Одиссея блудного мужа - Марина Белова

– Алло! Кто? – недовольно спросила она.

– Я.

– Ну и чего звонишь? Муж нашелся? Поздравляю.

– Нет, не нашелся. Алина, выручи меня. Мне нужно, чтобы ты меня свозила в общежитие Института легкой промышленности.

Она не стала спрашивать, зачем мне понадобилось туда ехать, и ответила сразу:

– Не могу, занята.

Меня это заявление взбесило.

– Интересно, чем? Ногти полируешь? Или осваиваешь науку стряпанья пирожков? – Мне нестерпимо захотелось уколоть ее побольнее.

– Я забрала Густава, – совершенно иным тоном, полным безудержной радости, заявила Алина и тут же от избытка чувств затарахтела как пулемет: – Мне теперь надо привести его после тюрьмы в порядок. Нервная система у него изрядно расшатана. Он как ребенок что-то вспомнит – и плачет, плачет. Камера произвела на него самое гнетущее впечатление. Представляешь, его посадили с десятью отпетыми уголовниками! С такими рожами, не приведи господи! Просто кинули на голый матрац, без простыней, без подушки. Интеллигентного мужчину, иностранца, заставили делить нары с преступниками, головорезами и насильниками. Безобразие! Где оно, наше хваленое правосудие?! Боюсь, его долго будут мучить ночные кошмары.

Я живо представила Густава в окружении уголовников. Но даже если нафантазировать угрюмые лица матерых убийц, по-моему, Шульц не выглядел бы среди них принцем из сказки, у него тоже была неординарная внешность. Но чтобы не обидеть Алину, я не стала высказывать вслух своих мыслей, а спросила совершенно о другом:

– Наверное, паразитов нахватался? – и с ходу попала в точку.

– Марина, а чем сейчас выводят вшей?

– Он вшей принес?

– Еще не знаю, но, думаю, хуже не будет, если я протравлю этих животных. В тюрьме все ими заражены. А еще клопы, клещи чесоточные и всякая другая зараза. А он такой шерстяной…

– Нет, думаю, хуже не будет, если ты его продезинфицируешь, – согласилась я с Алиной.

– Так чем их травить, этих паразитов?

– Не знаю, у нас вшей и клещей не было, а у Бобби были блохи.

– А чем вши отличаются от блох?

– В принципе, ничем. Хотя, нет, блохи прыгают. У твоего Шульца насекомые прыгучие?

– Не знаю, а чем ты у Бобби их выводила?

– Купала его в специальном шампуне, а потом на шею цепляла противоблошиный ошейник.

– Ошейник он, пожалуй, носить не будет, а вот шампунь – это идея. Противно пахнет шампунь?

– Напротив, даже приятно. Более того, он с витаминами и кондиционером. Шерсть после мойки этим шампунем становится мягкой и шелковистой.

– Есть?

– Что есть?

– Шампунь.

– Есть.

– Хорошо, я завтра тебя свожу куда надо, а ты мне шампунь притащишь, – согласилась на бартер Алина.

– Ты это серьезно?

– Сказала же – свожу!

– Нет, ты правда будешь купать Густава в собачьем шампуне?

– А что здесь такого? Чтоб ты знала, для собак делается косметика исключительно на натуральных продуктах и высшего качества.

– Ну ладно. У меня еще одна к тебе просьба. Я не могу заниматься работой. Все мои мысли направлены на другое.

– У меня тоже.

– Может, закроемся на пасхальные каникулы? Я предупрежу Алену, пусть вывесит на двери объявление, мол, закрыты в связи с майскими праздниками.

– Устраивает.

Я надеялась, что в субботу утром в общежитии наверняка кто-то будет, с кем можно поговорить об Ане. Щегловой. Выгуляв собаку и наскоро собравшись, я взяла шампунь от блох и пошла к Алине. Живет она на соседней улице, и весь путь занял у меня не больше десяти минут.

– Так рано? – позевывая, спросила Алина.

«Рано! Я могла и в шесть прийти, но тебя пожалела», – мысленно ответила я и, не отвечая на ее вопрос, протянула собачий шампунь:

– Вот!

– «Дружок», – прочитала Алина. – Это хорошо. Заходи, чаю выпьем.

В проеме дверей кухни показался Густав. В халате Алининого мужа он выглядел смешным и нелепым, вещичка была ему маловата: из коротких рукавов торчали волосатые руки, на животе халат не запахивался, а держался исключительно на узле, завязанном на самых кончиках пояса.

– Это тебе. Дезинфицирующий шампунь. Марина принесла, – внятно отчеканила Алина.

Густав взял бутылку и стал разглядывать собачью морду, смотревшую с этикетки.

– А почему здесь нарисована собака? – спросил немец.

– Это мужской шампунь, – пустилась в объяснения Алина. – И собака нарисована мужского пола. Неужели не понятно? Чтобы ты уяснил, в русском языке есть много слов и выражений, употребляемых в переносном значении. Например, в данном случае мужчина с высокой сексуальной потенцией называют «собакой», но в мужском варианте.

«Кобелем», – догадалась я и восхитилась Алининой логикой. Что-что, а вешать лапшу на уши она умеет.

– Я знаю, это слово «кобель». А как называют таких женщин? – поинтересовался Густав с целью пополнить свой словарный запас русского языка.

– Каких таких?

– Ну, любвеобильных.

Вспомнив аналог слова «кобель» женского рода, Алина решила Шульцу его не раскрывать и вслух сказала:

– В русском языке, если мужчина хочет женщину называть нежно, употребляет такие слова: «рыбка», «киска», «птичка», «зайка».

– О, я знаю, у вас песня есть «Зайка моя».

– Вот-вот! Все из этой оперы.

– И что, ты хочешь сказать, что этот шампунь как «Виагра»?

– Ну, не знаю, видишь, написано «2 в 1», не исключено, – замялась Алина, покрываясь стыдливым румянцем.

Я посмотрела на часы, нам пора было отправляться, а хотелось еще задать Шульцу пару интересующих меня вопросов.

– Густав, скажите, вы помните, что произошло прошлой ночью?

– Нет, мне стыдно признаться, но я был сильно пьян. Олег положил меня в палатке, и я заснул. Утром я их звал, никого не было. Я выпил пива и заснул опять, очнулся в грязной комнате с маленьким окошком в клеточку, то есть в решетку. Я лежал на деревянных досках в компании чужих мужчин. Они так на меня странно смотрели, что-то спрашивали, но это был какой-то другой русский язык, я ничего не понимал. Меня почему-то называли животным. Не вспомню слова, но это какое-то не очень симпатичное животное, вонючее и с рогами. Почему вонючее? Почему с рогами? У меня нет рогов! Потом меня вызвал полицейский, но я ничего не смог ему толком объяснить, я ничего не помню. А потом приехала Алина и забрала к себе.

– Ты ее вспомнил?

Густав замялся, Алина гневно сверкнула глазами в мою сторону и выжидающе посмотрела на Шульца. Под ее тяжелым взглядом Густав быстро залепетал: