Прокурор для Лютого - Федор Бутырский

Еще несколько лет назад он, только что «откинувшись», то есть отмотав срок, растерянно стоял за воротами главной проходной ИТУ общего режима, решительно не зная, куда ему податься и чем заняться. Работать он не умел да и не желал, зато так хотелось иметь всего много-много и немедленно. Пачка стодолларовых купюр, шикарная припопсованная тачка с тонированными стеклами, трехкомнатная квартира да свора красивых блядей, похотливых и глупых — на большее его воображения не хватало.

Ведь есть же люди, у которых всего этого в избытке… Так чем же он хуже их?

С такими мыслями Сухарев вернулся домой, в Москву. Так уж получилось, что вскоре он сошелся с Валерой Атласовым, другом детства; жили когда-то в Сокольниках, в соседних дворах. Жизненные ориентиры Атаса (именно на такое погоняло[3] отзывался Атласов), кстати говоря, бывшего спортсмена, в то время мало чем рознились от сухаревских, а если и отличались, то только масштабами: не одна тачка, а две, а лучше — три или пять, не пачка вечнозеленых банкнот, а — портфель, а еще лучше целый ящик, не трехкомнатная квартира, а пятикомнатная… И так далее.

В конце восьмидесятых Москва и москвичи успешно осваивали законы новых для них, рыночных отношений: слова «бизнесмен» и «кооператор» еще не приобрели отрицательной окраски.

Атас (а вместе с ним и Сухой) быстро уловили веяния времени, которые сводились к следующему: если деньги не хочется зарабатывать, их можно и должно отнимать у тех, у кого их много.

Валерий Атласов, в недавнем прошлом мастер спорта международного класса по боксу, был вынужден уйти с ринга из-за травмы. Спортсмен, обладавший недюжинными организаторскими способностями, вскоре сколотил небольшую, но очень мобильную бригаду: под ее знамена рекрутировались каратисты, боксеры, борцы, биатлонисты, штангисты — люди, не отягощенные интеллектом, не владеющие какими-либо иными навыками, кроме умения бить морды, но, тем не менее, желавшие получить максимум жизненных удовольствий и как можно скорее. (Кстати говоря, большинство московских бандитских группировок, названия которых нынче у всех на слуху, начиналось именно так: дворовая шпана, друзья по «качалке»-подвалу, армейские товарищи…)

Бригада бывшего боксера быстро отвоевала свое место под солнцем в преступном мире столицы СССР: сперва делала «крышу» наперсточникам, пасла валютчиков, лотошников и мелких торгашей на рыночках у станций метро — так создавался стартовый капитал. Вскоре к Атасу, в одночасье ставшему крутым авторитетом, начали стекаться и ранее судимые, мелкие приблатненные, и просто косящие под блатных, и бывшие сотрудники силовых ведомств, привнесшие в дело нешуточный профессионализм. Вновь созданная криминальная структура вскоре превратилась в одну из самых влиятельных в столице. Валера и его бригада потеснили и «чичиков» — так обычно называют в криминальном мире чеченцев, и знаменитые бандформирования из многочисленных подмосковных пригородов, ореховые и солнечные названия которых внушали столичным жителям суеверный трепет.

За короткое время небольшая бригада Атаса превратилась в стройную, отлично организованную группировку со своими штатными экономистами, разведчиками, контрразведчиками, экспертами, сверхмощным «силовым аппаратом» — «быками» и стоявшими во главе их «звеньевыми». Щупальцы вездесущего Валеры тянулись везде: к банкам, фирмам, биржам, милиции, судам и прокуратуре, а по слухам — и к высокопоставленным государственным чиновникам, и к депутатам Государственной Думы…

Естественно, Сухой, стоявший у истоков организации, быстро продвинулся по иерархической лестнице: в девяносто втором году он был первым заместителем, правой рукой Атласова.

Атас, считавший себя кем-то вроде абсолютного монарха, всегда занимался стратегией, общим планированием и практически никогда — черновыми вопросами: «стрелками», «наездами», «терками» и прочим; неограниченный властелин был выше этого. Он сбросил всю повседневную работу на Сухого, и последний в этом явно преуспел.

