Четверги в парке - Хилари Бойд

Поднимавшийся по холму работник парка звонил в колокольчик, предупреждая, что пора уходить, и Джини поняла, что солнце уже почти село. Она поежилась.

– Нам пора.

Когда они встали, Джини почувствовала сильную руку Риты на своем плече и была благодарна ей.

По дороге она продолжила рассказывать о Джордже.

– Господи! Ублюдок… бедняжка моя, это так больно, – остановилась Рита, – поворачиваясь к подруге. – Он голубой. Это единственное объяснение.

– Как он мог вдруг стать голубым? После двадцати двух лет нормального брака? Неужели все это время он притворялся?

– Трудно поверить, что ты позволила этому тянуться так долго, дорогая. Интересно, Джордж думал, что ты счастлива без секса? Я бы давно уже бросила его, – хмыкнула Рита.

– Это получилось само собой, неверное. Понимаешь, время идет незаметно. Я и подумать не могла, что это продлится так долго…, но теперь это – часть нашей жизни. Я все-таки люблю его, – упорствовала Джини, – мы прекрасно ладим как пара. Если не думать о сексе.

– И о его стремлении контролировать тебя.

– Да, и об этом тоже. Но, честно, я люблю Джорджа. Я бы никогда не бросила его, это бы разрушило его жизнь.

Джини чувствовала себя жалкой и никчемной. Она понимала, что ее подруга никогда бы не простила своему Биллу такое поведение.

Рита взглянула на нее со своей неизменной проницательностью.

– Ну да, это самая веская причина, чтобы остаться с человеком… и потворствовать его слабостям.

Джини вздрогнула от ее сарказма.

– Любовь – достаточно веская причина, – возразила она.

– А тот мужчина в парке? – сменила Рита тему. – Что он ответил, когда ты призналась ему?

– Почти ничего, бедняга, что он мог сказать?

– Джордж идиот, – глубокомысленно заметила подруга.

* * *

Ночью Джини стояла обнаженная перед зеркалом в ванной и внимательно рассматривала свое тело. Она попробовала представить, что на нее смотрит Рэй, но холодный свет лампы словно смеялся над ней. Ее фигура не смущала ее. Небольшой животик, появившийся у нее после менопаузы, сводил ее с ума, но с ним ничего не поделаешь, ее маленькая грудь стала значительно больше после гормонального сдвига, но она все еще была стройной и подтянутой. В отличие от некоторых своих подруг, она даже не думала о гормонотерапии, считая это признаком самовлюбленности при отсутствии по-настоящему мучительных «приливов». Но, может, она выглядела бы лучше, моложе, если бы принимала гормоны? Джини придирчиво рассматривала свое лицо. Морщины, конечно, не скроешь, но кожа была замечательной; сильный, немного резкий взгляд голубых глаз; темно-каштановые волосы, хотя и крашеные, блестели, изящно обрамляя лицо. Нет, проблема, видимо, в том, что исчезла ее сексуальность. Из зеркала на нее смотрела женщина, которая могла бы гордиться своей фигурой, но больше ничего не было – только фигура.

Йола вздохнула с облегчением, когда Джини вошла в магазин. Возле прилавка выстроилась очередь, все шуршали покупками, но сохраняли торжественное спокойствие, будто одно только решение приехать сюда в это здоровое, экологически чистое место сделало этих людей лучше.

– Доброе утро.

Джини узнала одного из постоянных клиентов, пока открывала вторую кассу. Какое-то время они с Йолой работали молча, обслуживая клиентов, но вскоре магазин опустел, и они смогли устроить себе небольшой перерыв.

– Чаю? – Джини направилась в глубь магазина, где находилась крошечная кухня.

– Мы можем поговорить? – Йола взяла чашечку чая, но казалась взволнованной. Джини застонала про себя. Она уже давно боялась, что Йола решит вернуться в Польшу. Она знала, что жених Йолы уговаривает ее вернуться домой вместе с ним, но до сих пор ей удавалось сопротивляться. Джини щедро платила ей, по ее словам, на сто процентов больше, чем она получила бы в Польше, и Йола любила свою работу. Но ее жених не сумел прижиться здесь – он до сих пор с трудом говорил по-английски – и возмущался всем ее успехам, хотя (или потому что) именно на ее зарплату он и жил. Йола не сводила с нее глаз.

– Джин, я думаю, что-то не так с вами… с магазином.

Джини удивилась.

– Я случайно подслушала ваш разговор на прошлой неделе… вы говорили подруге, что не хотите уезжать из Лондона…, но я не понимаю, что вы имели в виду.

Она поправила свои очки в черной оправе, ее маленькое личико сморщилось от напряжения.

Джини задумалась. Что она тогда сказала? И вспомнила: она жаловалась Рите на то, что Джордж договорился посмотреть дом на следующей неделе, а ей совершенно не хочется ехать с ним.

– Вы же не уедете? Не оставите магазин?

– Нет, ни за что. Я не брошу магазин, Йола, – решительно покачала головой Джини.

Но Йола все еще сомневалась.

– Буду честна. Джордж хочет переехать за город, но у меня нет никакого желания ехать туда. Обещаю тебе, Йола, я не откажусь от магазина.

– Но ваш муж? – Йола выросла в более традиционной культуре.

– Он не заставит меня, – убеждала ее Джини, хотя на мгновение почувствовала беспокойство.

– Я рада, – кивнула Йола, улыбаясь.

– А как же Польша?

– Нет, нет… пока нет… мой жених получил работу. Он тоже рад.

* * *

– Не забудьте, что на следующей неделе мы уезжаем.

Алекс продолжал налаживать с ней дружеские отношения.

– Завидую вам. Бретань чудесна в это время года.

– Наверное, – нахмурился Алекс.

– Постарайся изобразить радость.

– У меня столько работы. В галерее сказали, что если я не закончу к сентябрю, то потеряю место, и они не смогут включить меня в график до конца следующего года.

Они стояли в прихожей, Элли тянула Джини за руку.

– Пойдем, Джин, пойдем. Ну, пойдем же, хватит болтать.

– Уже иду, дорогая. Сходи за своим зонтиком, и мы возьмем его в парк.

Ее внучка была без ума от своего новенького зонтика, зеленого, с маленькими динозавриками, который она таскала повсюду, раскрывая и складывая, независимо от погоды. Джини показалось, что Алекс хочет сказать еще что-то. Приехали, подумала она. Сейчас я узнаю, почему последнее время он такой милый.

– Гм… Джин, я хотел спросить.

Джини подняла брови, ожидая, что он скажет.

– В общем… мне нужно больше свободного времени. – Он провел рукой по своим темным кудрям, забрызганным голубой и зеленой краской, и прислонился к стене возле лестницы. – Я хотел спросить, не могли бы вы оставаться с Элли почаще до конца лета?

У Джини во рту пересохло.