В поисках утраченного - Николас Дикнер

Джойс презирала Лого, сборочные конвейеры и авторитарную некомпетентность мистера Тербинга.

Когда звонок объявил о конце перемены, Джойс вскарабкалась на забор, спрыгнула с противоположной стороны и пошла прочь. Трое пацанов, куривших за мусорным контейнером одну самокрутку с марихуаной на всех, равнодушно посмотрели ей вслед.

Конечно, проще было бы удалиться через главный вход, но к чему тратить силы на то, чтобы плыть против течения, если не делать это с шиком?

Большинство водителей грузовиков, проезжавших через Септ-Айлс, заправлялись дизелем и кофеином в ресторане «У Клемана» на бульваре Лор.

На самом деле бульвар Лор был отрезком шоссе 138, и любой транспорт Лоуэр-Норт-Шора никак не мог его миновать. Западный конец бульвара не представлял собой ничего особенного, но если вы подъезжали с востока, преодолев двести километров торфяных болот и редких хвойных деревьев, то глаза разбегались от цепи «Данкин Донатс», «Кентукки Фрайд Чикен», «Макдоналдса» и тому подобных заведений. Ослепленные блеском рекламы автолюбители даже не замечали ресторанчик «У Клемана», но для дальнобойщиков это был оазис, о котором они мечтали долгие сотни километров.

В то утро на огромной стоянке было всего два грузовика. Распахнув дверь ресторана, Джойс окунулась в его уникальную атмосферу: бар с приглушенным освещением, тихая музыка, передаваемая местной радиостанцией, обшивка под дерево, оранжевые виниловые стулья, пластмассовые папоротники. Два бывалых дальнобойщика сидели за стойкой, обмениваясь утренними новостями. Привыкшие разговаривать в общем шуме, они старались не перебивать друг друга, оставляя паузы между репликами.

Джойс устроилась в пределах слышимости (они говорили что-то о большом «крайслере», врезавшемся в ограждение); Франсина с понимающей улыбкой принесла ее обычный заказ: черный кофе и утреннюю газету.

Джойс подмигнула ей и отхлебнула кофе.

Сенсационная новость на первой полосе — падение железного занавеса между Австрией и Венгрией. Без фотографий. И Джойс пришлось без подсказки представлять тысячи жителей ГДР, толпящихся на границе. Еще там было сообщение о дорожной пробке на хайвей 40 и другое — об отставке Джона Тернера.

Через несколько страниц Джойс наткнулась на доклад о последнем сокращении квот на ловлю трески — повод для возмущения дядюшек Джойс на несколько недель. При мысли о том, что ей больше не приходится для них стряпать, Джойс почувствовала прилив радости.

Неожиданно ее внимание привлекла заметка, втиснутая между двумя объявлениями о междугородних перевозках:

«ФБР АРЕСТОВАЛО НЕЗАУРЯДНУЮ ГРАБИТЕЛЬНИЦУ

Чикаго. После многомесячного расследования ФБР арестовало предводительницу крупной банды грабителей.

Вчера ФБР арестовало Лесли Линн Дусет, 35 лет, возглавлявшую самую крупную за последние годы банду грабителей, разоблаченную в США.

Дусет, известная также под кличкой Господи Помилуй, обвиняется в проникновении в компьютерную голосовую почту с целью внедрения в сообщения „информационных строк“. Предполагается, что эти информационные строки позволяли более чем полутора сотням сообщников обмениваться номерами кредитных карт и карт междугородней и международной телефонной связи. ФБР конфисковало списки с несколькими сотнями номеров карт и авторизованных кодов множества корпоративных телефонных систем. Общий убыток от этой жульнической схемы оценивается в полтора миллиона долларов США. Дусет, гражданка Канады, в 1987 году скрылась в США после того, как была приговорена к тюремному заключению за подобные же преступления, совершенные в Канаде. С тех пор она жила в Чикаго со своими двумя детьми».

