Остров чаек - Фрэнсис Хардинг

– Я отыскала серо-голубой камень, – Хатин подпустила немного сомнения в голос Арилоу, – но он стоит на ребре, и я не уверена, что он – тот самый…

– Госпожа Арилоу, погрузите свои чувства в песок, под камень – найдите там склянку…

– Я ощущаю лишь песок и камни… – Арилоу повела головой, будто и правда искала что-то. – Постойте… похоже, в нескольких шагах зарыт сосуд, но… он не один…

– Проникните в каждый по очереди. Скажите, что чувствуете, какие запахи.

Хатин облегченно и неглубоко вздохнула. Стараниями ее сообщника Скейн теперь и не ждет, что она определит, под каким камнем какой сосуд зарыт – лишь чем пахнет содержимое. А благодаря носильщикам из Жемчужницы, она уже знает ответ.

Хатин неспешно и по очереди описала запахи. Рыбу она позволила себе угадать легко. Прежде, чем назвать корицу, немного помедлила. Называя третий запах, заставила себя порассуждать о духа́х, весенних запахах и лишь под конец назвала понуриглавку.

– Очень хорошо, – похвалил Скейн; судя по голосу, искренне. – Вернитесь в пещеру, пожалуйста.

Далее, как и ожидалось, Скейн достал три ларчика для проверки «ощупывания». Хатин запомнила зернистый рисунок каждого из них и без труда сказала, в котором лежит раковина, в каком клочок меха, а где – мышиный череп.

Когда достали закупоренные бутылки для проверки вкуса, Хатин побледнела. Запоминая, в какой бутылке была налита сладкая водица, она сделала на пробке крохотную пометку ногтем, но где же она? Должно быть, канавка затянулась, когда мягкая пробка вернула себе первоначальную форму. Что же теперь делать?

Она уже готова была закрыть глаза и выбрать наугад, но тут заметила, что в одной из бутылок плавает крохотная мушка. Скорей всего та влетела, когда Хатин откупорила бутыли и пробовала содержимое на вкус. Она с трудом удержалась от того, чтобы ткнуть в бутылку пальцем и выкрикнуть: «Эта!» – но вовремя опомнилась и, лишь когда замычала Арилоу, нерешительно назвала нужную бутылку.

– Верно. – Как и догадалась Хатин, мушка залетела в бутылку на сладкий запах.

Скейн попросил Арилоу отпустить разум вместе вверх, к горной тропе, и сам отправил свой туда же. Хатин неторопливо описала окрестности, которые знала с рождения, а потом, перед входом в природный известняковый лабиринт, намеренно запнулась.

– Странно, – сказала она, – кажется, к…

– Прокс! – резко воскликнул Скейн. Прокс, который только сунулся обратно в пещеру, вопросительно взглянул на хозяина. – Твоя отметка пропала.

Хатин уже собиралась сказать: кажется, к каменному шипу привязана белая лента. Ведь это она следила за Проксом и видела, как он привязывает ее. Сразу после Хатин поспешила по горной тропке назад в деревню, чтобы опередить помощника инспектора. Ей не терпелось описать ленту, из страха, что Скейн внезапно попросит описать еще что-нибудь: форму облаков или окрас птицы. Хатин чуть было не выпалила заготовленные слова, отчаянно стремясь закончить проверку… и этим едва не выдала себя.

– Так что вы говорили? – спросил Скейн.

– Кажется, к… крепчает ветер, – запинаясь, проговорила Хатин. – Он сильный… опасный…

Ей казалось, что она застыла на краю пропасти, подняв одну ногу над бездной, в которую уже осыпается мелкое каменное крошево.

– Неудивительно, что он сорвал отметку. – Скейн поерзал, осторожно пощелкивая затекшими суставами. – Вы устали, и вам наверняка захочется обсудить надвигающуюся бурю с соседями. Встретимся позже, днем.

Инспекторы покинули пещеру. Хатин казалось, будто ее разум онемел от усталости. Под ногами все еще ощущалась пустота бездны, и она понятия не имела, как сделать следующий шаг.

Когда инспекторы покинули пещеру, Хатин ощутила, будто рот у нее полон песка. Три этапа проверки остались позади. Этого хватит, чтобы не провалить экзамен с треском… правда, оставалось еще испытание слуха, а потом инспектор наверняка захочет повторно проверить зрение. Если она провалит задание, он может что-то заподозрить. Возможно, Прокс припомнит, что на целую четверть часа упустил поклажу из виду. Даже если они согласятся устроить Арилоу экзамен заново, справится ли Хатин? Нет, надо пройти все пять этапов, иного пути нет.

Сельчане на пляже готовились к предстоящей буре: вытаскивали каноэ на берег, привязывали хижины и переносили из них все ценное в пещеры. Небо приобрело цвет синей стали, однако оттенок его углубился и сделался грязнее. Во взгляде каждого встречного, обращенного к Хатин, читался немой вопрос. Искусанные губы девочки выдавали слабую улыбку, которая отражалась на лицах вопрошающих. «Все идет хорошо, но не так хорошо, как хотелось бы».

Скейн сидел на краю Обманного Лабиринта, лицом к морю, взгляд его блуждал вдоль пляжа. Хотя, скорее всего, ни моря, ни пляжа он не видел.

– Он сказал, что проверит, не оставил ли ему сообщение один друг. – Хатин обернулась на знакомый голос. Шаркающей походкой к ней приближался Ларш. Похоже, и она привыкла не замечать его. Хатин улыбнулась, глядя, как часто моргает ее собрат по несчастью, и ощутила теплое чувство.

– А второй инспектор? – спросила она. До нее вдруг дошло, что в это время Прокс наверняка привязывает для Арилоу другую отметку в каком-нибудь другом месте.

– Он там, с сестрой твоей спорит, – указал в сторону Ларш. При дневном свете он выглядел еще старше.

Эйвен стояла, уперев руки в бока, а Прокс весь побагровел от расстройства и недоумения. Между ними лежала на песке лодка, и Прокс схватился за чал. Рядом, скрестив руки на груди, стояла мама Говри и кусала полную нижнюю губу.

Чем они заняты? Должно быть, задерживают Прокса, чтобы Хатин успела претворить в жизнь новый план. План, которого у нее не было.

* * *

Минхард Прокс даже не заметил, как к нему, мягко ступая, подошла плосколицая девочка с искусанными губами. Он и без того потел под взглядами двух женщин.

– Верну я вашу лодку. – Оказавшись в меньшинстве, он перешел с просторечи на язык знати. Надеялся, что благородное звучание этого языка, возвысит его в их глазах. – Мне нужно лишь выйти на ней в море, для проверки. Вы понимаете? Я буду говорить для вашей госпожи Скиталицы, и меня никто не должен слышать.

Пока он говорил, обе женщины кивали и улыбались, но стоило Проксу закончить объяснения, как они разразились потоком возражений на просторечи:

– …буря-подъем, милорд, течение лодка риф-неси…

– …риф-зуб пронзи борт лодка…

– Вы это видите? – Он свирепо потряс зажатой в кулаке веревкой, и в лица женщинам полетели брызги воды. – Это чал. Я привяжу его конец к камню. К тому вон камню. Лодка никуда не денется, все будет замечательно. – Он понимал, что грубит, но раздражение и предшествующая буре душная жара давили так сильно, что на извинения просто не было сил.

Молодая женщина начала объяснять ему, что море будет шуметь слишком громко и его никто не расслышит…