажи. Посмотрел бы я на тебя, если б тебе ежедневно по шесть часов подряд приходилось подсаживать и подстраховывать курочек в коротеньких шортиках. А сейчас они еще взяли моду коротенькие маечки надевать, чтоб непременно пупок выглядывал. Вот и представь, как такая красавица делает упражнения на брусьях. У нее эта маечка оказывается едва ли не на шее. При этом лифчики далеко не каждая носит. А я должен ее подстраховать, когда она с брусьев соскакивает. Вот и прыгает, рыбка, прямо в мои объятия. Майка на шее, а она жмется ко мне голой грудью, как к родному. За три пары стольких девок обнимешь – при всем желании не сможешь реагировать. А они, дряни малолетние, еще и на переменке норовят прижаться: зайдут в каморку, а у меня там тесно, ты же знаешь, ну, и начинается откровенный съем. Только не я их снимаю, а они меня совершенно откровенно, а главное, нагло, бесстыдно клеят! Представляешь, до чего дошло? Не я – меня!!!

– Бееедный, – издевательски «пожалел» друг. – Тяжело тебе приходится. Вот бы мне такую работу, чтоб от приставучих баб отбиваться. Только чтоб тоже молоденькие были, да хорошенькие, как у тебя.

– А я разве сказал, что хорошенькие? Молоденькие – да, и хорошенькие попадаются. Но не так уж их, хорошеньких, много. А представь, поймаешь крокодилицу, а она тебя давай голыми сиськами мазать?

– Были б сиськи, на рожу можно и не смотреть.

Бубнов откровенно насмехался над ним. Кеба это понимал, однако брезгливость не отпускала.

– Ни хрена ты не понял! Был бы я бабой – мне б это, может, и понравилось. Но я-то мужик, или кто?! Это я должен снимать их, а не они меня! Я! И не кого попало, а ту, на которую глаз ляжет. А когда тебя, да еще и каждая – это, Лёх, противно. Впрочем, тебе, может, и понравилось бы – ты на своем аэродроме баб вообще не видишь, для тебя и крокодил – красавица. А мне все это уже вот где…

– Это кто крокодил?

За разговором приятели не заметили, как в комнату вошла Лида. Мечтательное выражение с Лёхиного лица в момент съехало, уступив место сосредоточенности:

– Генка жалуется, что жениться не на ком. Мол, баб в институте полно, да все, как одна, крокодилицы. А жениться-то мужику хочется…

– Да не хочется мне жениться! Рано мне еще, я еще маленький. Это я как к вам приду, раскисаю. У вас какая-то обстановка такая, к мечтам располагающая. Вот так расслабишься, и подумаешь: а что, и после женитьбы живут люди.

Лида подсела на диван, по-хозяйски прижалась к мужу:

– Дурак ты, Генка. Дураком был, дураком, наверное, и помрешь. И чего вы, мужики, так жениться боитесь? После свадьбы ведь только и начинается настоящая жизнь! Это до женитьбы – репетиция, курсы повышения сексуальной квалификации. А потом – семья, ребенок, другие заботы…

– Вот-вот, – перебил Кеба. – Именно: семья, ребенок, другие заботы. На хрена мне заботы? Мне что, одному плохо?

– А что, хорошо? У холостого проблем меньше?

– Конечно, хорошо! Какие проблемы?

– Ну, например, что вокруг одни крокодилы. Или это не проблема?

– А что, это большая проблема? Женюсь – и крокодилы исчезнут?

– Ты просто перестанешь их замечать. И они перестанут быть крокодилами, станут обыкновенными студентками. Кстати, вовсе не обязательно жениться на студентке. У тебя что, других претенденток нет?

– И правда, – подключился Лёха. – Чего ты все о студентках своих рассуждаешь? Найди себе не крокодилицу, не студентку – и нет проблем.

Свежая мысль. А то он сам об этом не думал!

Беда в том, что ему теперь вообще ничего и никого не хотелось. Когда вокруг тебя голые девки табунами пляшут, нарочно майки задирают, чтобы голой грудью сверкнуть «ненароком» – поневоле евнухом станешь. Евнухом – это он, конечно, утрирует, и сильно. Но по большому счету не хочется ничего. Одному лучше.

Однако приходя в гости к Бубновым, он почему-то отчаянно завидовал им. Но не будет же он им правду рассказывать? Проще отшутиться.

– Когда ж мне еще постороннюю искать? Мне бы с институтскими разобраться.

– А-ааа, – не сговариваясь, хором протянули Бубновы и понимающе улыбнулись.

– Ничего не «а-ааа»! И вообще, отстаньте от меня со своей женитьбой!

– У, какие мы сердитые, – улыбнулась Лида. – Ладно, посекретничайте тут, я пойду Катьке кашу варить.

После ее ухода друзья замолчали. Воцарилась пауза, впрочем, совсем не тягостная – они знали друг друга, кажется, всю жизнь, а потому не очень-то обращали внимание на слова. Переглядывались только, выжидая время, чтобы Лида отошла от дверей подальше, чтоб, не дай Бог, не подслушала дальнейший разговор.

– Ну ладно, колись, – прошептал Леха. – Я же вижу, что-то тебя грызет. Есть кто-то, выделяющийся из крокодильего поголовья?

Гена вздохнул:

– Да есть вроде. Вполне себе ничего, симпатичная. И не шалава, как остальные. Глазки скромные, наивные. Ресничками только луп, луп. Такая доверчивая, что хочется ее защитить.

– Так защити!

– От кого? Защищать-то не от кого!

– Тогда женись.

– Зачем?

– Какой ты, ей Богу, бестолковый! Неужели не догадался? Если женщине ничего не угрожает, а тебе очень хочется ее защитить – значит, это она. Вот и женись, защити ее от жизни.

– Интересно глаголешь. «Защити от жизни» – это как, убить ее, что ли?

– Дурак ты, Кеба! Не убить, а защитить от жизненных проблем, то есть взять их на себя, как на мужика, как на главу семьи. Ну не просто же так ты сейчас о ней заговорил? Стало быть, запала в душу-то девочка? Значит, недостаточно тебе ее иметь периодически на большой перемене? Большего хочется, правда? Чтобы дома мелькала перед глазами в рваном халате, чтобы кашу детям варила, да иногда гостей принимала. Хочется, правда?

– Мда, – крякнул Кеба. – Умеешь ты двумя словами мечту убить. После таких слов уже ничего не хочется. Чтобы и в рваном халате, и кашу ребенку… Что, неужели все так плохо?