Несомненный лидер бригады, «бывший спортсмен, а ныне рэкетсмен» Атласов, равно как и другие авторитеты молодого поколения, совершенно не придерживался пресловутых традиционных «понятий» русской уголовщины, выработанных едва ли не во времена Беломорканала и сталинского ГУЛАГа, и во всех спорных вопросах упрямо гнул свою линию. Правда, в связи с принципиальным изменением обстановки в обществе, в криминальном мире на подобные вещи теперь смотрели проще, чем всего несколько лет назад.

Но далеко не все…

Уважаемый вор в законе Алексей Николаевич Найденко, он же Коттон, относился к классическому, босяцкому или нэпманскому поколению российских уголовников. Понятия и все связанное с ними он блюл свято. В лагере под Магаданом, где Коттон был смотрящим, он мотал десяточку аж с 1982 года, от звонка до звонка. Естественно, новый расклад сил в столице не мог понравиться откидывающемуся с зоны пахану, который в этой ситуации наверняка бы почувствовал себя первоходом; но не за решку — решетку, не за колючку, а на волю…

И начал наводить свои порядки. Это был очень авторитетный и влиятельный урка: за его спиной стоял воровской общак, поддержка подавляющего большинства татуированных коллег и, что главное — корпоративная солидарность и сплоченность блатных.

Но и это было еще не все. Так уж получилось, что интересы Валеры-Атаса и его бригады и интересы Коттона должны были непременно перехлестнуться. И дело не только в деньгах или разделе сфер влияния.

Во-первых, в разное время от рук киллеров, купленных Сухаревым на деньги Атаса, погибло два уважаемых вора в законе — больших друзей Алексея Найденко. Во-вторых, Атас, классический беспредельщик и отморозок, невзирая на предупреждения, внагляк обложил «данью» несколько крупных столичных фирм, сильно подогревавших воровской общак. Ну, а в-третьих — и это главное! — невиданное усиление в криминальном мире какой-нибудь одной фигуры неминуемо приводило к общему дисбалансу, к полной перестановке фигур на шахматной доске преступного мира…

До Валеры-Атаса то и дело доходили тревожные слухи: Коттон на своей солнечной Колыме очень недоволен им, Коттон по приезде в Москву обещал разобраться, положить конец беспределу и навести в столице порядок.

Так оно и случилось.

Найденко, выйдя на свободу, решил положить конец бесчинствам, прямо заявив: «Пока я на Москве, беспредела не будет». Но беспредел, тем не менее, множился — так, спустя несколько дней после своего появления в столице вор выяснил, что его единственную и горячо любимую племянницу, пятнадцатилетнюю Наташу пыталось изнасиловать какое-то атасовское бычье — среди них был и Сухой… Тогда Наташе просто повезло — случайный прохожий Максим Нечаев спас ее от надругательств. (Кстати говоря, этому человеку, более известному как Лютый, по иронии судьбы несколько позже предстояло сыграть решающую роль в судьбе Атласова — впрочем, не только его).

Но это было позже, много позже…

А тогда Атас решил принять вызов, и он знал, что делал.

В 1991 году для борьбы с оргпреступностью в России была создана совершенно новая, сверхсекретная структура — так называемый «13 отдел». Это подразделение не подчинялась никому, кроме некоего загадочного человека из заоблачных кремлевских сфер — никто не называл его иначе, как Прокурор. Современные меченосцы, не видя иной возможности борьбы, уничтожали лидеров преступного мира физически: полномочия были даны воистину безграничные, а на такие мелочи, как презумпция невиновности, внимания не обращалось совершенно. Высокий профессионализм сотрудников «13 отдела», в недавнем прошлом — офицеров ГРУ, КГБ, МВД и многочисленных спецназов, не оставлял лидерам организованных преступных группировок никаких шансов. Бывший полковник 2-го Главупра КГБ (контрразведка) Владимир Николаевич Борисов, поставленный во главе подразделения, был непоколебим: с бандитским беспределом следует бороться его же методами, то есть черным террором.