Снежок - Элизабет Леттс

Часто бывает, что наездник боится прыгать, и лошадь чувствует этот страх. Когда боится всадник, боится и лошадь, и она будет мешкать, не желая приближаться к препятствию. Но когда Гарри гнал лошадь к препятствию галопом, она знала, что он настроен решительно. Бонни смотрела, как Гарри приближается к планке, как он приподнимается в стременах, сжимая бока лошади пятками и голенями, давая ей знак двигаться вперед. Но в последний момент конь уперся копытами, нагнув голову, и затормозил. Как и Бонни до этого, Гарри вылетел из седла, упав в грязь. Поднявшись, он усмехнулся и попробовал снова. На этот раз, понукаемая кнутом, лошадь прыгнула. Гарри спешился, передал поводья Бонни и кивнул на препятствие – не спрашивая, хочет ли она попробовать снова.

Когда Гарри упал, ученицы тихонько посмеялись, но он был не против. Что было замечательно в мистере Ди, это то, что он никогда не вел себя так, будто он лучше своих учениц. Той ночью перед сном Бонни написала об этом событии в дневнике: «Ездила на Вожде – соревнования – не стал прыгать. Я упала. Мистер Ди попробовал. Он тоже упал». На следующее утро у нее все болело, но мистер Ди научил девочку, что нужно всегда снова возвращаться в седло. Испанская поговорка гласит: «Недостаточно уметь ездить на лошади, нужно уметь падать». Гарри де Лейер умел ездить и умел падать, он учил девочек и тому, и другому. Важно было не падение, а то, что девочки поднимались и возвращались в седло.

Гарри все еще плохо говорил по-английски, и однажды одна из его лучших учениц, Джеки Биттнер, заключила с ним сделку: уроки английского в обмен на уроки верховой езды. Если он будет позволять ей кататься чаще, она поможет ему с языком. «Конечно, – сказал ей Гарри, – научи меня английскому. Кому это навредит?» Он был рад дать возможность тренироваться любой девочке.

Вскоре после этого Гарри вызвали к директрисе. Мисс Вуд встала, проводила его к стулу и закрыла за ним дверь. Гарри неуютно чувствовал себя в большом здании, его мир ограничивался конюшней, его сапоги были грязными, а шерстяное пальто пропахло лошадьми. Он положил свою шляпу на колени и выжидающе посмотрел на мисс Вуд.

«Кто из девочек обучает вас языку на конюшне?» – спросила она.

Гарри поколебался. Он не хотел, чтобы у девушек из-за него были неприятности, но вопрос звучал достаточно безобидно, может, мисс Вуд хотела похвалить учениц, которые помогали ему. Помощь другим ценилась в школе Нокс.

«Ну, Джеки помогает мне с английским…»

Мисс Вуд нахмурилась.

«Хорошо, – сказала она. – Благодарю за то, что уделили мне время».

На следующий день Джеки не пришла на урок, как и через день, и через два. Гарри, обеспокоенный отсутствием ученицы, спросил других девочек о том, что с ней. Она заболела? Перевелась в другую школу? Ответом стала тишина, перемежаемая смешками, а затем одна из девочек призналась: Джеки на три дня изолировали в лазарете. Как оказалось, Джеки учила Гарри не столько английскому, сколько нецензурщине.

Гарри рассмеялся про себя, втайне радуясь этой истории. Девочки заставляли его смеяться и позволяли ему чувствовать себя как дома, несмотря на строгие нравы, царившие в школе. Он любил вместе с ними ухаживать за лошадьми, любил смотреть, как его Снежок с довольным видом наблюдает из своего стойла за происходящим во дворе, вытянув голову. Он отлично вписался в школьную жизнь, спокойно катая девочек. Снежок выделялся на фоне чистокровных, принадлежавших девушкам из богатых семей, но Гарри чувствовал к этой лошади симпатию. Они оба знали, что такое тяжелая работа. Иногда – вообще-то, довольно часто – Гарри чувствовал себя самозванцем. Снежок тоже был самозванцем. Гарри не мог избавиться от ощущения, что лошадь знает о том, что ей нужно показать себя с наилучшей стороны.

