Царь нигилистов 3 - Наталья Львовна Точильникова

идеала придется вырезать еще половину, а потом еще половину, пока человечество не кончится или не свергнет, наконец, вас с Вашими теориями, и не вернет частную собственность.

Общественная собственность не работает. Где Вы видели успешную в коммерческом отношении коммуну? Приведите мне хоть один пример.

Жаль, что такой достойный человек, как Вы, вступил на этот тупиковый путь.

А вот самовластью социализм никак не противоречит. Вы удивитесь, даже наследственной монархии не противоречит никак. Ну, называться монарх будет менее старомодно. Ни король, ни царь, ни император. Например, «Любимый руководитель» или «Генеральный секретарь».

Ваш Маркс воистину гениален, потому что додумался до диктатуры пролетариата. Без диктатуры никак. Только из пролетариата быстренько выделится новая аристократия, тут же забудет, откуда произошла, и будет диктаторствовать всласть.

У Вас нет, кстати, его экономических работ? Говорят, там не один бред.

Кстати, в том, что русские революционеры, придя к власти, действовали бы точно также, как французские у меня сомнений нет никаких. Помните о планах Каховского вырезать всю царскую семью, считая женщин и младенцев? И как этот соотносится с обратной силой закона? Сегодня быть Великим князем не является уголовным преступлением, а завтра — уже да?

Революция — слишком травматичный путь преобразования общества. Как сторонник эволюции я бы предпочел до нее не доводить. Но при этом считаю, что во всех бунтах виновато правительство. Я не верю, что мятеж можно поднять на пустом месте, а повстанцев распропагандировать или подкупить. Бунт вообще тяжело поднять. Никто не пойдет на восстание, если жить в стране более или менее нормально — слишком велики издержки.

А, если пошли, значит власть довела до точки кипения. Чтобы этого не происходило, нужны предохранительные клапаны: гражданские свободы и народное представительство, через которые можно спустить пар. У меня это не от любви к людям, а от любви к социальному миру.

Относительно шпицрутенов и моих взглядов. Телесные наказания — отживший институт, и я уверен, что Никсе не придется с этим возиться, потому что их отменит уже папа́.

И мой брат с этим совершенно солидарен, равно как и по поводу смертной казни. Убедил, говорит.

Проигрыш в Крымской войне был прямым следствием отказа от модернизации: Россия отстала. А отказ от модернизации — прямым следствием восстания декабристов. После него трудно было идти в фарватере относительно либеральной политики Александра Павловича. Хотя к мятежу привели вовсе не реформы предшественника, а их недостаточность. Но это слишком сложная мысль. У нас любят решения простые и эффективные, как дубина.

За 30 лет не освободил крестьян? Так это же страшно! И Екатерина Великая не освободила. И Александр Павлович.

Вам из Лондона кажется, что все это поддерживают. Это не так. Есть серьезная консервативная оппозиция. Есть чисто экономические опасности, которые ждут любую страну при любой серьезной перестройке отношений собственности. Освобождение крестьян с недостаточным количеством земли и за выкуп приведет к обнищанию большей части населения, а это очень опасная ситуация для политической стабильности в стране.

Поэтому основные черты планируемой реформы мне не нравятся. Это не значит, что я против отмены крепостной зависимости. Это значит, что крестьян нужно было освободить самое позднее вчера, причем с куда большим вниманием к их интересам.

Тем не менее, человеку, который вообще на это решился, надо ставить золотой памятник при жизни.

Папá не понимает степени собственного героизма. Он прекрасный человек, но реформатор должен быть прежде всего упертым человеком. Как бык, как осел, как царь Петр Алексеевич. Реформатор должен понимать, что спасибо ему не скажут, потому что любая реформа — это тоже травма, по крайней мере, для части общества, хотя и не такая болезненная, как революция. Реформатор должен быть готов жертвовать собой и другими, и переть своим политическим курсом, как пароход, никуда не сворачивая, невзирая ни на погоду, ни на артобстрелы с берега.

Мало, кто так может.

Что касается смелости моей части переписки, думаю, у меня есть некоторый иммунитет, хотя это и неправильно. Да, все должны быть равны перед законом. Но и законов, по которым частная переписка может влечь за собой некие уголовные последствия, быть не должно.

Да, отмена «и» с точкой, которое «десятеричное» — это часть реформы. В нем тоже никакого смысла нет.

Тексты и ноты песенок, которые я пел у Елены Павловны и кадетам, прилагаю.

История харьковских студентов в вашем изложении, увы, очень похожа на правду. Конечно, всякую информацию надо проверять по нескольким источникам, но она какая-то уж очень типичная для России.

Нормальный наш произвол. Но решается системно, а не в ручном режиме: независимостью судов. Чтобы ни губернатор Лужин, ни князь Салтыков, ни им подобные не могли влиять на их решения.

Планы судебной реформы есть, насколько я знаю.

Из Лунина я цитирую «Письма из Сибири». Списка у меня нет, просто помню отдельные высказывания. Даже не знаю, к кому письмо.

Надеюсь, наша дискуссия на этом не закончится.

Тексты песен и ноты прилагаю.

Ваш Вел. кн. Александр Александрович.

Саша задумался и дописал:

P.S. Уважаемые сотрудники Третьего отделения! Прошу заметить, что ни одну статью «Уложения о наказаниях уголовных и исполнительных» данное послание ни в коей мере ни нарушает. Более того, взгляды якобинца Лепелетье, автор не разделяет ни в малейшей степени.

Глава 6

Брат прочитал письмо, потом постскиптум и рассмеялся.

— Ну, насчет Лепелетье, ты лукавишь, — сказал он.

— Нисколько не лукавлю. Лепелетье голосовал за казнь короля, и именно его голос был решающим. А я, как ты знаешь, принципиальный противник смертной казни.

— Ничего себе, на кого ты ссылаешься!

— Он автор кодекса. Я же не на его электоральный выбор ссылаюсь.

— Ладно. Оставим этого достойного мужа.

— На Каховского поклеп не возводим? Или это Пестель?

— Пестель тоже, но Каховский в особенности. Так что здесь все нормально.

— Понимаешь, Никса, если один из собеседников срывается на прямую ложь, дискуссия заканчивается. Так что надо все тщательно перепроверять.

— Про «революционные браки» правда?

— Точно не известно, что такое «революционный брак» во время утоплений в Нанте, но священники там были, монахини были, и топили их совершенно реально.

— Тогда оставляем, хороший аргумент. Про то, как трудно поднять бунт, такое впечатление, что ты пробовал.

— Пробовал, но не здесь. Все равно, что из болота тащить бегемота. На себе, в одиночку.

— Боже, с