Настоящие мальчики. Как спасти наших сыновей от мифов о мальчишестве - Уильям Поллак

Роджер был несчастен с того самого момента, когда мама оставила его в лагере. "Я никого там не знал. Я смотрел на фотографию мамы, но этого было мало. Я ненавидел лагерь",- рассказывал мне Роджер со слезами на глазах.

Джей сохранила душераздирающее письмо, которое Роджер написал ей на третий день пребывания в лагере. "Дорогая мамочка,- писал он. - Я ненавижу это место. Меня тошнит от этой еды. Тут нет никаких веселых занятий. Я плачу каждый день, потому что очень по тебе скучаю. Я постоянно думаю о тебе. Я знаю, ты любишь меня, поэтому, пожалуйста, забери меня прямо сейчас. Люблю, твой сын".

"Я собиралась поехать и забрать его в тот же день (это три часа езды), но решила подождать до родительского дня, до выходных. Я хотела посмотреть, не привыкнет ли он и не понравится ли ему в лагере по прошествии нескольких дней,- объяснила Джей. - Я хотела поговорить с ним по телефону, но директор лагеря сказал, что будет лучше, если мы дадим ему справиться самому".

Она забрала Роджера в субботу. "Я никогда не думала, как тяжело ему было провести там целую неделю. Я надеялась, что он сможет что-то извлечь из этого опыта, но я боюсь, что все, что он получил - это только боль от мысли, что, если бы он был девочкой, ему бы не пришлось это терпеть. Я знаю, что отделение может быть болезненным и что порой оно необходимо детям, но у нас оно произошло слишком рано и никто ничего не заметил, даже так называемый эксперт в лице директора лагеря!"

"Я не хочу больше ехать в лагерь,- заявил Роджер.- Я лучше буду где-нибудь тут, пока мама на работе, чем где-то еще".

Преждевременная сепарация - травма мальчишества

И Роджер Уотерс, и Джонни Мартин пережили травму преждевременной сепарации - источник их боли из-за разъединенности, и страха стыда. Из всех требований, которые общество предъявляет мальчикам (быть неуязвимыми супергероями, подавлять свою грусть и боль) преждевременная сепарация - наиболее болезненна.

В самом сердце общественных представлений о мальчиках лежит идея о том, что мальчикам надо с раннего возраста стремиться к "мужской автономии" и что даже сейчас это необходимо для здорового психологического развития мальчика.

Как только мальчикам внушат, что находиться радом с матерью - это что-то постыдное, их естественным порывом будет идти за любовью к отцу. Между тем, для некоторых мальчиков мама - это совершенно особенный источник заботы и любви, которую не в состоянии воспроизвести даже самый нежный отец. А у многих мальчиков папы просто нет рядом в нужный момент. Папы часто работают допоздна, перекладывают родительство на маму или просто не могут заниматься эмоциональным развитием сыновей. Многие папы хотели бы принимать участие, но боятся, что это только добавит их сыновьям стыда и неловкости. В последующих главах я еще расскажу о доверительных отношениях отцов и сыновей.

В самом раннем возрасте мальчик может чувствовать себя заброшенным, хотя и не осознавать, что именно он чувствует. А может и осознавать, как одиннадцатилетний Джейк, так описывающий свое раннее детство: "Я чувствовал, что меня оставили на холоде. Я был совсем один и должен был думать о себе сам". Или как пишет семнадцатилетний Д ж л мал: "Мой отец был ревнивым и мог устроить настоящий скандал, если мама меня поддерживала. И, когда мне было пять, уже ни тот, ни другой не вели себя так, как будто они понимали, что со мной происходит, даже если на самом деле понимали".

Такое болезненное отделение от матери, которое сопровождается стыдом, и которое лишь частично может быть компенсировано отцом,- это настоящая катастрофа для эмоциональной жизни мальчика. Его слишком часто яростно защищают и преподносят как естественный процесс, как необходимый шаг от детства к так называемой "здоровой" мужской идентичности. При этом те же самые люди, которые защищают эту практику по отношению к мальчикам, уверены, что такой раскол стал быт трагедией, случись он слишком рано с девочкой.

Этот разрыв отношений, эта травма навсегда оставляет глубокий след в душе мальчиков и мужчин. Чтобы понять, на что это похоже, не нужно далеко ходить за примером, потому что и во взрослой жизни бывают периоды, когда наше сердце разбито,- это драма неразделенной любви. В своей клинической практике я обнаружил, что старание поддерживать в себе мужскую независимость в раннем возрасте является формирующим для психики юношей и мужчин. Этот маленький мальчик не разрывает свою тесную связь с мамой, а наоборот, вечно стремится вернуться к ней, вновь обрести ту "удерживающую" привязанность, которую она дарила ему, связь, которая, он чувствует, никогда не восстановится. Если мальчику дать отделиться в свое время, этого стремления и этой грусти не будет или они будут не такими сильными.

Желание оставаться в материнской орбите - нормально

Хотя многие мальчики детсадовского возраста вовсю играют в своего любимого супергероя, увешанные космическим оружием и другими высокотехнологичными игрушками, есть мальчики, которые в это время играют в уголочке вместе с девочками в куклы и маленькие машинки. Когда родители спрашивают меня, "нормально" ли это, я обычно рассказываю им о новаторском исследовании нью-йоркского психоаналитика Джона Росса. Изучая фантазии мальчиков о беременности и родах, Росс обнаружил, что здоровые мальчики - мальчики с ясным осознанием своей принадлежности к мужскому полу - верят, что, как и их матери, они могут забеременеть, выносить ребенка "в животике" и родить. В этом нет ничего удивительного, если мы вспомним, что львиная доля ухода за ребенком, будь то мальчик или девочка, приходится на мать или другую женщину, поэтому совершенно естественно, что в раннем возрасте мальчики идентифицируют себя с ними. А значит, совершенно нечему удивляться, если вы видите маленького мальчика, играющего с куклами или даже надевающего мамино платье. Беспокоиться следует только в том случае, если такое поведение сохраняется после 5-6 лет.

К тому времени, когда мальчики идут в школу, они получают огромное количество сигналов - из средств массовой информации, от того, какие игрушки им дарят, от старших мальчиков, родителей и воспитателей - что они должны отличаться от своих матерей, чтобы стать нормальными мужчинами. Фабрики игрушек вкладывают деньга в создание "мальчиковых игрушек" - оружия, солдатиков, игр, направленных на разрушение. В школах предлагают разные виды занятий для мальчиков и девочек, даже когда для такого разделения нет разумной причины. За насильственной сепарацией стоит выдвигаемое обществом требование дифференциации.

Нэнси Чодороу, феминистка и социолог, изучала то, как мальчики и девочки связаны с матерью. Она показала, что, поскольку в нашем обществе за заботу о детях по большей части отвечают женщины, мальчикам сложнее, чем девочкам, установить свою мужскую идентификацию, свою изначальную тендерную принадлежность. Девочки могут оставаться в зоне комфорта рядом с матерью, но мальчиков пугают тем, что затянувшаяся близость таит опасность для формирования "иной", мужской части натуры. Развивая эту мысль, можно сказать, что бытность мальчиком или мужчиной основывается не на позитивной идентификации с отцом, а на отрицании связи ребенка мужского пола с матерью. Становление мужественности определяется как избегание женственности. Понятие "быть мальчиком" растет из отрицания "не быть девочкой". И это требует жесткой сепарации от уютного материнского мира и всего того, что ассоциируется с женским, материнским, включая теплоту, нежность, уязвимость, эмпатию, сострадание.