Империя боли. Тайная история династии Саклеров - Патрик Радден Киф

Артура Саклера можно найти множество предвестников саги об Оксиконтине. Наследники Артура попали в сложный переплет, созданный ими самими. При жизни Артура и в еще большей степени после его смерти такие люди, как Джиллиан и Элизабет, служили хранителями его наследия, сжигая память о нем и бесконечно перечисляя (и часто преувеличивая) его достижения. При жизни Артур считал, что ему принадлежит большая заслуга в том, что построили его братья, и это мнение еще долго после его смерти повторяли его поклонники. "Саклер основал династию", - говорилось в жизнеописании, опубликованном фондом Джиллиан Саклер в частном порядке, и объяснялось, что он создал бизнес своих братьев и несет личную ответственность за успех Purdue. В описании жизни Артура на сайте Sackler.org, поддерживаемом Джиллиан, говорится, что он "положил начало медицинской рекламе, основанной на фактах", затем "приобрел фармацевтическую компанию Purdue Frederick и основал все остальные семейные предприятия".

В январе 2018 года Нан Голдин опубликовала несколько новых работ в журнале Artforum. В ней была представлена серия ее фотографий, сделанных во время пребывания в Берлине. Она вела хронику своей зависимости, фотографируя бутылочки с таблетками и рецепты, банальные атрибуты своего злоупотребления и автопортреты, когда она была под кайфом. Она противопоставила эти снимки новым фотографиям, сделанным ею для чистых геометрических вывесок с именем Саклера в различных художественных галереях по всему миру. "Я пережила опиоидный кризис", - написала Голдин в сопроводительном эссе, в котором она вспоминает о своей ранней активизации во время кризиса СПИДа. "Я не могу стоять в стороне и смотреть, как исчезает еще одно поколение". Вместо этого она хотела призвать к оружию. "Саклеры сделали свое состояние на пропаганде наркомании", - заявила она. "Они отмыли свои кровавые деньги в залах музеев и университетов по всему миру". Пришло время, по ее словам, "призвать их к ответу".

Если Голдин собиралась начать какую-то кампанию, это поставило бы Элизабет Саклер в затруднительное положение. Она считает себя не просто прогрессивным человеком и меценатом, но и активистом. "Я восхищаюсь смелостью Нэн Голдин, рассказавшей о своей истории, и ее стремлением действовать", - написала Элизабет в письме в Artforum. "Я солидарна с художниками и мыслителями, чьи работы и голоса должны быть услышаны".

Но Голдин, с ее особой аллергией на бредовые истории, которые рассказывают родственники, ничего не могла с этим поделать. Артур мог умереть до появления "Оксиконтина", сказала она, но "он был архитектором рекламной модели, которая так эффективно использовалась для продвижения препарата". И он сделал свои деньги на транквилизаторах! По ее мнению, валиумным Саклерам не пристало морализировать по поводу своих кузенов с оксиконтином. "Братья сделали миллиарды на трупах сотен тысяч людей", - говорит Голдин. "Весь клан Саклеров - зло".

 

Саклеры были в ярости от такого нового освещения. Некоторых членов семьи возмутила одна статья в журнале The New Yorker. В статье говорилось о том, что Purdue, "столкнувшись с сокращением рынка и растущим осуждением", не отказалась от поиска новых потребителей, и указывалось, что "в августе 2015 года, несмотря на возражения критиков, компания получила разрешение F.D.A. на продажу Оксиконтина детям в возрасте до одиннадцати лет".

Это было правдой. Компания Purdue получила разрешение от Управления по контролю за продуктами и лекарствами США (FDA) на продажу "Оксиконтина" несовершеннолетним, несмотря на долгую историю случаев передозировки и смерти детей от этого препарата. Но Саклеры возразили, что Purdue не просила этого разрешения. Напротив, компания просто выполняла предписания FDA, которые требовали от нее проведения клинических испытаний, чтобы выяснить, можно ли назначать препарат детям. В возмущенном письме на адрес в The New Yorker адвокат семьи Рэймонда Саклера Том Клэр утверждал, что Purdue не "добровольно" проводила эти испытания, а "в ближайшее время, чтобы выполнить предписание FDA" (выделено мной). Более того, подчеркнул он, компания по собственной инициативе пообещала, что не будет активно продвигать препарат для детей.

Можно понять, почему семья может быть чувствительна к подобным умозаключениям. Но если оставить в стороне тот факт, что на данном этапе компания Purdue ожидала получить какой-то знак отличия за то, что не стала прямо рекламировать опиоид, предназначенный непосредственно для использования детьми, то просто неправда, что этот процесс был начат исключительно для того, чтобы умиротворить FDA. На самом деле, во внутренних документах Purdue есть множество примеров того, как представители компании описывали "педиатрические показания" как нечто, что они очень сильно преследовали. В январе 2011 года, когда Крейг Ландау составлял свои "цели и задачи" на год в качестве главного медицинского директора, одним из пунктов списка было получение разрешения FDA на продажу "Оксиконтина" детям.

Настоящая причина, по которой Саклеры разозлились из-за этого отрывка о показаниях к применению в педиатрии, была более сложной. По словам людей, работавших в Purdue в то время, компания хотела получить показания к применению в педиатрии в течение многих лет. Но причина была не в том, что FDA требовало от них этого или что Саклеры считали, что существует огромный новый рынок для обезболивающего среди детей. Скорее, дело в том, что получение показаний к применению в педиатрии от FDA - это еще один хитрый способ продлить патент на лекарство. В паре законов - "Закон о лучших лекарствах для детей" и "Закон о равенстве педиатрических исследований" - Конгресс разрешил FDA предоставлять определенные льготы фармацевтическим компаниям, если они проводят клинические испытания своих препаратов на детях. К этому моменту "Оксиконтин" пользовался патентной эксклюзивностью в течение двадцати лет - гораздо дольше, чем большинство фармацевтических препаратов. Это была заслуга хитроумных адвокатов Purdue. Теперь, если бы им удалось добиться показаний к применению в педиатрии, это дало бы им право на дополнительные шесть месяцев эксклюзивности. Саклеры утверждали, что закон обязывает их проводить клинические испытания, но их не столько заставляли, сколько стимулировали. Один из бывших руководителей компании отметил, что в 2011 году еще шесть месяцев эксклюзивности могли "означать более миллиарда долларов" дохода. Поэтому, продолжил руководитель, было принято решение, что "это стоит плохой оптики". Еще в 2009 году на сайте в презентации бюджета обсуждалась идея обеспечения педиатрических показаний с точки зрения "влияния на эксклюзивность и создаваемую стоимость". В том же году в электронном письме от более молодого Мортимера Саклера (Mortimer Sackler) был поднят вопрос о "патентном обрыве" для препарата OxyContin и задан вопрос о том, как "продлить срок проведения педиатрических испытаний".

В итоге компания получила педиатрическое показание. Но по техническим причинам им было отказано в продлении срока эксклюзивности, что оставило