Финт простака - Джеймс Хедли Чейз

– Не помню, – равнодушно бросил я. – В банке у нас всегда толчея.

– Да, верно. – Он перевел взгляд с меня на Вестал, а с Вестал опять на меня. – Рад познакомиться, мистер Винтерс.

Зачем врать обоим, я не понимал и потому промолчал.

– Я поставлю человека, мисс Шелли, охранять ваши бриллианты, – продолжал он. – Тут всякое бывает, хотя не должно бы. Но вы не волнуйтесь. – Он снова сдержанно улыбнулся ей, коротко кивнул мне и растворился в толпе.

– Так у вас личный коп-караульщик, – легкомысленно пошутил я.

– Мы с лейтенантом друзья. – Ну чисто ребенок, хвастающий, что его погладил по головке генерал. – Я знала его, еще когда он был патрульным. Иногда приходит к нам на обед и рассказывает мне всякие происшествия.

– Огромная любезность с его стороны, – саркастически заметил я. – Ну, если желаете видеть большой бокс, нам пора.

Мы как раз успели сесть, когда ведущий представил главную схватку вечера. Пятнадцатираундовый матч между Джеком Слейдом, чемпионом в среднем весе, и Дарки Джонсом, почти неизвестным новичком.

На ринг вышли боксеры, и Вестал приклеилась к ним взглядом. Я сказал ей, что фаворит – Слейд, и спросил, не желает ли она поставить на него.

– Нет, я поставлю на темнокожего. Меня в нем что-то привлекает. Посмотрите, какие у него мускулы и глаза. Он обязательно победит.

– Ни малейшего шанса. Слейда уже двадцать боев никто не побеждал. Он в превосходной форме. У Джонса хороший удар, но у него не будет случая показать его.

– А я все-таки ставлю сто долларов на негра.

– О’кей. Но не говорите, что вас не предупреждали.

Я протиснулся мимо коленок и подошел к Лефти Джонсону.

– Добрый вечер, мистер Винтерс. – Он многозначительно ухмыльнулся. – Вижу, сегодня вы высоко шагнули.

– Сто на Джонса, о’кей?

– Принято. Деньги некуда выбросить, мистер Винтерс?

– Ставка не моя. Лично я ставлю пятьдесят на Слейда.

Я только успел сесть, как раздался гонг.

Джонс вылетел из своего угла, точно им из пушки выстрелили. Взметнулся коричневый вихрь, и он оказался в углу Слейда, а Слейд еще и со стула толком не поднялся. Произошло все в мгновение ока, лишь зрители у ринга разглядели детали.

Кулак негра врезался в челюсть Слейда с силой снаряда. Боксеры были прямо над нами, мне было видно, как глаза Слейда стали пустыми, а коленки подогнулись. Джонс дал левым апперкотом. Он чуточку поспешил, кулак просвистел мимо челюсти Слейда и обрушился на скулу. Выступила кровь. Слейд рухнул на четвереньки. Он смотрел прямо в зал, челюсть у него висела, глаза затуманены, чувства парализованы.

Я заметил, что Вестал подалась вперед, пальцы ее сжали мне запястье, рот приоткрылся. В диком шуме визга ее я не слышал, но знал, что она визжит. Зрители повскакивали на ноги, вопя во всю мочь. Стадион ревел.

Судья оттеснил Джонса, приказав ему отойти в угол. Но Джонс возбужденно прыгал рядом, и судье пришлось прикрикнуть, только тогда тот послушался.

Отсрочка дала Слейду несколько драгоценных секунд. Я наблюдал за ним, глаза у него медленно прояснялись. Судья наклонился над ним, выкрикивая счет, руки у него поднимались и падали.

– Обманный удар! – проорал я на ухо Вестал. – Подлец! Мерзавец чертов!

Вряд ли она меня даже слышала. Она устремилась вперед, глаза у нее блестели, лицо – свирепая застывшая маска. На счет «девять» Слейд поднялся. Когда Джонс метнулся через ринг, Слейд вошел в клинч, отчаянно повис на нем, захватив коричневые руки, стараясь опомниться.

Судье пришлось разнять противников, и от волнения Джонс, вместо того чтобы отступить, выдал серию ударов, упустив случай дать решительный боковой.

Прикрываясь, Слейд отступал. Джонс преследовал его по пятам. Толпа орала, требуя крови, но у Джонса не хватало опыта для решающего удара. Гонг прозвучал, когда Джонсу удалось загнать противника в угол, он изготавливался к следующей серии жестоких ударов.

– Ну вот и все, – неприязненно сказал я, когда негр возбужденно отступил в свой угол. – Челюсть сломана. Ну, болван! Нарваться на обманный удар! С его-то опытом! В следующем раунде все будет кончено.

Вестал по-прежнему сжимала мне руку.

– Я так напереживалась! – выдохнула она. – Как волнующе! У него правда сломана челюсть?

– Взгляните сами. Видите, висит. Джонсу стоит лишь легонько стукнуть – и кончено.

Вестал жадно разглядывала Слейда, который сидел в углу: мускулистая грудь у него вздымалась, челюсть висела, глаза бессмысленные.

Прозвучал гонг, и вновь метнулся Джонс, лицо – как свирепая маска. Слейд прикрыл челюсть и, когда Джонс бросился на него, встретил его ударом в лицо, тот отлетел. Слейд прошаркал на середину. Левая и правая у него работали, точно поршни, не подпуская Джонса.

Вестал опять вопила, и не она одна. Секунданты Джонса орали на него, чтобы кончал, но мастерства у того не хватало. Каждый раз, как он изготавливался обрушить мощный удар, левая Слейда сбивала его. Слейд продержался до последних секунд второго раунда, но тут Джонсу удалось всадить ему яростным левым хуком по скуле. На лице у того проступило выражение нестерпимой боли, Вестал заорала: «Прикончи его!»

Слейд упал на колено. Он был похож на раненого и потому опасного льва, огрызающегося на темнокожего боксера, который наскакивал на него. Из поврежденного глаза текла кровь, изо рта тоже. Гонг остановил счет, и секунданты Слейда бросились под канаты увести его в угол.

– Ох, вот это да! – Грудь Вестал бурно дышала. – Никогда не думала, что бокс бывает такой! О, Чад, я так рада, что пошла с вами!

«О, Чад!» Имя вырвалось у нее ненароком: зрелище двух силачей, дубасящих друг друга, не настолько ошеломило меня, чтобы я не расслышал.

Третий раунд стал последним. Наконец-то секунданты Джонса вколотили свои наставления в череп подопечному: не суетись, улучи момент и ударь.

Конец наступил на второй минуте третьего раунда: крепкий левый хук, а за ним обманный удар. Оба угодили по поврежденной челюсти Слейда. Он издал душераздирающий стон и свалился на четвереньки с искаженным болью лицом. Он попытался уползти с площадки, но не сумел, не хватило сил. Все еще в сознании, он упал на спину, но с ним было кончено.

Вестал вскочила на ноги, мне пришлось силком усаживать ее, не то она вырвалась бы на ринг.

– Спокойнее! – прокричал я ей.

Она отбивалась, но я держал крепко. Не она одна вела себя как обезумевшая садистка. От гвалта лопались барабанные перепонки. А когда счет был окончен и Слейда отволокли в его угол, Вестал, обмякнув, привалилась ко мне. Пришлось ее поддержать, чтобы не упала на пол.

– Уведите меня, Чад, – выдохнула она, – я вот-вот упаду в обморок.

Из плотного кольца, окружавшего ринг, внезапно возник Леггит.