Хозяин проклятого острова - Алина Углицкая

нему уже спешила хозяйка с улыбкой во все лицо:

– Милорд! Какая честь! Изволите у нас отобедать?

– Нет, – ответил он после секундной заминки.

И продолжил обшаривать взглядом углы.

– Тогда, может, выпьете свежего эля? Или желаете встретиться с моим мужем? Так я позову!

Лурдес щелкнула пальцами, подзывая служанку. Та метнулась к ближайшему столу, смахнула крошки, а сама хозяйка отодвинула стул, приглашая дорогого гостя присесть.

Джерард закаменел, глядя на подавальщицу. Но тут же понял, что это не та, кого он боится и хочет увидеть.

Напряжение медленно отпустило. Кивнув, ди Лабард сел за предложенный стол.

– Нет, не нужно звать Абера, – сказал, поразмыслив. – Просто принеси мне кружку горячего грога и немного закуски.

– Одну секунду, господин капитан!

Продолжая улыбаться, хозяйка глазами приказала служанке поторопиться. Та в мгновение ока исчезла за стойкой, а минуту спустя появилась, неся на подносе начищенный до блеска серебряный бокал – роскошь, которую в трактире хранили для особых посетителей. Таких, как опальный принц и его приближенные.

Джерард машинально кивнул, когда бокал поставили перед ним. Даже не заметил, кто его подал – сама Лурдес или ее подчиненная. Его донимали другие мысли.

Диана.

Где она?

Док сказал, что отвел ее сюда. Что Пьесы наняли ее подавальщицей. Так почему сейчас его обслуживает другая женщина?

Спросить? Нет, не стоит. Почему он вообще думает об этом? Какое ему дело трактирных служанок!

Но внутренний голос упорно нашептывал: Диана не похожа на служанку. Слишком нежная кожа, слишком изящные кисти и стопы. А ее манера держаться? А блестящие ногти и волосы? Даже слепому ясно, что она никогда не работала.

Но если его заноза – аристократка, то почему ее кожу покрывает загар? И на даргасску совсем не похожа. Там женщины смуглые, но черноволосые и кареглазые. А у Дианы волосы хоть и темные, но не черные, отливают на солнце медью. И глаза – как два синих моря с зелеными крапинками островов…

В этих глазах хотелось тонуть. В эти волосы хотелось запустить пальцы и перебирать их как золото. Хотелось коснуться ее груди и проверить, такая ли она упругая, как ему показалось в каюте. Хотелось смять ее губы своими, почувствовать ответную страсть…

Звук упавшего бокала заставил Джерарда вскинуть голову. Задумавшись, он даже не почувствовал, как локтем столкнул эль со стола.

Бокал, дребезжа, покатился по плитам пола и замер. У ножки стола разливалась безобразная лужа, грозя просочиться под подошвы капитанских сапог.

Но Джерард не обратил на это внимания. Он не мог оторвать взгляд от женщины в застиранном темном платье, которая уже спешила к нему с тряпкой и ведром.

Волосы поломойки были убраны под косынку, на усталом лице виднелись следы недоедания и недосыпания, в потускневших глазах отражалось смирение.

Она вряд ли заметила, кто перед ней. Молча опустилась на колени у его ног и начала вытирать лужу.

Джерард едва не вскочил. Усилием воли заставил себя остаться на месте и сжал кулаки.

Не веря своим глазам, он смотрел на худую склоненную перед ним фигуру и руки, держащие тряпку. Потрескавшаяся кожа, обломанные ногти с траурной каймой…

Это не могла быть Диана…

Он помнил ее другой.

Она выкрутила тряпку, шлепнула в лужу и погнала разлитый грог дальше, тщательно собирая его.

Сейчас она вытрет все и уйдет… Он не может позволить…

Не задумываясь над причиной своего поступка, Джерард выставил ногу вперед. Миг – и девушка ткнулась лбом ему под колено. Застыла на пару вдохов, затем резко вскинула голову.

Вот тогда он увидел знакомый дерзкий огонь на дне ее глаз.

***

Диана уткнулась лбом в чью-то выставленную ногу и почувствовала, что всё, это последняя капля. Сейчас она кого-то убьёт. После двух недель каторжной работы, питания отбросами, постоянных унижений и страха оказаться на улице, ей уже было всё равно.

Она подняла взгляд от тряпки, которой вытирала разлитый грог, и встретилась с темными глазами Джерарда ди Лабарда. Человека, которого сейчас ей меньше всего хотелось видеть.

Капитан смотрел с изумлением и жалостью. Словно не верил своим глазам. И Диана внезапно осознала, как выглядит со стороны.

Выбившиеся из-под платка волосы слиплись от пота. На лице и платье чернеют разводы от сажи, потому что именно ее Лурдес заставила сегодня чистить засорившийся камин. Кожа на руках покраснела и шелушится несмотря на гусиный жир, а идеальный маникюр давно канул в Лету. К тому же из-за постоянного недоедания и недосыпа она похудела и получила тёмные круги под глазами.

В общем, Диана Суховская представляла собой весьма жалкое зрелище. И от того, что этот сытый, наглаженный и божественно пахнущий ди Лабард видит, во что она превратилась, её обуяла настоящая ярость.

Откуда-то взялись силы. Минуту назад Диана еле ползла на коленях, не в состоянии подняться, а тут вдруг вскочила на ноги. Хлестнула незваного гостя гневным, полным презрения взглядом, едва сдержавшись, чтобы не хлестнуть его тряпкой. Выпрямилась, уперла руки в бока и едко спросила:

– Чего-то желаете, господин?

Она даже попыталась воспроизвести местный говорок с протяжными гласными.

Гость поморщился, уловив издевку в ее тоне.

– Присядь, пожалуйста, – он указал на скамейку рядом с собой.

К удивлению девушки, голос Джерарда звучал тихо и серьёзно. А ещё был подозрительно миролюбивым. Но это только сильнее разозлило Диану.

Если бы она была собой прежней, не той, что уже прошла школу выживания в трактире господина Пьеса, то не задумываясь надела бы капитану на голову тарелку с соседнего стола. И вряд ли ограничилась бы только этим.

Но сейчас Диана только сжала кулаки покрепче и почувствовала, как что-то холодное течёт по ноге. Опустив взгляд, обнаружила, что слишком сильно сжимает тряпку, а из той прямо в сабо льется грязная вода.

Передернув плечами, рефлекторно отбросила тряпку подальше. И снова поймала полный жалости и странного угрызения взгляд ди Лабарда.

Он жалеет ее? Его мучает совесть за то, что отправил ее сюда?

Ха, так пусть замучает насмерть!

Сейчас Диане хотелось швырнуть в этого ненавистного типа чем-то тяжелым. Броситься на него с кулаками и расцарапать лицо. Сделать хоть что-то, чтобы он почувствовал на своей холеной шкуре, каково это – оказаться одному, никому не нужным, беспомощным в незнакомом месте, среди чужих, равнодушных людей. Чтобы он почувствовал ее боль и страх. Все, что ей пришлось пережить за эти две проклятые недели!

Хотелось удариться в слезы, как в детстве, пожаловаться папе, чтобы тот пришёл и разобрался с этим высокомерным мерзавцем.

Но Диана сдержалась.

Да пошёл он!

Она не собирается из-за