Нежность - Элисон Маклауд

конце января 1960 года на Ирвинг-авеню пришла посылка с обратным адресом «Честер-сквер, Лондон», полная рождественских подарков от сестры Джеки, Ли, и ее мужа Майкла – хотя неизвестно, как долго он еще будет ходить в мужьях. Их брак распадался, и Ли в письме к сестре призналась, что жизнь «сурово испытывает» ее. В этом году ей даже рождественские открытки трудно было надписать. Она очень извинялась за то, что отправила посылку уже в новом году. И выражала надежду, что если подарки и запоздали, по крайней мере, они окажутся приятным сюрпризом.

Коробки внутри ящика с посылкой были завернуты в подарочную бумагу прямо в магазине, а пустоты заполнены скомканными страницами, вырванными из газет и журналов, на которые были подписаны Майкл и Ли. «Таймс оф Лондон». «Дом и сад». «Вог». «Татлер». «Квин». «Бюллетень издательского дела и книжной торговли». Это, видимо, Майкла. Он был родом из семьи потомственных издателей чего-то там, хотя Джеки так и не удалось выяснить, чем именно он занимается на работе. Кажется, в основном обедает с важными людьми. Или ужинает в Вест-Энде. А Ли тем временем ищет (и обретает) внимание из других источников.

Среди упаковочной бумаги мелькнуло улыбающееся лицо Джека собственной персоной – в новостях о том, что он выдвинул свою кандидатуру от демократов. Интересно, Ли сама паковала ящик или попросила горничную? Видимо, второе. Ли, наверное, не стала бы комкать лицо Джека. Скорее наоборот – по временам казалось, что она относится к нему даже чересчур нежно.

Новость была из Ассошиэйтед Пресс, в Лондоне ее получили по телеграфу поздно вечером 2 января – как раз вовремя, чтобы попасть в воскресные газеты назавтра. Джеки расправила обрывок на кухонном столе, разгладила лоб мужа. Все это время она слышала, как он играет с Кэролайн в гостиной. Завтра он снова уедет.

Сенатор Джон Ф. Кеннеди из Массачусетса официально вступил в демократическую предвыборную гонку, бросив вызов потенциальным конкурентам. Он пригласил их участвовать в первичных внутрипартийных выборах. Кеннеди активно проводил предвыборную кампанию уже несколько месяцев, но до сих пор не заявлял официально о своих намерениях.

Ему пророчат победу на внутрипартийных выборах, но его сторонники признают, что пока ему не хватает поддержки для победы в первом же туре на всеамериканском съезде партии. 42-летний сенатор заявил…

Остальная часть была оторвана. Джеки собрала охапку подарков, чтобы отнести Кэролайн и Джеку. Ли молодец, что прислала подарки, когда ей самой сейчас так трудно живется. Джеки уже выходила вон из кухни, когда под каблук подвернулась скомканная страница из бюллетеня для книготорговцев. Что-то подтолкнуло отложить стопку подарков и поднять комок.

Ну и чудеса, подумала она.

Всю страницу занимало рекламное объявление от 9 января. «Чтобы отметить тридцатилетие со дня смерти Дэвида Герберта Лоуренса, в июне этого года издательство „Пингвин“ опубликует собрание сочинений писателя. Туда войдут семь его работ, в том числе – „Любовник леди Чаттерли“ без цензурных купюр»229.

Одна в кухне, Джеки поддалась чисто детскому восторгу с примесью злорадства. Пусть ее страна не пускает к читателям великую книгу. Америка еще молодая, ей можно простить ошибки. Но Англия Лоуренса образумилась.

Дорогой Джек Т.!

Надеюсь, вас обрадует приложенная вырезка. Такой сюрприз, особенно если учесть проблемы на нашей стороне Атлантики. Добрые вести не лежат на месте!

Желаю очень счастливого нового года – и десятилетия – вам и миссис Триллинг. Надеюсь, шестидесятые будут добры к нам всем.

Ваш искренний друг

Жаклин

Плыви, моя лодочка

Но я стою за нее; и готов из-за нее подвергнуться гонениям от тех, кто способен ею оскорбиться. Я вышел на бой против таких людей. Плыви, моя лодочка!230

Дэвид Герберт Лоуренс

i

Меньше чем через неделю после того, как Джеки отправила торжествующее письмо профессору, британский издатель «Леди Чаттерли» уже проверял, все ли готово к команде «полный вперед» на публикацию в июне. В палате общин британского парламента прозвучал вопрос: может ли и захочет ли министр юстиции Англии и Уэльса сэр Реджинальд Мэннингем-Буллер гарантировать совету директоров издательства «Пингвин букс», что предстоящая публикация «Любовника леди Чаттерли» авторства покойного Дэвида Герберта Лоуренса не станет поводом для уголовного преследования?231

В среде парламентариев и юристов министра чаще именовали по прозвищу: Бык[48].

«НЕТ», – ответствовал парламенту Бык.

Британский закон о непристойных изданиях недавно – всего шесть месяцев назад – действительно смягчился: теперь суды принимали во внимание литературное достоинство книги и пользу, которую она может принести обществу как произведение искусства, но Бык, в соответствии с прозвищем, уперся.

Адвокат издательства «Пингвин», Майкл Рубинштейн из фирмы «Рубинштейн, Нэш и компания», направлял клиента в меру своих сил, насколько позволяли сложившиеся обстоятельства. Однако новинка законодательства еще не испытана в судах, а потому «открыта для интерпретаций». Распахнет ли истеблишмент ворота перед леди Чаттерли, позволит ли ей пройти? Сэр Аллен Лейн в совершенно буквальном смысле поставил на нее большие деньги. В прессе уже появилась реклама. Печатные станки стояли наготове. Но Майкл Рубинштейн был не столь безмятежен.

С одной стороны, «Леди Чаттерли» могут призвать к суду «из сочувствия». Может быть, генеральный прокурор захочет на ее примере устроить образцовый процесс, который продемонстрирует поддержку нового закона и позволит разрешить на практике всякие тонкости. С другой стороны, он вполне может решить, что из «Леди Ч.» нужно сделать показательный пример, дабы другим неповадно было. Никто не знал, в какую сторону пойдет мысль генерального прокурора.

У себя в конторе, в старинном георгианском здании Грейз-Инн, Рубинштейн раскурил любимую трубку от Савинелли и расстегнул жилет, как обычно делал, собираясь сосредоточиться на линии защиты в новом процессе или – в минуты отдыха – на стопке нот. Односложный ответ Мэннингема-Буллера свидетельствовал, что настроения не изменились ни на йоту с 1928 года, когда отец Майкла, Гарольд Рубинштейн, взялся защищать издателя Джонатана Кейпа в нашумевшем процессе по обвинению в непристойности.

В двадцать восьмом дело кончилось уничтожением всех полутора тысяч копий «Колодца одиночества» Рэдклиф-Холл – один тогдашний газетчик объявил книгу «более вредной для нашей молодежи, чем пузырек синильной кислоты». Гарольд Рубинштейн, адвокат защиты, привел на суд в качестве экспертов лучших литературоведов той эпохи, но их не стали слушать. Им даже не позволили дать показания.

Майкл Рубинштейн был среди юристов чем-то вроде белой вороны. Во время войны он оглох на правое ухо, но продолжал играть на своей любимой скрипке и на виолончели – едва