Сквозь три строя - Ривка Рабинович

Почти год прошел без происшествий – и затем произошел «большой взрыв». Все смешалось в нашем политическом доме. Понятия, из которых слагался национальный консенсус, потеряли свою силу. Новости сыпались на головы граждан с такой быстротой, что их не успевали переваривать.

Что же произошло? Перед ошеломленным народом была раскрыта тайна «процесса Осло» – процесса переговоров с ООП о политическом соглашении. Переговоры были рассекречены только после того, как стороны договорились об основных пунктах будущего соглашения. Первое соглашение между Израилем и ООП, считавшееся промежуточным, было подписано в Вашингтоне 13 сентября 1993 года, а за ним последовало новое соглашение, подписанное Ицхаком Рабином и Ясером Арафатом 28 сентября 1995 года, тоже в Вашингтоне, в присутствии многочисленных глав государств, поддерживавших этот процесс, в том числе короля Иордании Хусейна.

Все началось как в шпионских романах. Смелая группа политиков и интеллектуалов, во главе с Йоси Бейлином и при поощрении министра иностранных дел Переса, под строжайшей завесой секретности встретилась с людьми руководства ООП в столице Норвегии Осло и начала с ними беседы о политическом урегулировании. До сих пор нет единого мнения по вопросу, был ли глава правительства Рабин в курсе с самого начала или был поставлен Пересом перед свершившимся фактом после того, как стороны пришли к договоренности по принципиальным вопросам.

Чтобы оценить силу потрясения, напомню, что до тех бурных дней отношение к ООП было приблизительно таким же, как в наши дни к организации «Аль-Каида». Контакты с людьми ООП были запрещены по закону. Эзер Вейцман едва не был выброшен из правительства Шамира за встречу с мелкими аппаратчиками ООП, а «мореплаватель мира» Эйби Натан был отдан под суд и два раза сидел в тюрьме за встречи с людьми из руководства ООП. Партия Труда в своей предвыборной платформе не отмежевалась от этого запрета. И вдруг – тайные встречи и переговоры! Для израильтян это звучало как отступничество от всего, во что они привыкли верить.

Правду говоря, я тоже была в растерянности. При всем моем страстном стремлении к миру все во мне противилось контактам с Арафатом. Этот человек никогда не вызывал у меня симпатии; его двуличие и скользкое поведение казались мне отвратительными. Но что поделаешь, палестинский народ избрал его своим единственным представителем. Президент США Джордж Буш-старший и его государственный секретарь Джеймс Бейкер первыми из руководителей свободного мира начали контакты с Арафатом еще в начале 80-х годов и призывали Израиль признать ООП и вступить в переговоры с ней. Категорический отказ Ицхака Шамира вызвал у них сильное раздражение. Острый на язык Бейкер был жестче президента; он открыто и жестко критиковал позицию Израиля. «Оставьте раз навсегда свою нереальную мечту о неделимом Эрец Исраэль», – сказал он, добавив, что США устраняются от всякой помощи сторонам в израильско-палестинском конфликте. Граждане Израиля были ошеломлены его резкими словами: «Запишите телефонный номер Белого дома и позвоните, когда будете серьезными в вопросе о мире».

Таков был фон, на котором возникла инициатива Осло. Левые к тому времени тоже освободились от остатков эйфории, охватившей их после Шестидневной войны. Действительность была мрачной: террор бесновался, и в мире не было никого, кто готов был поддержать Израиль. Компромисс с заклятым врагом? Что поделаешь, не мы выбираем лидеров противоположной стороны.

Это была не только ломка общепринятых понятий, но и ломка нашего эмоционального мира. Те, которых мы привыкли ненавидеть, которые устраивали теракты и проливали кровь наших граждан, превращаются в партнеров? Я думала о мужестве людей, начавших этот процесс, который даже я, при всей моей умеренности, затрудняюсь принять.

