Смута. Ее герои, участники, жертвы - Людмила Евгеньевна Морозова

ее в покое и больше не просил сочинять грамоты в разные города. Бывшая царица осталась жить в Вознесенском монастыре в тишине и почете, на полном государственном обеспечении, правда, ценные подарки Лжедмитрия у нее были отобраны.

Относительное затишье в стране было недолгим. Уже осенью к стенам Москвы подошли войска под предводительством Ивана Болотникова, которые хотели скинуть узурпатора Шуйского и вновь посадить на престол якобы спасшегося «царя Дмитрия». На этот раз Марфа решила не рисковать и не поддержала новую самозванческую авантюру. К тому же теперь ей вряд ли кто-нибудь поверил бы. Она даже посоветовала родственникам возглавить царские полки и сразиться с новыми мятежниками. Те так и сделали и успешно громили болотниковцев под Калугой и Тулой. После взятия в плен Болотникова и «царевича Петрушу», явного самозванца, назвавшегося сыном царя Федора Ивановича, М. Ф. Нагой был оставлен воеводой Тулы.

Даже когда в Тушино расположилось большое войско Лжедмитрия II, выдававшего себя за первого самозванца, Марфа не изменила царю Василию и не стала вступать в тайные сношения с его соперником. Она осознала, что политические игры для нее становятся слишком опасными, однако коварный Шуйский не захотел быть благодарным. Испытывая материальные затруднения, он конфисковал у Марфы последние ценные украшения, которые подарил ей еще Иван Грозный. Естественно, что все это возмутило бывшую царицу, но защитить ее интересы было некому.

Ни драгоценности Марфы, ни поборы с церквей и монастырей не помогли царю Василию сохранить власть. К лету 1610 года всеобщее негодование достигло предела, и он был скинут с престола. Власть в свои руки взяла Боярская дума, в которую входили и родственники Марфы. Главой «Семибоярщины» стал Ф. И. Мстиславский, которого Нагие когда-то прочили в цари, поэтому перемены в Кремле не затронули Вознесенскую монахиню. Она осталась жить в своих палатах, правда, уже на более скудном пайке. Ведь теперь она уже никого не интересовала.

На московский трон решили пригласить польского королевича Владислава, не имевшего отношения к прежней династии, а значит, и к царевичу Дмитрию. Ему не нужны были ни разоблачения самозванцев, ни новые святые-чудотворцы. За его спиной стоял католик — польский король Сигизмунд III. Все это прекрасно понимали и, желая получить новые чины, должности, пожалования и т. д., стали забрасывать польского монарха челобитными с различными просьбами. Не осталась в стороне и Марфа. Она написала королю об обидах, которые нанес ей Василий Шуйский: ограбил, отнял то, чем пожаловал ее великий князь Иван Васильевич, кормил от двора скудной пищей, прислуге ее ни денежного жалованья, ни хлеба не давал. В итоге она во всем обнищала и оказалась в больших долгах. Инокиня слезно просила Сигизмунда определить ей и ее людям средства на традиционное для государевых вдов содержание.

Следует отметить, что и в этом послании Марфа слукавила. Ведь подаренные ей царем Иваном Грозным дорогие вещи были конфискованы еще в 1591 году, когда ее постригли и отправили в ссылку, Василий Шуйский отобрал у нее многочисленные подарки Лжедмитрия, который ничего не жалел для своей мнимой матери, и некоторые безделушки, оставшиеся от мужа.

Неизвестно, получила ли Марфа от короля ответ и улучшила ли с его помощью свое положение. Очень скоро боярское правительство вместе с польским гарнизоном оказалось на осадном положении. Москву окружили войска сначала Первого, а потом и Второго ополчения. В Кремле начался голод. В качестве пищи использовались трава, коренья, кошки, собаки и даже засоленные в чанах трупы людей. В этой ситуации вряд ли кто-нибудь заботился об одинокой царице-монахине и делился с ней своими скудными запасами. Не перенеся длительного голодания, Марфа скончалась в июле 1611 года, не узнав ни о победе ополченцев, ни об избрании нового царя — Михаила Романова.

Мария Федоровна Нагая, в монашестве Марфа, прожила около 50 лет. И для нее, и для Русского государства это были очень сложные и тяжкие годы. Во многом их трудность была связана с действиями самой Марфы, отчаянно стремящейся к славе, власти и богатству. Ради них она готова была лгать, мстить, притворяться. Ее примеру последовали многие представители знати, заварившие мутный котел Великой смуты, чуть не поглотившей всю страну. Однако здоровые силы общества все же одержали верх. В конце жизни Марфа Нагая и многие похожие на нее люди оказались у «разбитого корыта» и умерли, всеми забытые. Поэтому ее судьба может служить хорошим уроком для всех властолюбцев и корыстолюбцев, пытающихся добиться своей цели любым путем, в том числе и малодостойным и нечестным.

2. ПЕРВЫЙ САМОЗВАНЕЦ НА РУСИ

Русское общество до начала XVII века не было знакомо с понятием самозванчества. Великокняжеский, а потом и царский престол наследовали представители рода князей Рюриковичей, многочисленного и хорошо всем известного. С конца XIV века верховная власть оказалась в руках московских князей, и остальные Рюриковичи на нее уже не претендовали. Однако со смертью в 1598 году бездетного царя Федора Ивановича род московских государей иссяк. Перед обществом встала не существовавшая ранее проблема избрания нового верховного правителя. Русские люди не смогли решить ее самостоятельно и оказались во власти умелой агитации сторонников Бориса Годунова, брата вдовы царя Федора Ирины. Однако через несколько лет оказалось, что царь Борис не устраивает ни боярство, ни дворянство, ни простых людей. В русском обществе появилась тяга к возврату прежней системе престолонаследия. Этим ловко воспользовался сначала первый искатель приключений и авантюрист, назвавшийся именем последнего сына царя Ивана Грозного царевича Дмитрия, потом второй, за ним третий и несколько других претендентов на родство с угасшей династией московских князей. Затеи самозванцев нашли поддержку среди русских людей, породив кровавое междоусобие. Первый Лжедмитрий особенно преуспел в деле обмана русских людей. Многие поверили в его истинность и оказали большую помощь в борьбе с царем Борисом.

В «прелестных» грамотах «царевича» писалось, что еще в раннем детстве он был подменен одним преданным человеком, иногда утверждалось, что им был дьяк Щелкалов, иногда — какой-то лекарь, иногда — И. Ф. Мстиславский, поскольку существовала опасность покушения на его жизнь со стороны Бориса Годунова. Потом он якобы воспитывался в монастыре, затем был перевезен в Польшу, где, повзрослев, открыл свое истинное имя. Однако в грамотах почти не было имен конкретных людей и названий мест, где прошли детство и юность «Дмитрия». Поэтому проверить истинность всех этих утверждений было практически невозможно. Несмотря на это, некоторые современники