Кисельные берега - Анна Осьмак

- Чудесная погода, не правда ли? – осведомился знакомый голос.

Кира почувствовала подле себя движение воздуха и резко отняла руки от лица.

- А вы, милая пани, вместо того, чтобы наслаждаться чудесным деньком, о чём-то грустите? – принц изящно присел подле, согнув ногу в колене, другой картинно опершись на толстый сук. – О чём ваши печали? Признайтесь, милая! Я готов помочь вам их развеять, - он уставился на неё томно и многозначительно.

Кира фыркнула и отвернулась. Принесла, блин, нелёгкая. Только твоих кобелиных упований мне сейчас не хватает…

Принц, более чем уверенный в своей неотразимости, счёл фырканье кокетством и, склонившись над предметом сиюминутного увлечения ниже, сжал её пальцы в своих.

- Вы так прелестны, милая, - прошептал он, порывисто поднося её руку к губам. – В этом диком лесном антураже – словно нежная нимфа… - приобнял за талию и потянулся губами к шее, - и это зелёное платье так уместно к этому образу, - обвёл пальцем вырез декольте. – Признайтесь, вы всё учли, чтобы свести меня с ума, не правда ли?

- Неправда, - буркнула Кира, грубо вырывая руку и демонстративно вытирая пальцы о юбку. – Ты чего ко мне пристебался, голубь? – она спрыгнула со своего насеста и развернулась к принцу – руки в боки. - Возмечтал о маленьком приключении с перепихом? Что так? Месяца не прошло, как женился, а молодой женой уж пресытился? Под ближайшую юбку полез – и правильно! Чего далеко ходить, когда ближние угодья не опылены!

- Эй! – опомнился принц. – Ты с кем говоришь, девка? Забываешься!

- Это ты, высочество, забываешься! – немедленно осадила высокородного визави раздражённая Кира. – И забываешь! Что мой долг, как ближайшей подруги принцессы, пойти и рассказать ей о телодвижениях её резвого супруга, раскрыть, так сказать, глаза бедной наивной девочке на разлюбезного Альфреда: чем он тут промышляет, пока она ему рубашки вышивает!..

Лицо принца изменилось. Сладчайший и манерный ловелас исчез. Его нежные, холёные черты заострились, глаза недобро сузились, пухлые, чувственные губы сжались в прямую, жёсткую линию…

Увы тебе, Кира, и твоему вздорному характеру… Может, ты забыла, что перед тобой не хозяин сети элитных ресторанов Жора, подвыпивший на светском рауте и в связи с этим стремящийся перещупать всех присутствующих гламурных баб за сиськи? Его легко можно было послать. Можно даже было сумочкой в нос зарядить… А вот что будет, если послать ещё пока юного и с виду неопасного, но наследственного деспота? За которым поколения кровавых борцов за престол, подавителей крестьянских восстаний, толпы отравленных дядюшек и зарубленных мятежных вассалов? Что будет, если унизить такого человека, пригрозить ему и вызвать у него гнев?

В самом деле – что?

Кире вдруг стало очень неуютно под этим изменившимся взглядом прежнего душки-принца.

«Опять я встряну со своим гонором», - подумала она и зябко передёрнула плечами.

Принц молчал, не меняя расслабленной и вычурной позы, которая теперь казалась совершенно неестественной. Молчала и Кира. Потом сдалась:

- В общем, - промямлила она, - просто хотела предупредить: если вы не перестанете… это… приставать… короче, тогда расскажу. А… а сейчас пока можете… быть спок… спокойны… и я тоже…

«Боже, что я несу??» - подумала гонористая девка со стыдом и ужасом.

Оборвав себя на полуслове, Кира развернулась и торопливо зашагала по козьей тропке в сторону реки.

Глава 58

Несчастный поросёнок, начинённый яблоками и хреном, задался. Впрочем, как и паприкаш с клёцками. Во всяком случае все ели и нахваливали.

Кира тоже ела, но вкуса не чувствовала. Недавние встречи в дубовой роще сбили её с толку. Повергли в смятение. Оставили после себя тянущее беспокойство и тягостную тревогу.

Она искала глазами Медведя – и не находила. Она боялась наткнуться взглядом на принца – и постоянно натыкалась. Взгляды их встречались, перекрещивались, постоянно цеплялись друг за друга, и ничего успокаивающего в бесстрастном и холодном взоре тёмных глаз под пижонской каштановой чёлкой Кира не находила.

Костры в надвигающихся сумерках становились всё ярче и заметнее. Солнце свалилось за реку и утянуло за собой хвост небесного багрового пожара. Принцесса, нежно льнущая к боку возлюбленного супруга, стала зевать всё чаще и, словно ребёнок, не желающий отправляться спать со взрослых посиделок, усиленно таращить сонные глаза. До сих пор не замеченный в особой внимательности принц вдруг озаботился её усталостью и принялся уговаривать отправиться на судно. Сам он, якобы, тоже бесконечно умаялся. Мало того, уговорив и поднявшись с места, дал знак к окончанию пирушки и скорым сборам.

Пирующие, удивлённые и обескураженные целомудренным стремлением принца к здоровому образу жизни, принялись с ворчанием сворачиваться и растекаться по кораблям. Слуги торопливо зачищали поляну – велено было отплывать в ночь.

«Чего попусту время терять?» - резюмировал принц.

Никанорыч с одной стороны удивился неожиданности такого решения, с другой – обрадовался сокращению стоянки, с третьей – всё же выразил опасение насчёт безопасности ночного плавания. Выразил он их, правда, в основном Акинфию. Не принцу же! На что кормчий флегматично пожал плечами – чего зря бурчать, коль отменить распоряжение не в их власти? – и велел команде развесить вдоль бортов фонарей поболе, дабы опастись ночного столкновения. А также поставить на носу факельщика с лотом – не дай, боже, напороться впотьмах да на неизвестном фарватере на банку!..

- Эй, Акинфий! – махнула кормчему Кира. – Меня подождите!

Тот, уже забравшись в приготовившуюся отчались лодку, покхекал, покрутился вокруг себя, словно пёс на подстилке, отвесил походя подзатыльник юнцу-первогодке и хмуро глянул в сторону берега.

- А собака твоя где? Собаку, мабуть, искать щас примешься. Жди тута, загорай… Потом ещё на «Сигизмунда» тебя завози. А у меня дел на «Возке» невроворот!

- Что ж мне, вплавь? – рассердилась Кира.

- Прям вплавь! Чё сразу-то? Щас Дорофея пришлю. Пока псину свою поищи, шоб как лодка придёт – так ты как штык!..

- Ладно…

Кира огляделась на разорённый и загаженный лужок, по которому ещё сновали тёмные силуэты прислуги, дошкрябывающей последние котлы и подбирающей последние вилки-тарелки…

- Сырник! Где ж ты, скотина облезлая? Сырник! Сырник!

Собака не отзывалась. Зато отозвался тот, кого не звали. Неприятная рожа нанятого на порогах ушлого толмача возникла из сумерек прямо перед Кирой, изрядно её напугав.

- Ай! Чёрт бы тебя побрал!

- Собачку ищите, госпожа? – осведомился тот,