Чашка с кофе застыла перед губами Джойс. Вселенная медленно завертелась. Звуковой фон распался на искаженные обрывки. Время остановилось. Все в мире стало неважным, кроме нескольких обескураживающих строк внизу страницы 54.

Чуть-чуть оправившись от шока, Джойс огляделась, взглянула на свои часы. Время возобновило ход и даже как будто значительно ускорилось. Дальнобойщики расплатились, бросили на стойку чаевые — монеты звякнули о поддельное дерево — и вышли. Одного ждал Хавр-Сент-Пьер, другого — Монреаль.

Джойс аккуратно вырвала заметку, сунула ее в карман рубашки и отправилась в школу.

На следующий день Джойс появилась у ресторана «У Клемана» в 5.40 утра; еще не рассвело.

Воздух пропитан запахами неэтилированного бензина, дизельного топлива, жира, стекающего с жарящегося бекона. В флюоресцирующем свете кажется, что топливные насосы вибрируют. На западе исчезли последние звезды.

Чуть-чуть посветлело. Моторы дюжины припаркованных грузовиков работают на холостом ходу, слабо поблескивают габаритные огни. Вполне мирная картина. Некоторые водители еще спят в своих кабинах, другие пьют первую чашку кофе у стойки ресторана. Один поднял крышку капота и, зажав в зубах фонарик, проверяет уровень масла.

Джойс уверенно подходит к грузовику. Заметив ее, водитель наводит луч света на ее лицо и рычит:

— Чего тебе?

Не очень обнадеживающее начало. Джойс благоразумно отступает на несколько шагов и на мгновение задумывается, не стоит ли вернуться в кровать — может, простыни еще теплые — и бросить все это.

Она уже готова капитулировать, когда одна деталь останавливает ее: под определенным углом голова дальнобойщика — худое лицо, козлиная бородка, начинающаяся лысина надо лбом кого-то ей напоминает? Ее память быстро перелистывает впечатления, как карточки в библиотечном каталоге. XX век. Политик. Россия. Революция. Козлиная бородка.

С поразительной ясностью Джойс вспоминает, где видела это лицо в первый раз: на одной из почтовых открыток дяди Ионы!

Открытка годами висела в кухне Дусе рядом с календарем Короля Коула. Она пришла из СССР в ноябре 1964 года, но, кроме этого, мало что было известно о ней. Единственные разборчивые слова только на штемпеле: Ленинград — Leningrad — 12.XI.1964. Каждый раз, глядя на эту открытку, Джойс представляла своего дядю Иону в центре снежного бурана, с обледеневшей бородой, спрашивающим озадаченного докера, где можно найти ближайший почтовый ящик.

На обороте открытки алела почтовая марка с портретом Владимира Ленина, похожая на крохотный плакат о розыске преступника и награде в 16 копеек за голову жестокого большевика.

Онемев от изумления, Джойс таращится на суровое лицо дальнобойщика. Она не ошиблась: Владимир Ленин, заблудившийся на автостоянке для грузовиков в Септ-Айлсе без четверти шесть утра.

Джойс улыбается этому анахронизму, затем снова становится серьезной. Если плуту дяде Ионе в четырнадцать лет хватило мужества бродить по ледяным докам Ленинграда, кто может помешать Джойс — такой же Дусе, как Иона, — совершить нечто подобное?

Она делает глубокий вдох и отваживается на шаг к Владимиру Ленину.

— Мне нужно в Монреаль. Можете меня подвезти?

ДЖОЙС СИДИТ В ОКРУЖЕНИИ атласов морских млекопитающих, свернутых в рулоны постеров и кучи туристических брошюр. Молодая женщина за рулем ловко лавирует среди машин, скопившихся на шоссе в час пик. Ее подруга возится с картой Монреаля 1979 года, ворчит по поводу улиц с односторонним движением.