Следя по телевидению за тем, как руководство ООП во главе с Арафатом прибывает из Туниса, как колонна их автомашин проезжает через контрольные пункты ЦАХАЛа на пути в Газу, в соответствии с первым соглашением Осло, я чувствовала легкую тошноту. Газа, Газа – зачем мы вообще вошли в нее, зачем взяли на себя ответственность за нее? До сих пор она стоит у нас как кость в горле – ни проглотить, ни выплюнуть. Даже Арафат, ставший председателем вновь созданной палестинской автономии, вскоре проникся неприязнью к Газе и перевел свою «столицу» в город Рамаллу на Западном берегу.

Меня не оставляла горечь сожаления о том, что Израиль упустил возможность заключения мира с Иорданией, в рамках которого территории перешли бы под власть Хашимитского королевства. В короле Хусейне я видела достойного партнера для мирного урегулирования. Ведь все это было достижимо: в 1988 году Шимон Перес вел секретные переговоры с королем в Лондоне и пришел с ним к соглашению, которое могло стать основой для мирного договора. Когда Перес показал этот документ главе правительства Шамиру, тот порвал его и выбросил в корзину для бумаг. Когда это стало известно Хусейну, он сделал разумный с его точки зрения шаг: заявил, что отмежевывается от Западного берега и передает все права на него палестинскому народу и его представителю – руководству ООП. Пусть израильтяне попробуют договориться с Арафатом, если не хотят договариваться со мной – такова была суть его решения. Тем самым он избавил свое королевство от многих неприятностей и просто оставил их нам. Израиль потерял партнера, который был во сто раз лучше Арафата. Цену тогдашнего отказа мы платим до сих пор. Соглашения нет, оккупация продолжается, и мир постепенно отворачивается от Израиля. С этим вечным конфликтом мы надоели всем, в том числе и бывшим друзьям.

Все умеренные силы в народе были взволнованы и полны надежд, несмотря на колебания и отвращение к Арафату. Подписание первого соглашения в саду Белого дома было впечатляющей церемонией, и очень хотелось верить, что перед нашими глазами открывается новая страница истории. Видеть стоящими в одном ряду, на глазах у всего мира, президента Клинтона, главу нашего правительства Ицхака Рабина, Ясера Арафата и Шимона Переса, который был присоединен к тройке руководителей за его большой вклад в этот процесс… Все руководители, кроме Рабина, улыбались, особенно Арафат. Рабин был серьезен и сдержан. Можно было ощущать буквально физически, как трудно ему, старому солдату, всю жизнь воевавшему против палестинцев, пожимать руку Арафату.

В дополнение к официальному соглашению Рабин и Арафат обменялись письмами, в которых уточняются обязательства сторон. Рабин от имени правительства обязался «признать ООП представителем палестинского народа и вести с ней переговоры в рамках процесса мира». Письмо Арафата содержало обязательство от имени ООП «продолжать процесс мира и урегулировать конфликт между двумя сторонами мирными средствами, отказаться от террора и других действий насилия».

Все это звучало для нас, людей умеренного лагеря, как дивная музыка. Мы так хотели верить в жизнь без террора и войн!

После подписания этого соглашения, которое было по сути дела декларацией о намерениях, начались практические переговоры, результаты которых были обобщены в документе из четырехсот страниц и получили название «Осло-2». Наши представители, включая Рабина и Переса, вели переговоры с Арафатом и его людьми в течение сотен часов. В тот период у нас развилась своего рода «мода на Арафата», похожая на моду поездок в Каир сразу после подписания мирного договора с Египтом. Многих израильтян вдруг обуяло желание встретиться с «раисом», в надежде убедиться, что его устрашающий образ не соответствует реальности. Многочисленные делегации побывали у него, а он играл роль радушного хозяина и всячески старался ублаготворить гостей. Он со своей стороны хотел изменить свой имидж террориста и создать себе репутацию «доброго дядюшки Ясера», в то время как в переговорах очень жестко отстаивал свою линию.