Войны мафии - Лесли Уоллер

В госпиталях, больницах, клиниках избегают резких звуков, которые могли бы всполошить пациентов. Вместо сирены, которую ожидала услышать Гарнет, зажужжал приглушенный зуммер, словно с клиникой пытался связаться корабль инопланетян.

Гарнет была уже на первом этаже. В дальнем конце коридора сестры мчались к лестнице парадного входа, за ними следовали два молодых человека в строгих костюмах, замыкал процессию дородный санитар в белом халате. Гарнет увидела на лестнице Чарли, возбужденно размахивавшего руками.

Она побежала к выходу. Герой-любовник у выхода стоял, расплющив нос об стекло двери, всматриваясь в суматоху внутри клиники. Увидев приближающуюся Гарнет, он распахнул перед ней дверь.

– Что там стряслось?

– Они вам что, не сказали? – Она прошла мимо, но вдруг снова крутанувшись на каблучках, словно гормоны не позволяли ей отойти от него, остановилась и произнесла: – Я хотела бы поблагодарить вас за помощь!

– Меня?

– Уверена, что вы не нужны наверху. Они прекрасно справляются с огнем без ва...

– С огнем?! – Он ринулся вперед, еще раз потрясенно повторив: – С огнем?..

– С огнем, – отозвалась Гарнет, со всей силой обрушивая огнетушитель на его затылок, туда, где находились его мозги, если они вообще были представлены у данного индивидуума. Охранник распластался на земле, звучно стукнувшись челюстью.

Гарнет швырнула в него огнетушитель и помчалась к машине. Уинфилд заводила мотор. Она уже помогла отцу устроиться на полу за передним сиденьем.

– Замечательная комбинация, – сказала Гарнет. – Вперед!

К своей коллекции жилищ, посещаемых лишь изредка, Шан Лао добавил дом, купленный на Большой Багаме. За очень большие деньги он присоединил к нему и шесть соседних коттеджей. Потом вокруг всех этих домиков выросла двадцатифутовая изгородь из колючей проволоки – такая же, как на Палаване, но двойная, с электронным сенсорным устройством между рядами. Двадцать четыре часа в сутки это поселение патрулировал отряд охранников – только вместо садистов-дезертиров Иностранного легиона он нанял китайцев, работавших на семью Ли. Гордые оказанным доверием, они не могли удержаться от хвастовства, без конца выставляли напоказ свое оружие.

Для Банни и Николь жизнь была почти пасторалью – за двумя исключениями. Во-первых, принятые Шаном меры предосторожности переносили Николь в атмосферу ее детства, проведенного в лагере для военнопленных. Она опасалась, что постоянное присутствие вооруженных людей окажет вредное влияние на маленького Лео. Кроме того, она знала о менталитете охраны гораздо больше, чем, скажем, Банни, и опасалась, что отчасти от неопытности, отчасти от потребности выразить свою мужественность молодые китайцы могут в любой момент выйти за пределы необходимой обороны и устроить бессмысленное кровопролитие по какому-нибудь ничтожному поводу.

Второе огорчение было для них с Банни общим – миссия, с которой был послан в Нью-Йорк Никки, слишком затянулась. Хотя Никки не говорил матери, что за поручение дал ему отец, но она достаточно хорошо знала своего мужа, и ее предположения были самыми мрачными.

– Он, конечно, считает необходимым проявить либо те качества, которых ты от него требуешь, либо полное отсутствие, чтобы получить разрешение вернуться к журналистике, – сказала она мужу.

Улыбка Шана была беглой. Выражение его глаз за контактными линзами было непроницаемым. Не отвечая, он перевел взгляд на горящие в очаге поленья, – мартовский вечер выдался прохладным.

– Я действительно прервал поток писем-эссе, – признался он. Вот и все. Больше ничего говорить он не стал – ни что Никки похищен, ни что сегодня его освободили, о чем сообщил по телефону Бакстер Чой.

– Его оставили в той же кабинке в туалете, из которой умыкнули неделю назад, – сказал он. – Никки немного растерянный, но все же догадался позвонить. Мне пришлось махнуть рукой на хакера и нестись в Ла-Гардиа. Никки говорит, с ним обращались прилично.

– Отправляй его ко мне.

Перебирая в памяти этот короткий разговор, Шан думал, стоит ли говорить Николь, что ее сын en route[88]домой. Не стоит предвосхищать события, решил он. Он уже был en route неделю назад. Бедный Никки. История с похищением не входила в его планы. Но и поражением ее тоже нельзя было назвать.

Он преследовал несколько целей одновременно. Во-первых – кровавое причастие. Теперь, как сообщил Чой, Никки получил правильное представление об убийстве как орудии успешного устранения затруднений. Вторая цель – подготовка саботажника для внедрения в банк данных «Ричланд». С этим следовало поторопиться, чтобы приступить к действиям в отсутствие Чарли Ричардса, слишком быстро ориентирующегося при неожиданных поворотах в работе с компьютерами.

Ричардс, выздоравливающий в уединенной лесной клинике, был в самом наилучшем для Шана состоянии – неподвижном. Легко было догадаться, кто именно оказал ему эту любезность.

Что же касается риска для Никки – весь проект носил характер делового обмена. Шан улыбнулся.

– Тебя что-то рассмешило? – спросила Николь. Они с Банни вязали подарок для Никки – длинный кардиган из толстой шерсти. Она подняла глаза от рукоделия и смотрела на мужа. Шан кивнул, но промолчал.

– Ты думаешь о Никки? – настаивала она.

Шан взглянул на жену. За последние шесть месяцев, войдя в роль бабушки, она немного пополнела. Теперь она уже не казалась тоненькой, но смотреть на нее было приятно. Он еще раз кивнул, взял газету и этим отрезал путь для дальнейших расспросов.

Бакстер Чой увидел Никки перед книжным магазином в аэропорту. Он изучал строй корешков с надписями «Бестселлер». Сейчас его французскую миловидность полностью подавили азиатские этнические черты. Отрешенный взгляд его глаз напомнил Чою состояние, которое французские наемники в Индокитае называли «кафар»: отстраненность от реальности.

– По твоему виду не скажешь, что тебя не кормили, – заметил Чой, когда они отошли к стойке закусочной и заказали кофе.

– Я не голодал. Но теперь, как увижу биг-мак, сразу тошнит.

– Ты запомнил кого-нибудь?

– Я видел только Керри Риччи. Он сказал, что встречается с сестрой Банни, поэтому...

– ...почти родственник.

– Что-то вроде гарантии, что мне не причинят вреда.

Бакстер отхлебнул кофе.

– А что ты пообещал взамен?

Никки отобрал у него стаканчик.

– Они озадачены, Бакс. Они не могут понять, зачем мы затеяли эту кампанию – бей-и-беги, – а потом все бросили. Я сказал,что это была просто тренировка, и он больше не спрашивал. И, кстати, Бакс, чем больше я об этом думаю, тем глупее мне кажется вся эта затея.

Чой удовлетворенно кивнул.

– У твоего отца комбинации всегда строятся на нескольких уровнях, а не в плоскости. Ты должен это знать. Я тоже не могу похвастаться, что проник во все его замыслы. Но одним соображением могу поделиться. На охоте самые кровавые задания дают новичкам.