Иерихон - Басти Родригез-Иньюригарро

Пар, поднимающийся от чашки с чаем, идёт заплаканным глазам, но вот Даша решительно вздыхает, и я настраиваюсь воспринимать информацию.

— Он именно не отвечает на звонки? Игнорит?

— Нет, он недоступен. То есть либо сеть не ловит, либо телефон выключил. А что?

Моя собеседница теперь выглядит ещё озабоченней, чем в классе. На лице прям-таки отражается внутренняя борьба.

— Мы вчера виделись.

Девочка, со мной-то Кампари не держит язык за зубами. Ты думаешь, я не в курсе?

— Гуляли.

А вот это — нежданчик. Вообще, Кампари — тот ещё любитель мерить землю шагами, но в одиночестве или, на худой конец, со мной.

— Где гуляли? — спрашиваю я, просто чтобы прервать затянувшееся молчание.

— Вдоль Яузы.

Ничего себе. Прогулки по набережной. Никак романтика? Растёшь над собой? Нет, не может быть. Это не романтика, а шило в одном месте.

С ним это бывает: западёт в голову локация или маршрут, и он не успокоится, пока не окажется там снова. Похоже, свидание вчера превратилось в досадную помеху, и Кампари, ничтоже сумняшеся, потащил голодную до любви барышню по застрявшему в голове пути. Как пить дать, на каблуках. Сдерживаюсь, чтобы уголки губ не задёргались. Из мелодрамы история превращается в комедию.

— Сколько километров вы прошли? — я заливаю рвущийся наружу хохот огромным глотком кофе и закашливаюсь.

— Не знаю, — она нервно пожимает плечами. — Встретились в центре, как договаривались, недалеко от Китай-Города, ну и пошли. Разговаривали. Он очень внимательно меня слушал.

То есть почти всё время молчал.

— Наверное, долго шли, был уже совсем вечер, когда он решил свернуть. Он так уверенно пошёл от берега. Я решила, что он живёт где-то рядом. Я плохо знаю тот район. Но мы прошли мимо метро, и я поняла, что живёт он совсем не там. Он свернул во дворы, потом на площадь. Почти бежал — я за ним не поспевала. Я устала, а он, кажется, нет. Потом он остановился перед каким-то зданием. Никогда раньше его не видела.

— Ты запомнила, какое метро вы прошли? — спрашиваю я как можно мягче, когда она делает паузу.

— Конечно, я же потом оттуда домой ехала. Электрозаводская.

— А здание было в неоготическом стиле, из тёмно-красного кирпича?

— Из красного, — подтверждает она, и я по глазам вижу, что зря сказал слово «неоготический».

— Башенки, стрельчатые окна над коваными воротами. А прочие окна просто очень большие.

Моя собеседница кивает.

— Так это и есть электрозавод. Тот самый, в честь которого метро назвали.

— Непохоже, чтоб он работал.

— Старое здание. Сам завод сейчас рядом — бежевый куб через улицу.

Объяснение я выдаю на автопилоте. Теперь хоть ясно, куда он её тащил: старые раны открылись.

Началось это осенью. Ясным сентябрьским утром мой лучший друг, любитель рельсов и аварийных домов, схватил меня за плечи и заявил: «Я вчера такое видел! Такое!». Оказалось, он всего лишь электрозавод откопал.

Ну да, здание впечатляет: сбоку — индустриальная романтика, с фасада — крепость. Но Кампари утверждал, что там рядом — рельсы, узкая одноколейка, которая заворачивает прямо под ворота, и «от этой картинки башню сносит». Электрозавод я себе представлял, но никаких рельсов не помнил. Естественно, мы решили в тот же день отправиться туда и разрешить спор на месте.

Одноколейка действительно обнаружилась: невзрачная, заросшая, пересекающая улицу в нескольких метрах от фасада и уходящая на частную территорию под другие, вполне современные ворота.

Я никогда не видел у Кампари такого лица. Очевидность говорила против его свидетельств, но память явно подсказывала другое.

— Друг мой, а в каком состоянии ты вчера здесь гулял? — поинтересовался я.

Чтоб вы понимали, вопрос был не праздный. Этот человек никогда не брезговал химическими средствами расширения рамок реальности. Я сам — не ханжа и не стрейтэйджер. Нас обоих постоянно тянет на приключения. Но если мне девушки, с которыми я парой слов перекинулся, подсовывают в карман номера телефонов, ему в благодарность за протянутую зажигалку предлагают поделиться плюшкой. И я не о выпечке. Сила притяжения в действии.

— Не гулял, а пробегал мимо.

— То есть боковое зрение могло тебя обмануть?

— Нет. Я замер и уставился прямо сюда. На эти ворота.

Позже мы сошлись на том, что от бега кислород поступал в мозг слишком активно, и в спортивной эйфории воображение Кампари приукрасило действительную картину. Так себе объяснение. Я по глазам видел, что Кампари не может отделаться от чёткого образа в памяти, даже когда говорит: «Похоже, приглючилось».

Конечно, мы залезли внутрь, когда охранник на проходной зазевался. Не пропадать же такой красоте лишь потому, что в неё не впадают жалкие рельсы?

За стенами царила восхитительная разруха, а помещения вразнобой заняли фирмы-однодневки, пекарни, ритуальные услуги и арт-студии. Это место так и не стало нашей излюбленной штаб-квартирой. Чтобы обосноваться, нам требуется тотальное запустение. Посему мы забыли про электрозавод. Верней, как выясняется, я забыл.

Сволочь ты, а не лучший друг, Кампари. Задумал вылазку, и без меня?

— Там рядом какие-то пути, — продолжает Даша. — Узкие, наверное, трамвайные. Почему-то в одну сторону. Он спросил: «Ты видишь то же, что и я?» — и, кажется, на них смотрел.

Так. Совсем интересно.

— Обещаешь не смеяться надо мной?

— И в мыслях не было, — говорю я с лицом пионера.

— Я спросила, что я должна увидеть, но, по-моему, он меня не слушал. Он прыгнул на эти пути и побежал по ним, а потом… Обещаешь не смеяться? Я потеряла его из виду. Он был прямо передо мной, но я не знаю, куда он делся. Я его звала, ходила туда-сюда. Везде посмотрела. Потом позвонила, но он был недоступен. А ведь телефон у него был с собой, он при мне отвечал на какие-то смс.

— А охранник на проходной? Он ничего не заметил?

— Проходная была заперта. Было поздно, уже темнело. Там никого не было. Мы были одни.

— И проходная, и ворота были заперты? То есть просто войти внутрь он не мог?

Даша отрицательно качает головой. Уверен, в чём-то она ошиблась: не растворился же он. А Кампари хорош: заставил девушку возвращаться домой в одиночестве ради… Ради чего? Хуже то, что я собираюсь сделать то же самое.

— Я боюсь, что с ним что-то случилось. Но не знаю, как и кому такое рассказывать, — подытоживает Даша.

Я смеюсь, чтобы успокоить её.

— Не инопланетяне же его похитили. Наверняка это всё — случайность, недопонимание. Но я вынужден просить тебя об одолжении. Не могла бы ты позвонить Кампари домой, на городской, и попросить его к телефону?