Ведьмин Дом, или Тихие игры в помещении - Виталий Каплан

Хорошо, он удержался и не сказал лишнего. Пускай Санька думает, что виной всему – его кошачьи глазки. Главное – не показать ему, что кое-что знаешь.

– И вообще, – продолжал Серёга, – мне даже интересно стало посмотреть на эту нечисть. Ты думаешь, все такие, как ты, чуть что – полные штаны. А не все такие, Санечка.

Серёга на одном дыхании выпалил это и взглянул ему прямо в глаза – в жёлтые щёлочки. И вздрогнул. Он узнал взгляд – взгляд того Саньки, из недавнего сна, Саньки в зелёной куртке со звездой, с хлыстом в руке.

А Санька тут же успокоился и сказал, растягивая слова:

– Ну, Серый, я это тебе припомню. Пока ты ещё не выиграл. И вряд ли выйдешь победителем. А тогда… Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю. Просыпаться в слезах будешь и засыпать в слезах.

Думаешь, я тебя просто бить стану? Нет, не просто. Бить-то по-всякому можно. Но битья для тебя мало… Много чего ты у меня скушаешь. Ты же у нас честненький, условия соблюдаешь, я тебя давно просёк. А вздумаешь рыпаться – сам знаешь, что будет.

В общем, смотри. До вечера, до отбоя, я ещё буду ждать, а потом – извини-подвинься. Ну ладно, будь здоров, не кашляй…

И Санька вприпрыжку помчался к корпусу. Серёга долго смотрел ему вслед.

Ну вот и объяснились. А он ещё сомневался. Дерьмо – оно и в Африке дерьмо. И какой хитрый! Думал одним ходом все цели накрыть. Не будь разговора с Лёхой, поверил бы ему Серёга, непременно бы поверил. Так складно всё сплетено… Дипломат. Вырастет – небось, большим начальником станет. Теперь Серёга лучше понимал Лёхино молчание. Видно, на крепкой цепочке держит его Санька.

Он сплюнул под ноги и зашагал к корпусу. Вошёл в палату, ни на кого не глядя, разделся и полез под одеяло. Всё-таки здорово он сегодня натаскался этих носилок. В секции на тренировках и то не так уматываешься. А всё Дуска…

Серёга и сам не заметил, как глаза его закрылись и медленные тёплые волны, подхватив тело, потащили его куда-то в душную тьму.

Едва запищал горн на подъём, Санька выпрыгнул из постели и объявил:

– Значит, так, пацаны. Сразу после полдника – все идём в лес, к Ведьминому Дому. Времени мало. Провозимся – на ужин опоздаем.

– Ну и что? – поинтересовался Андрюха Мазаев, шаря в тумбочке. – А если и опоздаем? Война, что ли, начнётся?

– Начнётся. Всю палату сразу на октябрятский режим, – доходчиво объяснил Санька. – Миша предупреждал, позавчера ещё. Ему тогда Валентина здоровский втык устроила. Между прочим, именно из-за тебя, Мазай. А Миша, он зря грозиться не станет, ты же знаешь.

Андрюха продолжал свои раскопки, делая вид, что его это не касается.

– И не на один день, а на целую неделю. А на той неделе фильмы мировые должны привезти, я знаю, – продолжал поучать Санька. – И я не хочу из-за всяких там козлов вместо кино в кроватке валяться.

Серёга хмыкнул. Октябрятский режим – это значит, в девять часов отбой. Спят усталые игрушки, книжки спят и всё такое. Как обычно бывает? После ужина все в корпус приползут, но техничка, бабка Райка, выгонит ребят на улицу. Кроме наказанных, конечно. Выгонит, а корпус запрёт, и ключи вожатым отдаст. Чтобы, значит, детишки перед сном воздухом подышали. Оно полезно. Да и нечего им в помещении беситься. Сломают ещё чего…

В общем, тому, кто на октябрятском режиме – лафа. Во-первых, в пустом корпусе можно балдеть сколько хочешь. Никого над тобою нет. Во-вторых, не надо на вечернюю линейку тащиться, слушать всякие глупые рапорты и подставлять себя на съедение комарам. Попробуй, постой смирно с пионерским салютом, когда они жрут, сволочи.

