Эпитафия. Иначе не выжить - Анатолий Ковалев

– Например?

– Наша встреча приобретает характер сплетни, – усмехнулась Светлана, – а я предпочитаю сплетничать с теми, кому доверяю.

– Например? – повторил Поликарп. Но за примером не пришлось далеко ходить. Светлана вызвала по селектору своего секретаря-референта, молодого человека интеллигентного вида, и сказала ему всего два слова:

– Пусть войдут!

И они вошли. Первым в дверях показался помощник Светланы, мужчина лет сорока, розовощекий, пышущий здоровьем пузан. Затем появился Мишкольц. Владимир Евгеньевич, как всегда, держался независимо, слегка высокомерно. Он не подал руки Поликарпу, а только поднял ее в довольно вялом приветствии. За ним по пятам следовал Балуев. Он приветствовал гробовщика более энергично, кивком головы. Замыкал торжественное шествие Шалун с ехидной ухмылкой на лице. Его близкопосаженные глазки открыто забавлялись происходящим.

– Какая кодла собралась, в натуре! – воскликнул он.

Все четверо уселись напротив Поликарпа.

– Приятно посидеть в приятной компании, – натянуто улыбнулся гробовщик.

Сцепленные жирные пальцы на его коленях при этом побелели. И хотя он сразу обо всем догадался, Мишкольц не замедлил описать истинное положение вещей:

– Ты опоздал с визитом. Поликарп. Вчера вечером наши организации объединились. Немаловажную роль в этом знаменательном событии сыграли ты сам и твои ребята.

– Западло кидать гранаты, Карпуша! – вставил не без злорадства Шалун.

– Не ожидал от тебя, Виталик, что побратаешься с убийцами Черепа!

– Выбирайте выражения, господин Карпиди! – вмешалась в сугубо мужской разговор Светлана. – Кто здесь убийца?

– Насколько я понимаю, – продолжал улыбаться Поликарп, – вы меня обвиняете в убийстве Пита? Такие вещи надо доказывать, господа!

– Непременно докажем, – взял на себя роль прокурора розовощекий помощник Светланы Васильевны. Он раскрыл свою папку и достал оттуда несколько фотоснимков. – На воротах загородного дома Максимовских стояла новейшая система фотоэлементов. Выведенная из строя взрывом гранаты, она тем не менее сумела сохранить первые кадры пленки, на которых запечатлен приезд непрошеных гостей.

К тому же есть два живых свидетеля.

– История повторяется. Не правда ли? – заметил Балуев. – Вечно у тебя неразбериха с этими системами! Карпиди заерзал в кресле от таких слов.

– Между прочим, дело Овчинникова до сих пор не закрыто, – подлил масла в огонь Мишкольц. – Мы могли бы предоставить прокуратуре неплохой материал, но ведь Шаталина затаскают по судам, а ты снова выйдешь сухим из воды.

– Такова моя суть, голуба! – процедил Поликарп.

– Ваша суть ясна до предела, – снова вмешалась Светлана. – Я только поражаюсь беспредельной наглости, с которой вы заявились сюда. Мне стоило огромных усилий уговорить боевиков не принимать никаких мер, иначе от ваших «шевроле» осталось бы пустое место.

– Сидел бы ты на своем кладбище, голуба, и не рыпалcя! – Шалун даже умудрился принять агрессивную позу. – А то ведь следующая могила, в натуре, окажется твоей!

– У вас неплохо получается, ребята, когда вы поете в ансамбле.

Послушал бы я вас по отдельности!

– Не дождетесь! – вырвалось у Светланы, что вызвало недоуменные взгляды присутствующих. – Я бы на вашем месте поторопилась, потому что терпение моих людей может в любую минуту лопнуть!

– Спасибо-спасибо, – ласково откликнулся гробовщик, – я воспользуюсь вашим советом. – И, ни с кем не попрощавшись, прошаркал к выходу.

Поликарп выкатился из дома с колоннами, испуганно озираясь по сторонам, но, оказавшись среди своих квадратноскулых телохранителей, почувствовал себя в безопасности и, по обыкновению, произнес назидательную речь:

– Там, где все прогнило до основания, уже не помогут бульдозеры!

Отняли у детей детство! Им на все наплевать! Они решили запугать Поликарпа! Эх, голубы, голубы, последнее слово все равно будет за мной!

Истуканы в строгих костюмах деревянно улыбались. Бульдозеры делали свое дело. Анастас Карпиди, высоко подняв голову, плюхнулся на заднее сиденье.

– Ты привез меня к себе, чтобы доказать свою смелость? Что не боишься жены и неодобрительных взглядов соседей?

Они лежали в полумраке ночника. Светлана даже в постели не расставалась со своей любимой ментоловой сигаретой. Голова Геннадия покоилась на ее упругом животе, который хотелось без конца целовать.

Это была их первая ночь, путь к которой оказался тернист и длился почти пять месяцев. Правда, в рыцарские времена могли ждать и дольше.

Анхелика переполнила чашу терпения прекрасной дамы, и смелый рыцарь угодил наконец в ее тенета, как самый обыкновенный пескарь.

Передача о коллекции Мишкольца, готовящаяся на телевидении, отнимала у Балуева много сил. Он пропадал на телестудии день-деньской. О поездке в Рио, которую навязывал ему Владимир Евгеньевич, нечего было думать. Впрочем, так ли уж он нуждался в ней? Его ханДРУ как рукой сняло, стоило ему заняться любимым делом. Геннадий подготовил комментарии к картинам, собрал интересные факты из жизни «мирискусников», перевел с английского, французского, итальянского несколько статей о Бенуа, Лансере, Баксте и других. Короче, зажил полноценной жизнью искусствоведа. Шеф на время подготовки передачи отстранил его от работы в фирме, а вечерами они собирались на квартире Мишкольца или в особняке, отведенном под картины, и вместе редактировали, дополняли текст. Их творческие посиделки не обходились без присутствия Анхелики. Красавица телеведущая увлеклась не только передачей, но и Мишкольцем. Володя, живя вдали от обеих жен, не сильно сопротивлялся. Ничего не знавшая об их взаимоотношениях Светлана исходила ревностью к абсолютно невинному Балуеву.

Узнав о ее возвышении, Геннадий засыпал Светлану факсами с веселыми поздравлениями и непристойными рисунками, далекими от «Мира искусства». Он хотел проверить, не потеряла ли она на новой должности чувства юмора и – самое главное – расположения к нему. Не потеряла.

– Я вообще не из трусливых! – хорохорился перед ней Гена. – Если пришла пора круто повернуть на вираже, я постараюсь вписаться в поворот!

– Я не думала, что ты такой заядлый автомобилист! – Это был камушек в его огород – Геннадий не умел водить машину и вообще боялся садиться за руль.

Света загасила окурок в пепельнице, стоявшей на полу, и посмотрела на часы.

– Боишься, что нагрянет Марина с детьми? – усмехнулся он, ведь надо было чем-то ответить на ее укол.

– Собаку пора выгуливать, – вздохнула Света.

– Уже? – испугался он. – Собираешься домой?

– Должна тебе признаться, что трахаться на пошлых простынях в цветочек в священной супружеской спальне мне не доставляет большого удовольствия. Надо было ехать ко мне.