Золотые слезы - Лори Макбейн

— Спасибо, Белла, — поблагодарила Mapa горничную, установившую поднос на покрывале и оставшуюся на почтительном расстоянии в ожидании дальнейших распоряжений. — Мой племянник и его гувернантка уже проснулись? — поинтересовалась Mapa, делая глоток обжигающего черного кофе.

— Мастер Пэдди играет с мисс Дамарис, а мисс Джэми… — Белла помолчала и вдруг заговорила обиженным тоном; — Вчера вечером она давала мне указания, как стелить вам постель, как раскладывать вещи. Она хотела, чтобы я сделала все по ее вкусу, и не отходила от меня ни на шаг, пока я не закончила. Наверное, она предполагает, что я никогда не служила в приличных домах.

Mapa улыбнулась, представив себе, как Джэми властно отдавала приказы этой хрупкой негритянской девушке, требуя беспрекословного подчинения.

— Простите ее, просто она так долго находится при нашей семье, что считает себя вправе распоряжаться моими вещами, — ответила Mapa.

— Мисс Джэми напоминает мне старую мамашу Мэри, которая работает у нас на кухне. Она никому не позволяет прикоснуться к своим кастрюлям и сковородкам, следит за тем, чтобы все было на своих местах — и не дай Бог взять что-нибудь с полки без ее ведома! — уперев руки в бока, заявила Белла. — Когда вы будете готовы принять ванну, позвоните, и я принесу горячую воду, мадемуазель.

Горничная собиралась уже уйти, как вдруг Mapa почувствовала, что ее тошнит. Она постаралась протолкнуть внутрь кусочек булочки, которую уже откусила, но безуспешно. Белла успела взять с рукомойника тазик и поднести его к ней.

— Черт побери, — выругалась Mapa вполголоса и откинулась на подушку, а через минуту благодарно улыбнулась Белле, которая положила ей на лоб холодный компресс. — Теперь все в порядке. Что это на меня вдруг нашло?

— Мне неловко об этом говорить, — замялась Белла. — Но так очень часто бывает при беременности.

При этих словах горничной на Мару накатила очередная волна тошноты. Самые страшные ее опасения, которые она изо всех сил старалась гнать от себя, похоже, оправдывались.

Она носит под сердцем ребенка Николя! Mapa подозревала неладное уже с месяц, но надеялась, что ошибается; Однако больше невозможно закрывать глаза на припухшие соски и не обращать внимания на округлившийся, потяжелевший живот. Mapa намеренно не сводила пристального взгляда с Беллы до тех пор, пока девушка не почувствовала себя неловко и не прониклась важностью ситуации.

— Я хочу, чтобы ни одна живая душа в доме не узнала об этом. Вам понятно, Белла? Обещайте, что мое положение останется тайной для всех.

— Я умею держать язык за зубами, мадемуазель, — заверила ее горничная. — Вы можете полностью доверять Белле.

Вскоре Белла ушла, забрав с собой нетронутый завтрак, на который Mapa не могла смотреть без отвращения. Оставшись в одиночестве, Mapa откинулась на подушки и, сложив на груди руки, погрузилась в размышления.

Итак, она беременна. В ее чреве находится плод их с Николя близости. Mapa вдруг испытала чувство глубокой досады по поводу того, что за удовольствие, которое было обоюдным, расплачиваться приходится ей одной. Получается, что она одна наказана за прелюбодеяние, а Николя вышел сухим из воды. Но ведь это несправедливо! Пройдет еще немного времени — по приблизительным подсчетам, она была на третьем месяце, — и скрыть свое положение от окружающих будет уже невозможно. Интересно, что тогда предпримет Николя? Как он отнесется к перспективе стать отцом? Нет, она ни за что не допустит, чтобы Николя узнал о ребенке. Такого унижения ей не вынести! Скорее всего он начнет жалеть ее, но сносить жалость от Николя было выше ее сил. А что, если он, единственно повинуясь долгу чести, предложит ей выйти за него замуж? Разве может она принять его предложение в данных обстоятельствах? Нет, об этом не может быть и речи. Да и не способен Николя на такое донкихотство!