А если не терпится погулять – пожалуйста. В пацаньем туалете окно не забито, открывай, вылезай, гуляй… Главное – в людные места не соваться. Однако в кино запросто можно попасть. Главное – выждать момент, когда свет уже погасили, а дверь на крючок ещё не заперли. Тогда и прошмыгнуть. А уходить надо за минуту до конца, когда по экрану титры ползут. Выскользнешь через запасной выход – и сразу в корпус, через то самое туалетное окно. Живо разденешься, свернёшься в клубочек под одеялом – и делай вид, что спишь.

И тут наступает главная выгода. Их-то, обычных деток, ненаказанных, заставляют ноги на ночь мыть. Причём холодной водой – горячая в лагере уже много лет как не действует. А потом вожатые ходят, проверяют, как вымыл. Если плохо – заставят перемывать.

Но тебя не проверяют. Они знают, что ты наказанный, что ты давно спишь. «Наверное, мальчик обиделся, – думают вожатые. – Наверное, один, в пустом корпусе, мальчик даже расплакался. И теперь снятся ему грустные сны. Не стоит его будить…» А может, вожатые так не думают, а просто не хотят на скандал нарываться. Может же обиженный ребёнок устроить скандал, что ему спать и то не дают?

В общем, ничего страшного в октябрятском режиме нет. Просто смелым надо быть. Но куда уж Саньке… Вот и дёргается сам, да и всех остальных дёргает.

– А пока приготовимся, – сказал Санька. – А ну-ка, Маслёнок, тащи сюда свечку и коробок. Да поживее. А ты, Серый, гони своих деточек задрипанного капитана.

Санька взял пухлый, потрёпанный томик и зелёным фломастером написал на титульном листе: «Ну, Серый, погоди!»

– Ты чего это, – схватил его за руку Серёга. – Книга же библиотечная!

– А мне до лампочки, – лениво улыбнулся Санька. – Там, в библиотеке, детей этих капитанских выше крыши. Я знаю. Вдруг ты одну где-нибудь уже заначил?

…Да, умён Санька, ничего не скажешь. Теперь если и захотелось бы взять Лёхину заначку – а нельзя. Санькин почерк не подделаешь. Да и фломастеры эти заграничные только у него одного… Но Санька-то! Каким стал! Смотрит, как основной, говорит, как основной… Видать, силу почуял. Ладно, пускай поиграется в короля, недолго ему играть осталось.

…Сразу же из столовой, дожёвывая на ходу вафли, отправились к октябрятским воротам. Это специальные такие ворота, чтобы малышню в лес водить отдельно от старших. Придумают же взрослые! Они, ворота, конечно, сейчас заперты, но разве это проблема? Можно их перелезть, а можно снизу проползти. Так и сделали. Перелезать рискованно. Мало ли народу случайно шатается поблизости, как бы не засекли. Засекут – скандал, самовольный уход за территорию! Могут и из лагеря вышибить. Особенно, если Дуска подумает, что уходили курить. Это у неё бзик такой, борется с табачным змием. Вообще-то успешно борется, двух пацанов из первого отряда ещё в начале смены выгнала. Правда, Миша говорил – всё оформили так, будто бы их родители домой забрали. Лагерю лишний шум ни к чему. Но даже и так – ничего хорошего. Всю дружину на линейку сгонят, выставят грешников на общее обозрение. Дуска в свой жёлтый матюгальник зачтёт приказ… Пугают, будто бы ещё и в школу напишут. Да мало ли чем они пугают.

…Быстро прошли небольшую поляну и углубились в Дальний Лес. Сосны обступили их – огромные, рыжие, словно великаньи руки, обросшие зелёной шерстью. Мох под ногами слегка пружинил. Потом, после Поляны Ландышей, стало посуше, лес незаметно подымался в гору. Мох сменился зарослями черники, потом пошли малинники. Мощные кусты тянулись по обеим сторонам дороги, и Серёга успевал на ходу срывать спелые, сочные ягоды.