Золотые слезы - Лори Макбейн

Mapa лишь усмехнулась в ответ и стала с интересом разглядывать гостиную Этьена, которая очень напоминала музей из-за обилия безделушек и антикварных вещичек, собранных им по всему свету и с любовью коллекционера разложенных на всех свободных поверхностях. Меблировка гостиной также была неслучайной и тщательно продуманной: секретер черного дерева, комод красного дерева со множеством изящных завитушек, столик в стиле барокко с бронзовыми ножками в форме атлантов, старинные гобелены на стенах, китайские напольные вазы, персидский ковер. Внимание Мары привлекло небольшое рабочее кресло, обитое цветным шелком.

— Говорят, оно принадлежало Марии-Антуанетте, — сказал Этьен, заметив заинтересованность Мары.

— Оно великолепно, — с нескрываемым восхищением отозвалась она.

— Благодарю вас. Жаль, что я не могу показать вам свою парижскую коллекцию! У меня в Париже есть небольшой дом, где я храню самые ценные свои сокровища, — с гордостью сообщил Этьен, видя в Маре настоящего ценителя.

— Вы хотите сказать, что это еще не все? — с удивлением переспросила Mapa, пораженная окружающей ее роскошной обстановкой.

— Дорогая, да моя коллекция не поместится и во всем особняке Бомарэ! — рассмеялся Этьен. — Но позвольте показать вам мое недавнее приобретение. — Он важно прошествовал к столику и взял с него фарфоровую чашку с серебряным ободком. — Я недавно вернулся из Санкт-Петербурга и привез оттуда эту чудесную вещицу.

Mapa осторожно провела пальцем по краю чашки и подумала о том, что пить из нее чай действительно было бы ни с чем не сравнимым удовольствием. Этьен напоминал Маре маленького мальчика, с гордостью демонстрирующего взрослому свои незатейливые сокровища.

— Когда-нибудь я покажу вам свои самые любимые вещи, — пообещал Этьен, возвращая чашку на место. — Я забыл сказать: из нее пила сама Екатерина Великая. Кстати, может быть, — вы передумали и хотите чаю?

— Нет, спасибо. На самом деле я ищу своего племянника Пэдди. Он должен был играть у себя в комнате, но куда-то запропастился, — объяснила Mapa. — Похоже, собирается дождь, так что его нужно найти немедленно.

— Я мог бы помочь вам. Предлагаю посмотреть, нет ли его в конюшне, — сказал Этьен и быстро подхватил перчатки и трость. — Помню, когда я был ребенком, меня тянуло к лошадям с непреодолимой силой, хотя теперь я ума не приложу почему. Более грязное и отвратительно пахнущее место трудно себе представить.

Пэдди действительно оказался в конюшне. Mapa услышала его смех и радостные возгласы, а вскоре увидела его самого. Малыш крутился в углу пустого стойла возле Алана, который с недоумением наблюдал за его искренними проявлениями восхищения. На звук шагов и шелест юбок Мары Алан обернулся.

— Такое ощущение, что ваш малыш никогда не видел ощенившейся суки, — сказал он, поклонившись Маре.

— Так оно и есть. Мы жили в городе, много путешествовали, и у нас никогда не было домашнего питомца, — отозвалась она.

— Не трогай ее! — крикнул Алан Пэдди, который протянул руку к собаке. — Она может рассердиться и укусить тебя.

— Но я только хотел погладить малышей, — ответил Пэдди, отдернув руку.

— Их мама не знает о том, что твои намерения самые добрые. Она будет защищать детей, предполагая, что ты можешь причинить им вред, — объяснил Алан.

— Запомни то, что говорит этот джентльмен, и будь поосторожнее, — предупредила Mapa Пэдди.

— Может быть, вашему малышу будет интересно взглянуть еще на одного новорожденного? — предложил Алан и направился к другому стойлу, в котором помешалась каурая кобыла с жеребенком. Здесь Алан поднял Пэдди на руки и держал его до тех пор, пока тот вдоволь не нагляделся на тонконогого сосунка.

— Mapa рассказала мне, что в Бомарэ сегодня была гостья, — с хитрой усмешкой сказал Этьен сыну.

— Да, я знаю. Мадам Сент-Лоренс из Сандроуза. Я с легкостью отдал бы свое месячное жалованье за возможность увидеть ее перевернутое лицо, — ответил Алан, после чего отец и сын обменялись понимающим взглядом.

— Вам может показаться, что мы жестоки и несправедливы по отношению к Амариллис, но уверяю вас, у нас достаточно оснований для этого, — счел своим долгом пояснить Маре Этьен.

— Госпожа из Сандроуза обычно забывает, с кем имеет дело, и иногда позволяет себе щелкать кнутом у нас над головой, словно мы ее рабы, — добавил Этьен раздраженно. Он был свободным человеком и привык к соответствующему обращению.

В этот момент Пэдди громко зашмыгал носом, и Mapa вознамерилась увести его домой.

— Нет, Mapa, позволь мне побыть здесь еще немного, — взмолился малыш. — Я вовсе не простужен. Просто мне в нос попала соринка. Ну пожалуйста!

— Не беспокойтесь, мадемуазель. Я пригляжу за ним, — заверил ее Алан.

— Хорошо, — согласилась Mapa после некоторого раздумья. — Но имей в виду, через полчаса ты должен быть дома.

— Простите, мадемуазель, я не могу проводить вас, — сказал Этьен. — Мне крайне необходимо поговорить с сыном.

— Ничего страшного, я прекрасно найду дорогу сама, — ответила Mapa и направилась к выходу, бросив на Пэдди строгий взгляд, призывающий его не забыть о своем обещании.

Надвигалась настоящая буря. Ветер усилился, и Маре пришлось бороться с его порывами, пересекая задний двор. Она поднялась на галерею и пошла по ней, на ходу поправляя растрепавшиеся волосы. Внезапное появление Николя из-за колонны оказалось для нее неожиданным, вот почему Mapa инстинктивно отшатнулась, почувствовав на своих плечах его тяжелые руки. Однако увидев перед собой загорелое улыбающееся лицо Николя, она тут же успокоилась.

― Итак, ты купил Бомарэ? — сказала она, и ее голос прозвучал чуть ли не укоризненно.

— Да, теперь я здесь хозяин, — с гордостью отозвался Николя.

С минуту они молча смотрели друг на друга.

— Поздравляю, Николя. Когда же мне уехать?

— Я думал, что мы уже давно обсудили этот вопрос и пришли к единому мнению. — Николя недоуменно приподнял бровь.

— Да, но это было еще в Новом Орлеане до того, как ты стал владельцем Бомарэ. Теперь все переменилось, — сказала Mapa, стараясь сохранить самообладание.

— Разве? — с сомнением переспросил Николя, ласково поглаживая ее по щеке, чем выбивал у нее из-под ног почву самоуверенности.

— Мне казалось, что теперь твои интересы лежат в другой области, — с достоинством отстраняясь от его руки, заявила Mapa.

— Это в какой же? — усмехнулся Николя.

— Я имею в виду Амариллис.

— Ах, Амариллис… Она все так же хороша, как раньше, — задумчиво вымолвил Николя.

— Может быть, и так, — холодно отозвалась Mapa. — Если, конечно, такие женщины в твоем вкусе. Но я не позволю тебе использовать себя для того, чтобы разжечь в ней ревность.

— По-твоему, я собираюсь оставить тебя в Бомарэ для этого? — Николя внезапно пришел в ярость, и его глаза угрожающе сощурились. — Если ты так считаешь, значит, недооцениваешь мое умение завоевывать женщин.