Царь нигилистов 3 - Наталья Львовна Точильникова

бунт только словом, приказав собравшимся преклонить колени и устыдив бунтовщиков — увы, только легенда. Народ разогнали нагайками прежде, чем император въехал в город.

А вернулся он потому, что трон под ним зашатался. Страх потерять власть оказался сильнее страха холеры.

И в чем итог правления Вашего деда? За тридцать лет он так и не освободил крестьян и в конце концов проиграл войну.

Во взглядах на образование мы с Вами совпадаем, Ваше Высочество. Свобода должна быть в его основе. Только незачем учиться убивать.

Подлинная история харьковских студентов очень простая.

В Харькове есть губернатор Лужин и есть князь Салтыков. И Салтыков женат на дочери Лужина. Дворня первого бесчинствует, и все ей сходит с рук, потому что ее бесчинства покрывает дворня второго — то есть полиция.

Однажды вечером дворня князя напала на студентов, отчего вышла драка, на шум которой вышел сам Салтыков.

Полиция явилась на помощь, студентов захватили и без суда отправили с конвоем к атаману Хомутову на Дон, потому что они были казаки.

Товарищи их явились к брату вашего Зиновьева, прося разобрать дело как следует законным порядком; Зиновьев нагрубил студентам и отказал им в просьбе. Тогда 280 человек подали просьбу об увольнении. При этом значительное число студентов — люди бедные, для которых вопрос об окончании университетского курса — вопрос о куске хлеба. Так что «Честь им и слава!»

Посланных с конвоем студентов воротили, вероятно опасаясь последствий такого самовольного распоряжения. Наши корреспонденты писали нам в «Колокол», что «бумага, по которой они были посланы, составлена задним числом и что студентов обвиняли совсем в ином деле».

Вот и судите, кто здесь прав, Ваше Высочество.

Извините, а какое произведение Михаила Лунина Вы цитируете? Нет ли у Вас его списка?

Будьте осторожнее в Ваших письмах, и у меня, и у Огарева есть опыт ссылки или ареста за слишком вольные мысли, высказанные в личной переписке.

Против отсутствия «ятей» ничего не имею, орфографическую реформу поддерживаю. То, что вы не используете также «и десятеричное», является ли ее частью?

И еще одна просьба от меня и Николая Платоновича. Не могли бы Вы прислать нам Ваши песни с нотами?

Ваш А. И. Герцен.

— Никса! Я получил письмо от Герцена! — воскликнул Саша.

— Ты радуешься так, словно получил письмо от папы Римского!

— Да, какой папа Римский! Это гораздо круче. Герцен — это современный русский Вольтер.

— У тебя каждый болтун — современный русский Вольтер, — заметил Никса. — В прошлый раз ты так называл Радищева.

— У каждой эпохи свой Вольтер, — возразил Саша. — Герцен — не первый и не последний. И это политсрач! Как же я их люблю! И как я по ним соскучился! Знаешь, что такое «политсрач»?

— Политическая дискуссия?

— Молодец, Никса. Если быть совсем точным — это острая политическая дискуссия с жестким оппонентом, иногда переходящая на личности. Ну, там: «пес смрадный», «блядин пархатый», «самовластительный злодей», «узурпатор», «тиран и убийца», «кровавый ублюдок», «национал-предатель», «безродный космополит», «враг России» и так далее. Переписка Грозного с Курбским была первым зарегистрированным в русской истории политсрачем. Точнее Курбского с Грозным, ибо по инициативе первого. Это, как если бы нам первым Герцен написал.

— А он и написал. Мамá в «Колоколе». До этого было еще несколько открытых писем к папá.

— Да? Дашь почитать?

— Конечно.

— Значит, у нас переписка по инициативе оппонента. Но не всегда так бывает. Не каждый политсрач затевает тот участник дискуссии, что находится в оппозиции. С лоялистами тоже бывает. Иногда политсрач заканчивается тюрьмой для одного из собеседников, особенно если второй использует троллинг.

— От слова тролль?

— Да! Троллинг — это особый прием для выведения из себя оппонента. Высокое искусство заключается в том, чтобы твой корреспондент начал нести нечто явно выходящее за рамки дозволенного «Уложением о наказаниях уголовных и исправительных». Вот тогда-то он и садится!

— Это такая победа в споре?

— А что скажешь: не победа? Но для нас этот метод не подходит, ибо оппонент в Лондоне. Троллинг очень хорошо работает против всяких арестованных революционеров. Например, его с успехом использовал Николай Павлович во время допросов декабристов. То есть начинаешь ты троллить заключенного — он выходит из себя, и все тебе и выкладывает. Причем без всяких лейденских банок!

— Причем здесь лейденские банки?

— Ну, право, как маленький, Никса! От лейденских банок идет электрический импульс. И, если он идет через тебя, это как бы не очень приятно.

— Ну, какие пытки, Саша! В девятнадцатом веке живем!

— И то верно. Оставим этот средневековый трэш векам двадцатому и двадцать первому.

— Ты считаешь, что пытки будут в двадцатом и двадцать первом?

— Я знаю. Ладно, мы отклонились от посвящения тебя в высокое искусство политсрача. Троллинг бывает толстый и тонкий. Толстый троллинг — это прямые оскорбления, чем унизительнее, тем лучше. Например: «Ах, ты, трусливый тщедушный дрищ, соплей убить можно, и как ты мстить собираешься? Ни на что не способен!» «Как это ни на что не способен? — отвечает собеседник. — Пойду возьму пистолет и завтра убью царя». Тут в дискуссию вмешивается Третье Отделение, и она благополучно заканчивается. Причем провокатор остается на свободе и идет троллить дальше.

— Ну, знаешь!

— Не спорю. Толстый троллинг недостоин джентльменов. Как писал князь Курбский Андрей Михайлович «интеллигентные люди не должны опускаться до непарламентских выражений». И не опустился, между прочим, в отличие от Ивана Васильевича.

— Князя тоже было в чем упрекнуть, мягко говоря.

— Я сейчас не о нем, а исключительно о стилистике их с Грозным бессмертной переписки. Так вот, для мужей благородных существует тонкий троллинг. И тут нам надо быть осторожными, потому что искусством тонкого троллинга Александр Иванович не то, что в совершенстве, но на начальном уровне вполне владеет. Так что «Уложение» 1845 года на стол, с закладочками и чтобы нигде не выйти за рамки.

— Есть еще цензурные циркуляры.

— Ну, знаешь! Мы же не в журнал пишем. Если мы еще будем на цензуру оглядываться, какой уж тут политсрач!

— Со мной дискутировать, значит, уже надоело?

— Ты консерватор, Никса. Ты справа от меня, а Герцен — слева. Это совсем другой срач.

— Нашел консерватора! Тонкий троллинг это про твои взгляды?

— Про взгляды это вообще ласково, троллинг начинается с расстрела на Сенатской площади. Никса, ты знал про проруби на Неве?

— С ума сойти, Сашка! Ты чего-то не знал?

— Были проруби?

— Да, но Бестужев собрал на льду войско, чтобы идти на Петропавловскую крепость, так