Хозяин проклятого острова - Алина Углицкая

к ее сарафану? Не будет она менять его на грязные тяпки! – Заработаю – тогда и куплю.

– Ну-ну. Хозяйка платит в начале месяца, это еще три недели ждать.

– Ничего, как-нибудь справлюсь. Лучше скажите, где здесь колодец? Мне нужно воды набрать.

Раздражение, усталость и голод сделали Диану резкой. В обычной жизни она была довольно покладистой, в чем-то даже нерешительной. Ведь всегда проще согласиться и уступить, чем бессмысленно спорить. Тем более мама так и учила. Повторяла все время: ты женщина, ты должна быть мудрее. Уступи и забудь.

Вот Диана и уступала. Сначала отцу, потом мужу. И где оказалась в результате своей уступчивости?

Но теперь она не намерена уступать! Кому-то не нравится ее сарафан – это их проблемы! Ее он вполне устраивает.

– А, воды, – Эрса словно потеряла к ней интерес. Махнула рукой за кровник. – Туда иди, там увидишь.

Но все оказалось не так легко. Ведро стукало по ноге, царапая нежную кожу, и было довольно тяжелым. Пришлось держать его на весу, отодвинув от себя. Это было безумно сложно. Диане пришлось блуждать минут десять по узким закоулкам между сараев и амбаров, пока она не вышла к колодцу. А там в прострации уставилась на огромный ворот, обмотанный ржавой цепью.

И как этой штукой набрать воды? Да она ее с места не сдвинет!

Диана огляделась.

Пока она плутала, сгустились сумерки. И ветер усилился не на шутку. Теперь он трепал ее подол и выбившиеся из узла волосы. Миг – и он швырнул ей в лицо пригоршню капель.

– Что за!.. Только дождя не хватало! – процедила Диана сквозь зубы.

Ее охватило желание бросить дурацкое ведро, вернуться в трактир и потребовать нормальных условий. Как они вообще смеют так с ней обращаться?! Да они хоть знают, чья она дочь?!

Но рассудок заставил остаться на месте: им все равно, чья она дочь. Это другой мир, здесь у нее нет ни денег, ни прав, ни друзей. Если господин Пьес и его жена вышвырнут ее на улицу – никто не заступится за чужачку. Даже капитан…

Она-то думала, что раз он спас ее, не дал утонуть, то и дальше поможет. Особенно после того поцелуя…

А он просто отвернулся. Дал понять, что она для него никто.

– Ну и пусть! – Диана подняла лицо к небу.

На глазах выступили злые слезы, но она не дала им скатиться. Замерла, глядя на огромную тучу, закрывающую почти весь небосвод.

– Ну и пусть! – повторила с непривычным упрямством. – Он мне тоже не нужен. Никто не нужен! Я сама найду способ выбраться отсюда и вернуться домой!

Прямо над ее головой сверкнула молния и почти сразу раздался оглушающий гром. А потом хлынул ливень.

Диана сразу промокла до нитки, но и не думала убегать. Стиснув зубы, она приблизилась к колодцу, подцепила ведро на пустующий крюк и сбросила вниз.

Ржавый ворот со скрипом закрутился, разворачивая цепь. Недостаточно быстро, чтобы ведро сорвалось. Раздался хлюпающий звук. Ручка ворота оказалась в самой высокой точке. Диане пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до нее. Повиснув всем весом, она сумела заставить ворот двинуться с места.

***

Ливень моментально превратил двор в топкую грязь. Диана едва не упала, поскользнувшись, когда возвращалась. Повезло, что проходы узкие, и она успела схватиться за стену. Только воду слегка расплескала, да ударила себя ведром по ноге. В трактир ввалилась вся мокрая, злая и грязная. Сарафан и босоножки были безнадежно испорчены, ниже колена расползался безобразный синяк.

– А я ведь предупреждала! – ехидно напомнила Лурдес, увидев разводы грязи на подоле. – Лучше бы мне продала!

Диана молча обошла ее. Поставила ведро и направилась к лестнице, ведущей на чердак.

– Эй, ты куда? – забеспокоилась госпожа Пьес. – Не вымоешь пол – кормить не буду!

– Переоденусь! – не оглядываясь, процедила Диана.

От тришкиного платья несло потом, а грубая ткань цеплялась за кожу и вызывала неприятные ощущения. Будто за пазухой ползал мерзкий жук с мохнатыми лапками.

В детстве с ней однажды такое случилось. Как-то она убежала от няни и по неосторожности вышла за пределы особняка. В лесу играли мальчишки из соседнего посёлка. И поначалу девочке даже показалось, что она нашла друзей. Пока они не засунули ей за ворот огромного жука-бронзовку.

От нахлынувших ассоциаций Диана передернула плечами.

Даже сейчас, спустя столько лет, воспоминания отдавали отвращением и обидой. Почему те мальчишки с ней так поступили? Ведь она ничего им не сделала, просто хотела подружиться.

С тех пор Диана повзрослела и поняла: дружить с чужачкой, которая во всем отличается, никто не станет. Всего несколько часов в этом мире – а она уже ощущает свою инородность так остро, как никогда.

Потому и натягивала сейчас засаленное, пропитанное чужим, неприятным запахом платье. Желала хотя бы одеждой слиться с толпой остальных женщин.

Гадкое ощущение прикосновения мохнатых лапок к коже не проходило. Но Диана заставила себя абстрагироваться от него. Ничего, главное пережить этот вечер. А к ночи все постирает.

Спрятав волосы под косынку, она спустилась на первый этаж, подняла ведро, отставленное кем-то к стене, и поплелась к “номерам”. Нужно вымыть две комнаты справа.

Диана толкнула первую дверь, убедилась, что в помещении пусто, и вошла.

Комната была небольшой и просто обставленной. Кровать, сколоченный из толстых досок стол, массивный табурет, вбитые в стену огромные гвозди вместо крючков. Никаких занавесок или покрывала на кровати. Набитый соломой тюфяк, правда, выглядел почище, чем выделенный ей. И серое постельное бельё всё же имелось. Сверху лежала подушка и шерстяное, даже с виду колючее одеяло.

Про то, что нужно снять постельное белье, ей ничего не говорили. Поэтому Диана решила быстренько вымыть пол в обеих комнатах и отправиться ужинать. От голода уже начинала кружиться голова.

Диана поставила ведро по центру комнаты и тут поняла, что забыла тряпку. Чертыхаясь и кляня последними словами свою забывчивость, снова спустилась на первый этаж, а потом опять поднялась на второй.

Это хождение по лестницам, вкупе с незапланированной голодовкой и испытанным стрессом, лишило Диану последних сил. Охваченная смесью безысходности и злости на несправедливую судьбу, она намочила тряпку и, не отжав, плюхнула ее на затоптанный пол. Наступила сверху ногой, начала зло елозить по некрашеным доскам.

Босоножки от известного бренда еще под дождем потеряли свой нежно-голубой цвет и пропитались грязью. Мокрые ноги теперь неприятно хлюпали и скользили в размокшей обуви.

Пришлось разуться, поставить обувь на подоконник. Окно здесь было затянуто мутным стеклом, но одна створка отрывалась. Пусть на улице и сыро от дождя,