Лошадьми занимались не только в будние дни. Лучшим в уроках верховой езды была возможность сбежать из школы на выходных. Часто по воскресеньям Гарри брал девочек на встречи Смиттаунского охотничьего клуба. Охота на лис, позаимствованная в Англии, была любимым времяпрепровождением элиты восточного побережья, чьи поместья располагались в Лонг-Айленде, Пенсильвании и Вирджинском Пидмонте. История охоты на лис в Лонг-Айленде начинается еще с колониального периода. Члены охотничьего клуба Мидоубрук, старейшего охотничьего клуба в Лонг-Айленде, расположенного в Олд Вестбери, утверждают, что его членом был Джордж Вашингтон. Тедди Рузвельт восхвалял прелести лонг-айлендской охоты на лис в статье в «Сентьюри мэгазин» в 1886 году. Смиттаунский охотничий клуб, ближайший к школе Нокс, традиционно проводил свои собрания то в одном большом поместье, то в другом. Но к концу 1950-х из-за уменьшения количества доступной земли и снижения интереса к спорту на встречи клуба являлось все меньше людей. Многие полагали, что это уже отжившая традиция.

Изначально охота на лис в Лонг-Айленде вызывала протесты квакеров, селившихся на пахотных землях округа Саффолк. Квакеры были против лисьей охоты как таковой, объясняя это тем, что спорт жесток по отношению к лисам. Даже Генри Берг из Американского общества защиты животных оказался вовлечен в эту борьбу, засыпая охотничий клуб Мидоубрук письмами с протестами. Но члены Смиттаунского клуба не встречали такого сопротивления, имея возможность спокойно охотиться на территориях, прилегающих к школе Нокс. Хотя лисы были здесь довольно распространены, в округе росло множество кустарников, где лисы могли прятаться. Поэтому здесь практиковалась так называемая парфорсная охота, когда гончие идут по запаху, а не преследуют живую лисицу. Преимуществом такой охоты было то, что лошади следовали за собаками по более удобной местности, а не неслись за лисицей.

В то время распорядителем охоты был ветеринар по имени Артур Фредерик. Как и многие страстные поклонники этого спорта, он ценил в нем все лучшее: свежий воздух, собак и лошадей, верность традициям. Фредерик серьезно подходил к своим обязанностям распорядителя. Чтобы получить разрешение участвовать в охоте, необходимо было пройти освидетельствование навыков верховой езды. Известно, что Фредерик даже прятался в кустах, наблюдая за всадниками, чтобы увидеть их навыки. Никто из тех, кто не подходил под строгие критерии Фредерика, не мог стать членом Смиттаунского клуба. Охота на лис требует особых умений – большое количество лошадей скачет за собаками по пересеченной местности, перепрыгивая через препятствия. В отличие от дорожки, в этом случае лошади и всадники должны быть готовы к неожиданностям: к неровной местности, к препятствиям, к встречам с дикими животными или непредсказуемому поведению других лошадей. Плохо натренированная лошадь или неумелый наездник могут подвергнуть опасности всех остальных. Фредерик познакомился с Гарри де Лейером, когда учитель позвал его, чтобы вылечить больную лошадь. Впечатленный умением Гарри держаться в седле, Фредрик пригласил его участвовать в охоте и сказал, что тот может брать с собой девочек из школы Нокс, если уверен в их навыках.

Но охота на лис – это не только умение держаться в седле: девочки должны были освоить сложные правила этикета. Одежда наездника, порядок следования и даже обращение друг к другу регулировались сводом сложных неписаных правил. Особое внимание уделялось одежде: куртка из мелтона{Мелтон (молтон) – гладкая, матовая ткань с коротким ворсом, изготовленная из высококачественной хлопчатобумажной или шерстяной пряжи.}, котелок со шнурком и белый шейный платок с золотой заколкой, прикрепленной острием в сторону от сердца наездника, были обязательны для охотника. От учениц школы Нокс ожидалось, что они будут умело держаться в седле и уважительно относиться к охотничьим традициям. Ученицам, которые были гостями, а не участниками охоты, следовало ехать позади всех, вести себя тихо и не мешать охотникам и собакам.