Письма, телеграммы, надписи 1889-1906 - Максим Горький

вещь красивая.

Айзман — со склонностью к с.-д. и, кажется, даже убежденный с.-д. — имейте это в виду. Мне кажется, ему можно и следует прямо сказать о целях Вашего дела.

А пьеса эта даст денег, я уверен в этом, как в том, что выздоравливаю. Меня очень поразило, что, несмотря на ряд ужасов в ходе действия и гибель почти всех действующих лиц от пуль и штыков, — конечное впечатление удивительно в смысле бодрости и веры.

Жму руку. Как Ал[ександра] Мих[айловна]?

Книг еще нет, две газеты получаю — спасибо!

А. П.

394

И. П. ЛАДЫЖНИКОВУ

Не ранее 14 [27] ноября 1906, Капри.

Дорогой Иван Павлович!

Сие написано для календаря, который предполагают издать в Петербурге художники и литераторы, — Гржебин, Билибин, Луначарский, Чириков и друг[ие]. Календарь этот они думают выпустить в декабре, а я думаю, что его немедленно арестуют, — в него входят очерки московского восстания, Свеаборга, Кронштадта и т. д.

Вам посылаю эту вещь — написанную слишком торопливо — с предложением таким: попробуйте перевести ее на английский Язык и послать Хилквиту? Мне, говорю, очень хотелось бы, чтобы Вы вошли в сношения с ним.

Сейчас получил три книги — «Москву», «Итоги», «Конференцию союзов» — спасибо! Это пока все, что я получил. Жду папирос, курю что-то итальянское, от чего зудят пятки.

Делич действительно назвал свою книгу «Библия и Вавилон» — очень прошу Вас — выпишите! «Германия» Гейне есть у Каспровича.

Не помните ли Вы — кто писал наиболее подробно об убийстве Павла I-го — в чьих это мемуарах?

Мне очень нужны материалы о Павле, — дело в том, что я хотел бы написать комедию для заграничной публики и взять героем этого человека. Я его хорошо вижу и мог бы, думаю, устроить семейству Романовых крупную неприятность.

Кастелли — положительно идиот!

Прислал письмо, в котором утешает меня по поводу запрещения в Неаполе «Детей солнца»: это, говорит, реклама Вам хорошая! Вот скотина!

Затем — зовет в Рим. Уж я, говорит, такую демонстрацию Вам организую — восторг. 50 т[ысяч] социалистов поставлю на улице. Уже начал работать в этом направлении, — ходит и побуждает публику к демонстрации! Каково? Это уж не скотство, а — американство какое-то!

В Неаполе устроили скандал с полицией, о чем прислали мне телеграмму.

Как это хорошо, что Леонид не едет в Москву! И что он так скоро — сюда. Вероятно, это Вы помогли ему решить так — спасибо Вам, Ив. Пав.!

Засим — кланяюсь и жму руку. А как Ек[атерина] Ивановна? М[ария] шлет привет ей, Вам и всему «Ферлаг»’у.

А. П.

395

Д. Я. АЙЗМАНУ

24 или 25 ноября [7 или 8 декабря] 1905, Капри.

Дорогой товарищ!

Вы сильно тронули мне сердце Вашим посвящением, я глубоко благодарен Вам, но — возражаю.

Каждый человек, сердце которого горит желанием видеть всех людей свободными внешне и внутренно, разумными, красивыми, товарищами, а не врагами друг друга, — каждый такой человек — факел, зажженный в сумраке нашей трагической жизни, все мы созываем к одному — к внутренней цельности, которая и есть — совершенство человека.

Один горит давно, другой — только разгорается, м. б., третий — уже догорел, но еще — чадит — вот драма! — все мы, мне кажется, равноценны по намерениям, по желаниям, если только стремимся к собиранию человека, раздробленного жизнью.

Зачем Вы будете выдвигать меня вперед, и заслужил ли я этот пост? Почему я — факел зажигающий, Вы — нет? Мне неловко говорить на эту тему, но Вы достаточно чуткий человек, Вы поймете мое естественное смущение, поверите ему.

Короче говоря — я прошу Вас: если Вы непременно хотите посвятить мне Вашу работу — посвятите ее товарищу, а не факелу. Вы — социал-демократ, я — тоже, Вы — писатель, я — тоже, — вот уже мы дважды товарищи.

А прежде всего — мы оба честные люди, и вот почему мы товарищи прежде всего. Так?

Если Вам неудобно переписывать пьесу для Ладыжникова и Америки — сообщите об этом мне поскорее: у меня есть печатная машина, и я могу попросить здесь напечатать ее в двух экз. Затруднения в этом нет.

Поклон Вам, супруге, Амфит[еатрову].

Жму руку.

А. Пешков

396

Е. К. МАЛИНОВСКОЙ

Декабрь 1906, Капри.

Дорогая Елена Константиновна!

Посылаю 300 р. и столько же извинений. На земле, вероятно, нет человека более беззаботного по части финансовой, чем я, — это, разумеется, не оправдывает моей халатности, а только объясняет ее.

Спасибо за письмо и те сведения о жизни родины, коя есть в нем, — хотя их мало. Наша родина — хорошая страна, знаете? И теперь она именно играет первую скрипку в мировом концерте, будет играть ее долго и так же — верю! — хорошо, как начала.

Старенькая, поношенная Европа в лице своего «культурного класса» ужасно смешно удивляется, когда говорит о России, и не скрывает своего страха пред «анархизмом, который, следует думать, органически присущ славянской расе».

Америка, страна подростков, тоже сильно заинтересована — т. е. испугана — русской революцией и тоже очень любопытно рассуждает, хочет понять, но — не может.

Я живу в восторге, в страшно повышенном настроении, — каждый день все более убеждает меня в близости революции всемирной.

Здесь, в Италии, удивительно хорошо относятся к русским, — больше всех европейцев интересуются ими, больше всего пишут о них. И — больше всего следят за русскими, — живу в осаде, сыщиков кругом, яко комаров.

Получаю из России смертельные приговоры от каких-то союзов борьбы с революцией и прочих чудацких учреждений. Очень глупо, но — весело.

Много пишу и буду писать еще больше. Занятие — как нельзя более свойственное мне и — полезное.

Жму Вашу руку. Мои поклоны П[авлу] П[етровичу] и всем хорошим знакомым.

Еще раз — всего, всего доброго!

А. Пешков

ПРИМЕЧАНИЯ

В 28–30 томах публикуются письма, телеграммы, надписи M Горького за 1889–1936 годы. Письма М. Горького, включенные в настоящее издание, представляют лишь часть эпистолярного наследия писателя. Многие из них печатались ранее в сборниках, журналах и газетах; некоторые — не полностью, иногда в небольших отрывках. В собрании сочинений они печатаются целиком.

Значительное количество писем публикуется впервые — главным образом по материалам томов «Архива А. М. Горького», подготовленных к печати.

Письма располагаются в хронологическом порядке. Каждому письму предшествует редакторская дата (курсивом) с указанием места написания письма. Авторская дата воспроизводится обычным шрифтом на том месте, где она стоит у М. Горького.

При отсутствии авторской даты