Золотые земли. Сокол и Ворон - Ульяна Черкасова

Уверенно, ловко она выбралась из оврага и поставила ведро на землю, остановилась, чтобы перевести дыхание после тяжёлого подъёма.

Сквозь тонкие щели в ставнях избы пробивался свет. Пахло дымом, что плыл тонкой струйкой из трубы в тёмное небо. Ярко горели звёзды над головой, но с севера шла тьма. Задул холодный ветер.

Дара подняла ведро и пошла к дому. Она думала о том, что её ждала похлёбка из зайчатины и тепло натопленной избы и что она сильнее, чем сама считала. Ей будет по плечу добраться до Рдзении и найти Весю. А после она решит, что делать дальше.

* * *

Коня Вячеслава похоронили в стороне от дороги. Княжич сидел в стороне и не попрощался с верным другом. Он вцепился в рукоятку меча и не выпускал её, глядел перед собой и ничего не видел.

Остальные решили, что нужно возвращаться, но Вячеслав им запретил.

– Мы уже в старгородских землях. Пошли к постоялому двору. Купим всё, что нужно, и двинемся дальше.

Никто не одобрил его слов. В другое время дружинники попытались бы остановить княжича, но каждый из них понимал, что не стоило. Не теперь.

Они добрались до постоялого двора и поменяли лошадей, а после весь день разъезжали по окрестностям в поисках лесной ведьмы, но всё оказалось напрасно.

– Нужно разделиться, – предложил Деян. – Стрела прав: ведьма нас вокруг пальца обведёт, но отпускать её нельзя.

– Эх, впервые в жизни согласен с лойтурцами и клятыми рдзенцами, – вздохнул Стрела, утирая вздёрнутый нос. – Всех ведьм перевешать нужно.

– Помолчи, трепло, – обрубил Зуй, хмуря чёрные густые брови. – Чего хорошего будет, если мы разделимся? Ведьме так только легче нас погубить.

Деян нахмурился:

– Мы не знаем, куда она пошла, но…

– В Совин, – послышался хриплый голос Вячко позади.

Дружинники обернулись. Княжич так и не поднялся и даже не посмотрел в их сторону.

– В Совин она идёт, – пробормотал он. – С-сука. Она ищет свою сестру.

– Значит, часть из нас отправляется в Рдзению, остальные с княжичем возвращаются в Златоборск, – заключил Деян.

Все согласно закивали.

– Я тогда в Совин, – пробасил Небаба. – Хочется рдзенским шавкам шеи намылить.

– Дубина, куда тебе в Рдзению, – во весь рот заулыбался Стрела, обнажая щербатую улыбку. – С таким делом справится кто-нибудь сообразительный вроде меня, чтобы умел всё вызнавать да выпытывать хитростью, а не идти напролом, как…

– Чего?! – набычился Небаба. – Да я тебя, мелочь болтливая…

– Оба заткнулись! – рявкнул Горазд. – Пусть Деян решает. Он из нас всех после княжича главнее.

– С чего бы это? – обиделся Зуй, который был старшим из них.

– Да хоть с того, что он всегда лучше остальных продумывает, как и где засаду устраивать, – пояснил Горазд. – Деян, что скажешь?

Деян почесал бородатый подбородок, присел у костра, видимо, припомнив, что в ногах нет правды. Широкой грубой ладонью разгладил морщинистый лоб.

– Вот, значит, что, – громко выдохнул он. – Думаю, что возьму с собой Стрелу. Пусть и болтлив, но и вправду проворен. И как-то раз он говорил, что нянька его была рдзенкой, говорок их знает.

Стрела присел, выставив одну ногу в сторону, подбоченился и выпалил с характерным мягким выговором:

– А то, батько, разумею я по-рдзенски. То язык ладный, не то шо ваш собачий ратиславский.

– И разница-то в чём? – нахмурился Зуй. – Ты по-ратиславски говоришь.

– Много ты понимаешь, – обиделся Стрела. – Главное, слова произносить так шипяще, будто с гадюкой споришь, а сами слова-то все одинаковые, разве что парочка отличается. Рдзенцы всё только притворяются порой, что по-ратиславски не понимают, а по-настоящему разницы никакой нет. Один у нас язык, просто говорят они на нём чудоковато.

Лицо Зуя вытянулось от удивления, а Деян продолжил:

– Возьму с собой ещё Небабу, такая силища может пригодиться, да и лишний раз нас посторонятся от одного вида на его морду, – хмыкнул он, а остальные громко захохотали. – Больше никого и не надо, толпой мы лишнее внимание привлечём, ни к чему это.

Вячко слышал их, но не понимал ничего. Пальцы его одеревенели, сжимая рукоять меча. И видел он перед собой только бледное лицо лесной ведьмы. И представлял раз за разом, как ломает ей шею собственными руками.

И вместо всех молитв он прошептал перед сном:

– Убью. Клянусь Создателем, убью.

* * *

Небо затянулось тучами, скрылись звёзды, и ветер забил в закрытые ставни. Мурлыкал огонь в печи, пахло мокрой шерстью от медвежьей шубы и псиной от собаки. Рыжий Дружок чутко спал у двери и порой приподнимал ухо, прислушиваясь к звукам снаружи.

Похлёбка из зайчатины удалась на славу, и даже чёрствый хлеб показался слаще сахарного петушка на ярмарке. Дедушка на этот раз не торопился и ел медленно. Он поставил на стол клюквенную настойку, которой хвастался ранее, а к ней достал копчёностей на закуску. Дара прежде никогда не пила ничего хмельного, кроме вина в княжеском дворце, но после всех переживаний решилась на несколько глотков и быстро опьянела.

Она ждала, что волхв наконец расскажет, зачем желал увидеть её и почему помог скрыться от погони, но Дедушка тоже разомлел от тепла и сытости. Он долго молчал, прикрыв глаза, и, кажется, заснул. Дара разглядывала дом волхва, примечая защитные знаки на потолке и над окном.

Перед глазами всё плыло, а в груди приятно потеплело от настойки. Зато в голову полезли дурные мысли. Всё то, о чём у Дары выходило не вспоминать днём, нагнало её теперь и заставило зажмурить глаза, чтобы не расплакаться.

Добрава, Горяй. Она не хотела ничего дурного, она желала только свободы. Но на ней остался грех. За ней теперь погоня. А она даже не могла себя защитить. Что было у неё, кроме скренорского ножа да пары чародейских уловок?

Вернуться на мельницу не получится. Вернуться к прежней жизни уже никогда не получится. Князь знал, где её дом. Он знал её родных, и только боги могли остановить Вячеслава, не позволить отомстить Даре через близких.

Барсуку и Ждане не спастись от людей князя. Им не сбежать, не обмануть. Если дружинники пришли бы за ними, то вырезали бы всех на мельнице.

В груди жгло, крутило. Дара зажмурилась, сдерживая слёзы, когда Дедушка вдруг вздрогнул, выпрямился и посмотрел на гостью.

– Думаю, внученька, тебя любопытство мучает, – будто продолжая разговор, произнёс он.

Дара захлопала ресницами и тревожно задышала, приходя в себя.

– Не то слово, – согласилась она. – Зачем ты хотел со мной встретиться?

– Затем, что уж тридцать лет минуло, как я не видел ни одной лесной ведьмы. Наверное, скучал по своим, – пожал плечами старик.