На расстоянии звездопада - Георгий Ланской

– Трезвость – норма жизни, – тяжело вздыхал оставшийся безымянным пассажир, который всю дорогу настойчиво строил Ульяне глазки.

Она промолчала и, дождавшись своей очереди, торопливо прошла на паспортный контроль, получила шлепок печатью и почти бегом бросилась прочь. Скорее, скорее, подальше, к солнцу, морю, только бы багаж не задержали! Не хватало еще любопытных взглядов и расспросов: где она будет отдыхать и нельзя ли присоединиться.

Ульяна почувствовала, что отупляющее безделье благотворно действует на ее истерзанные нервы. Крохотный атолл Мииму, на котором располагался ее отель, можно было обойти за полчаса вокруг. Отдыхающих было мало, и, к счастью для Ульяны, рядом не было ни одного соотечественника, готового изводить ее повышенным вниманием. Отель вообще был наполовину пустым, без назойливой и никому не нужной анимации. Заселившиеся парочки вели себя тихо и на уединенность Ульяны особо не посягали. А она и не стремилась ни с кем познакомиться: отдыхала, купалась, бродила по мелководью, разгоняя мелкую рыбешку.

Ей было хорошо. Единственной неприятностью, обнаруженной сразу после прилета, оказалось то, что купальник, на покупку которого в Москве она потратила целый час, а потом примеряла дома, почему-то оказался мал и неприятно сжимал грудь. Пришлось наспех покупать новый: аляповатый и дешевый тут, в лавчонке у отеля. А заполошные покупки никогда не доставляли Ульяне удовольствия. Она бы, возможно, походила еще, но невыносимо хотелось искупаться, да и дешевая синтетическая тряпка облепила тело, как вторая кожа.

«Потом куплю новый», – подумала Ульяна.

Из Москвы летели звонки и смс. Обычная текучка. Ничего интересного. Помреж сообщил, что на канале очередные перестановки, но их программы это не касается. Вадик, оставленный бдить, отписался, что за последние три дня неожиданных разоблачений не было. А примерно на пятый день позвонил недовольный Сашка и сообщил, что его выгнали с проекта, и завтра он вылетает к ней. Заскучавшая Ульяна даже обрадовалась, прокрутила в голове план романтического воссоединения и легла спать пораньше, нарисовав в воображении волшебную сказку, совершенно не подходящую прагматичному Сашке. Скорее всего, ее усилия пошли бы прахом. Сашка был не в духе и ей, по всей вероятности, придется вновь служить громоотводом. Но она так соскучилась, что решила ничего не отменять.

«Потерплю, – решительно подумала Ульяна. – Или он потерпит. Всего-то один день!»

За окном волны лизали песок, а ветер шелестел пальмовыми листьями. Звезды, далекие и совсем другие, были так близко, что, казалось, их можно достать рукой. Она заснула совершенно счастливой, думая о завтрашнем дне, как о грядущем празднике, разметавшись на громадной кровати.

Завтра. Спокойное, наполненное сытым благополучием и осознанием, что так будет всегда. День, когда можно не беспокоиться ни о чем.

Назавтра все и случилось.

– Ты представляешь, они меня слили, – бушевал Сашка, стаскивая с себя пропотевшую рубашку и штаны. Штаны, белые, зауженные, слезать не хотели, отчего ему приходилось скакать по бунгало бодрым козлиным галопом.

Еще вчера она посоветовала бы ему присесть на кровать и стащить облепившие брюки спокойно, но сегодня было не до того. Она почти не слушала рассказов об его злоключениях, зябко ежилась и обнимала плечи руками, словно находилась на полюсе льда, а не в тропиках.

Ей было холодно от страха, а еще от смутного осознания, что сейчас она поделится ужасом с Сашкой, а он не захочет взять ни кусочка ее страданий, и значит, мучиться придется в одиночку.

– Вообще, это было не шоу, а фарс, – заявил Сашка. – По-моему, все заранее было подстроено. Если бы судили по честному, а не по симпатиям, я точно бы в финал вышел, а то и победил. Но, ты же знаешь, как все устроено…

Стащив штаны, Сашка подозрительно их осмотрел, а потом сморщился и швырнул в угол.

– Господи, ну и жарища… Я мокрый весь. Тут душ хоть нормальный или, может, сразу пойти искупаться?..

Ульяна не ответила. Стащив с себя трусы, Сашка, в чем мать родила, направился в душ, предусмотрительно не закрыв за собой дверь. Судя по всему, ему хотелось поделиться новостями не меньше чем ей.

– Нет, поначалу все было хорошо, – крикнул он ей сквозь шум воды. – Действительно, отсеивались слабейшие. Ты бы видела, кто там участвует! Какие им там состязания! Они отжаться не могли больше двух раз. Представляешь, позвали Никиту Жихоря, так он срезался на первом же испытании, хотя вроде здоровый, как слон. Но, по-моему, он просто очканул и решил красиво уйти… А, я тебе это еще дома рассказывал, да?

Ульяна не помнила, рассказывал или нет, потому промычала нечто невразумительное. Слова влетали в одно ухо и вылетали из другого, так и не успев обрести какую-либо форму. Сашка болтал и болтал, весело отфыркиваясь и, кажется, не понимая, что говорит в пустоту.

– …А потом нас поделили на две команды, – крикнул Сашка. Шум воды прекратился. Ульяна расслышала, как прошлепали мокрые босые ноги по кафелю. – И начались соревнования. Каждая выигравшая команда могла дать иммунитет одному бойцу проигравшей команды, а те, в свою очередь, выгоняли слабейшего, по их мнению. И ты представляешь, на третьем голосовании они выгнали меня! Ты слышишь?

– Угу, – пробурчала Ульяна. – Слышу.

– Там такая бойня началась. Это все Светка Цыпленкина, с КТВ, дурочка с переулочка, хренова интриганка! Коровища толстожопая! Сама команду назад тянула, всегда последней приходила, но ведь умудрилась, бл….ща, всех подговорить… Понятно, что конкуренты никому не нужны. Мне так тяжело было уходить, аж сердце заболело! Я даже расплакался.

– Не сомневаюсь, – вздохнула Ульяна.

– Чего?

– Ничего.

Она уже понимала, что никакого сочувствия не дождется, но втайне надеялась, что он проявит сколько-нибудь понимания, позволит уткнуться в его твердое плечо, в которое можно будет выплакаться, а потом, излив свой ужас, что-то решить. Ведь не может такого быть, что вылет с какого-то вшивого реалити-шоу для него важнее ее, Ульяны?

Сашка вышел из душа, голый, с мокрыми взъерошенными волосами, открыл сумку и стал в ней копаться.

– Я бы пообедал, наверное, – сказал он. – Хочется чего-нибудь остренького, но не индийского. Тут есть мексиканская кухня?

– У меня опухоль в груди, – произнесла Ульяна.

Она думала, что после произнесенных слов бунгало на хлипких подпорках тряхнет так, что оно развалится, крыша рухнет, погребая под собой непрошенных гостей, обломки посыплются в море, а стайки напуганных рыбешек брызнут в разные стороны, удирая от невиданной опасности. Возможно, что крыша рухнет не сама по себе, а придавленная тяжелыми небесами, которые не смогли удержаться на положенном месте. От руин бунгало пойдет цунами, и тяжелая грязно-зеленая волна сметет не только раскиданные по океану Мальдивские острова, но и материки, превращая планету в пустое мертвое море, от полюса до полюса. И не останется ничего, только тишина, нарушаемая плеском злых волн.