Удержать Пасху. Воскресные евангельские чтения всего года - Протоиерей Алексей Уминский

крещен во имя Христово и носит имя одного из тех, кто угодил Богу, прославился и стал святым.

Кто эти люди — святые? Какое отношение они имеют к нам, кроме того, что мы носим их имена, ставим свечи перед их иконами и заказываем молебны, обращаемся к ним в трудную минуту, когда нам нужна их молитвенная помощь и поддержка? Мы, в общем, даже знаем, к каким святым по какому поводу стоит обращаться, какие святые в каких случаях лучше всего могут помочь. Но что же делает человека святым? Когда мы обращаемся к житиям святых или канонам, прославляющим их память, иногда создается впечатление, что эти люди — особенные и мы на них никак не можем быть похожими, мы и они из разного теста. Читаешь житие кого-нибудь из святых подвижников и думаешь: наверное, Бог специально посылает на землю особенных людей для того, чтобы они здесь прожили особенную жизнь. И они не могут быть нам близки, потому что мы все время падаем, сомневаемся, нас обуревают страсти и искушения, нас все время что-то раздирает, а они такие цельные, сильные, у них все получается правильным образом. Святой во чреве матери уже был таким, а когда появился на свет, то в среду и пятницу не вкушал материнского молока, с детства был предназначен к особым видениям, чудотворениям и так далее. И получается, что святые — это инопланетяне, которых Господь забрасывает на нашу Землю, чтобы они тут пожили, нас удивили, восхитили, а потом забирает их обратно и делает специальными исполнителями наших земных желаний. Мы им молимся, заказываем молебны: «Святителю Николае, моли Бога о нас!» — святитель Николай нам помогает всегда. «Блаженная Матроно, проблемы все мои реши!» — и Матрона бежит к нам на помощь.

Но если это так, то мы к ним никакого отношения иметь не можем. И тогда нет смысла прославлять их память, потому что раз их Господь специально создал святыми, в этом и нет особенного подвига и личной заслуги.

Недавно я беседовал с одной женщиной, которая говорила: «Батюшка, я про Марию Магдалину все время думаю: у нее была такая полнота, она ни в чем не сомневалась, шла за Христом — как бы достичь такого, чтобы у меня тоже была такая полнота, чтобы у меня тоже так было, все на своих местах, ничего бы меня не раздирало?»

Действительно, такое впечатление, что раз он святой, у него все в порядке: если пришло искушение, святой поборется и обязательно победит, у святого нет вопросов, сомнений, внутренних мучений, ничто не отделяет его от Бога, как это бывает иногда с нами.

Но я думаю, это не так. Мы знаем о жизни святых в основном из житий и смотрим в основном на иконы, то есть на такое изображение, которое показывает нам святого уже прославленным, победившим искушения и этот мир. А есть и другие источники — например, дневники. Дневники, скажем, святителя Николая Японского, или святого праведного Иоанна Кронштадтского, или записи наших новомучеников и исповедников Российских и воспоминания о них. Столкнешься с этими источниками и понимаешь, что эти люди — такие же, как мы. Они очень на нас похожи, у них много сомнений, внутренних переживаний, глубокая тоска по Богу; там нет никаких описаний собственных чудес или подвигов, а только описание собственного недостоинства и постоянного поиска Бога — до самого конца.

Кто же эти святые? Если они не такие, как мы, тогда, действительно, у нас нет с ними никакой связи и они существуют только для того, чтобы решать наши квартирные проблемы. А если такие же, как мы, то что сделало их святыми? Почему они стали святыми, а мы никак не становимся?

На это есть один ответ: прежде всего эти люди поверили, что Евангелие написано про них. То, что написано в Евангелии, абсолютно каждым словом касается жизни человека. Мы, христиане, за много-много столетий истории нашей веры сумели себя так приучить, что Евангелие к нам отношения не имеет, что это прекрасная святая книга, в которой написано, как Христос ходил по земле, совершал чудеса, оставил нам Свое учение и кому-то, скажем апостолу Петру, говорил так: «Вот, иди по воде» (см. Мф. 14: 29). А другим апостолам сказал: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня. И это сказано про них, а не про нас. А для нас существуют утренние и вечерние молитвы, четыре поста и замечательные правила благочестия и аскетики. И если мы будем все делать правильно и хорошо, то обязательно спасемся, потому что Церковь существует, чтобы обслуживать нас, чтобы мы правильным образом выстраивали свою жизнь. Ну, и святые, соответственно, существуют для того, чтобы мы заказывали им молебны, ставили свечи перед иконами, молились им в случае наших житейских неудач.

А святые жили по-другому. Прежде всего, они глубочайшим образом поверили в каждое слово Евангелия, стали применять к себе и поняли, что если Господь говорит это слово Петру, то Он говорит его и мне. И если Господь говорит богатому юноше: «Иди за мной», — то это не про какого-то юношу две тысячи лет назад написано, а про меня сегодня.

Так Антоний Великий пришел в храм, услышал евангельское чтение о богатом юноше, вышел из храма, оставил все, ушел в пустыню, и родилось монашество. Так все появилось в нашей христианской жизни, и святость появилась, потому что через Евангелие Господь обращается к сердцу человека. С разной интонацией, но всегда через Евангелие. И это первое, что сделало этих людей другими, христианами.

А второе — то, что они, в отличие от нас, не испугались жить по Евангелию. Они решились, как Петр, оставили все и пошли за Христом. И больше ничего — никаких специальных штук, никаких особых правил. Просто они так же избраны, как и мы с вами, те самые «избранные», о которых говорится в Евангелии (см. Лк. 14: 24). Мы избраны для того, чтобы услышать Христово Благовестие и не испугаться его прожить. Больше ничего для святости не нужно.

Страшно принять слово Божие, поверить, что Евангелие написано для тебя, страшно взять и пойти за Богом… Но без этого никогда не достигнуть святости. Никаким особым подвигом поста или расточения своих имений или говорением на других языках. Даже если тело свое отдать на сожжение ради великой идеи — все равно это не будет святостью. Святость будет только тогда, когда ты, восприняв Евангелие как слово, сказанное тебе Богом, не испугаешься