В полном отчаянии Mapa обратилась мыслями к покойному брату. Брендан помог бы ей найти выход, посоветовал бы, как поступить. Его задорная, насмешливая улыбка еще долго стояла перед глазами у Мары.

Через некоторое время Mapa спустилась вниз с самым беспечным видом, который только можно было себе вообразить. Казалось, ее интересовало лишь то, какая погода стояла на улице. Она на миг задержалась у зеркала в холле и украдкой оглядела себя, опасаясь, что ее положение уже стало очевидным. Однако плотно обтянутая зеленым шелком утреннего платья талия по-прежнему оставалась тонкой и гибкой, а кружева, которыми был оторочен вырез, удачно скрадывали необычную полноту груди. Довольная своим видом, Mapa отбросила со лба выбившуюся прядь и направилась в гостиную.

— Доброе утро, мадемуазель О'Флинн, — приветствовала ее Селеста. — Я услышала, как вы спускаетесь по лестнице. Вы не откажетесь присоединиться ко мне и выпить чашечку чая? Я никак не могу уговорить Жана-Луи поспать немного. — Она кивнула на ребенка, которого плавно покачивала на руках. Маре удалось разглядеть лишь темную макушку младенца.

— Благодарю вас, мадам, — отозвалась Mapa с опаской, так как не знала, минует ли ее приступ тошноты, если она сделает хотя бы глоток. Mapa с изумлением отметила резкую перемену в облике мачехи Николя. Всего за одну ночь из болезненной, раздраженной и сварливой женщины Селеста волшебным образом превратилась в цветущую радушную хозяйку.

— Пожалуйста, называйте меня Селестой, — предложила она. — Я знаю, что англичане всегда пьют чай по утрам. Когда я носила Жана-Луи, то могла лишь пить чай с тостами. От остальной еды меня тошнило. — Она кивнула на малыша и извиняющимся тоном добавила: — Прошу вас, мадемуазель, разлейте чай вместо меня.

Mapa наполнила две чашки обжигающим напитком, затем, придвинув одну из них Селесте, удобно расположилась; на софе и стала слушать, как та с истинно материнской гордостью и пристрастностью рассказывает о своем сыне. Марат, пыталась угадать, всегда ли присутствие ребенка вынуждает сдержанную и немногословную хозяйку болтать глупости, не зная удержу. Вероятно, не только этим объясняется общительность Селесты. Казалось, она ждет чего-то. Селеста вдруг замолчала и прислушалась к тому, что делается на улице. За этим последовало легкое замешательство, в ее глазах промелькнуло смущение, и Mapa уже не сомневалась, что она ожидает прибытия какой-то важной персоны.

― Николя рано поутру отправился осмотреть поместье, и вряд ли он вернется скоро, — сказала вдруг Селеста, словно Mapa просила ее объяснить, почему он отсутствует в гостиной.

— Понятно, — кивнула Mapa, почувствовав невероятное облегчение. Ей было бы трудно встретиться с ним вскоре после разговора с горничной. — Полагаю, ему очень интересно увидеть снова те места, к которым он привык с детства.

— Еще бы! Хорошо, что погода стоит сухая, а то когда пойдут дожди, дороги развезет, и верховая прогулка уже не будет доставлять столько удовольствия. Случается, что река выходит из берегов, и мы здесь, в Бомарэ, просто страдаем от наводнений.

— И часто здесь бывают наводнения? — спросила Mapa озабоченно.

— Каждый год, — с тяжелым вздохом кивнула Селеста. — Раз на раз не приходится, но иногда нас заливает основательно. Не так давно река разлилась столь сильно, что весь нижний этаж ушел под воду. Я решила тогда, что дому пришел конец, да и поместью тоже, поскольку мы понесли огромные убытки. Но самое ужасное то, что, когда вода спала, в доме оказалось невероятное количество змей — их принесло течением вместе с грязью, сухими корягами и прочим мусором. Терпеть не могу этих тварей! — Она с отвращением поморщилась. — Бог мой, я до сих пор помню, как чуть было не лишилась Жана-Луи, когда увидела змей на полу своей собственной гостиной! Мы опасались, что придется полностью перестраивать дом или даже переносить его повыше, но все обошлось, река вернулась в свои берега. Так что возможно еще, что Бомарэ переживет старую сикомору, которой бог знает сколько лет!