АВТОБИОГРАФИЯ - Альфред Перси Синнетт

странным. Мы прибыли 1 октября, и скоро было решено, что Блаватская и Халловэй должны вернуться в Лондон. Они отправились пятого, и миссис Гебхард была рада, что они уезжают. Они слишком засиделись у Гебхардов. Конечно, первоначальное предупреждение не приглашать нас было работой «Старой дамы», но я никогда не мог вполне понять мотив — что ею двигало. Перед её поездкой в Эльберфельд у нас в Лондоне были из-за чего-то пререкания, и несомненно, Блаватская свободно пользовалась именем Учителя, чтобы вынудить Гебхардов отступить от своего тёплого дружеского отношения к нам. Но теперь всё это — древняя история, имевшая важность только тогда. Мы оставались в Эльберфельде до девятого, а потом вернулись в Лондон.

В дневниковых записях на следующие недели я нахожу упоминания «Внутренней группы» Лондонской ложи, но хотя мы тогда, похоже, придавали важность препирательствам со «Старой дамой» относительно её правил и работы, сейчас вряд ли стоит входит в подробности этих мелких неприятностей, даже если бы мне позволяла память (а это не так). Но похоже, тогда уже стали распространяться слухи о «скандале с Куломбами» в Адьяре, которому было суждено позже принять столь гигантские масштабы. Мадам Блаватская и полковник Олкотт уехали из Лондона в начале ноября.

Теософическая деятельность продолжалась, и в тот месяц мы провели встречу в Квин Энн мэншнс. Эту беседу посетило много народа, а назревавшие неприятности, связанные со скандалом Куломбов, ещё не приняли определённой формы. Теософическое движение ещё имело силу первоначального импульса. Я принимал участие в разных встречах Общества Психических Исследований, но его руководство постепенно составляло план, который в конце концов вылился в отправку Р. Ходжсона в Индию для расследования обвинений Куломбов и свидетельств феноменов, произведённых Блаватской.

В то время по вторникам вечерами мы были дома, и наша гостиная всегда была полна друзей-теософов и гостей, которых они приводили с собой. На годовом собрании общества в январе 1885 г. я был выбран президентом, а президентство Финча было признано временной мерой, принятой, чтобы справится с трудностями с миссис Кингсфорд. У нас были с ней столкновения, но со временем мы снова стали друзьями.

Через некоторое время мы стали часто видеть у себя Ледбитера, который изначально обратился ко мне благодаря прочтению «Эзотерического буддизма», будучи тогда не знаком со мной. Он часто  приходил обедать к нам и оставался у нас на ночь, и с самого начала был настроен посвятить всего себя теософии. Когда мы познакомились, он был викарием Англиканской церкви, но решил бросить это занятие и отправиться в Индию. Я думаю, он сопровождал Блаватскую и Олкотта, когда они уехали в начале ноября[7]. Мохини оставался в Лондоне и после их отъезда, будучи гостем Арундэйлов.

Теперь я перехожу к тому времени, когда скандал с Куломбами достиг своей кульминации. Ходжсон побывал в Индии и вернулся с очень неблагоприятным впечатлением. Он привёз с собой некоторые письма, по-видимому от Блаватской к мадам Куломб, очень сильно её компрометировавшие. Позже Блаватская утверждала, что какие-то части их были подделкой, но в марте мне их показывал м-р Маерс, и я не мог не признать почерк и стиль «Старой дамы». Отчёт Ходжсона, который вскоре опубликовало ОПИ, помимо писем касался и многих других вещей, но его попытка показать, что «святилище» было кабинетом фокусника, использовавшимся Блаватской для обмана, для нас была совершенно неубедительной перед лицом опыта, который мы имели в Адьяре с этим знаменитым маленьким шкафчиком. Но сейчас у меня нет времени вдаваться в подробности, касающиеся яростных споров, возникших в связи с отчётом Ходжсона. Однако в результате Теософическое Общество было совершенно разбито и растворилось, пока в нём не остались лишь несколько верных последователей — Арундэйлы, Варли, Кийтли и некоторые другие. Но говоря это, я опережаю события, достигшие кульминации намного позже.

Лондонский сезон 1885 г. ещё застиг нас в вихре общественной деятельности, тогда как я всё глубже входил в бизнес м-ра Боттомли. Я вступал в это дело очень медленно и постепенно, но все предыдущие предприятия, в которых я участвовал, были очень успешными. Полный рассказ о моих кратких триумфах и последовавшем крахе будет удобнее изложить немного позже. В августе мы с женой нанесли визит к лорду и леди Нортвик в Рэйвенстоне — в Шотландии, где они жили, но нам там не понравилось и мы были рады, когда он завершился. С леди Нортвик было непросто иметь дело, хотя её дочь Гэбриэл до сих пор, когда я это пишу (1912), осталась нашей близкой подругой. После возвращения оттуда мы сразу поехали за границу (наш сын Денни был оставлен у бабушки в Илфракомбе) через Брюссель к Гебхардам в Эльберфельд, где мы приятно провели время, но не произошло ничего особенного. В сентябре мы отправились в путешествие вверх по Рейну, затем в Гейдельберг, где в одной старой книге для посетителей замка я обнаружил инициалы, которые, как мне думается, принадлежат К.Х. Конечно же, там были не эти буквы — это были инициалы M.E.K.B., и мы нашли их в книге за 1867 г. Я всегда был склонен считать, что Учитель останавливался в Гейдельберге примерно в то время.

Из Гейдельберга мы отправились дальше, в Нюрнберг, а затем в Вюртемберг повидать «Старую даму», которая уже покинула Индию и временно остановилась в том месте (на Людвиг штрассе, 6). Мне трудно объяснить её отъезд из Индии, но он имел какое-то отношение к беспокойству по поводу публикации отчёта Ходжсона. Полагали, что она находится в некоторой опасности из-за возможности юридического преследования и приехала в Европу схорониться на время в каком-нибудь спокойном убежище. К тому времени Теософическое Общество в Европе заметно ужалось, и кроме нас её друзьями оставались очень немногие. Некоторые из её русских родственников и знакомых тоже были в Вюртемберге, а среди них г-н Соловьёв, который притворялся её другом, но вскоре написал книгу, поносящую её как мошенницу.

Мы прожили в Вюртемберге с 21 сентября до 1 октября, когда мы снова отправились на несколько дней в Эльберфельд, а затем домой. В течение последовавшего месяца или двух имело место некоторое оживление интереса к Теософическому Обществу, и мы даже провели встречу в Квин Эннс мэншнс, где я прочитал лекцию о высшем Я, которая позже вышла в трудах Лондонской ложи под тем же названием («The Higher Self»).

К концу 1885 г. и некоторое время после у нас было немало беспокойств по поводу некой мадам Леонард, которая вступила в Общество и