Церемонии - Т.Э.Д. Клайн

Все трое собрались в пустом поле, и, пока они читают фразы из своей книги, их тела кажутся неловкими и окостенелыми. Перед ними зияет свежевыкопанная яма, рядом лежит завернутый в одеяло предмет.

Впервые за десять часов на лице у Старика мелькает намек на движение – почти незаметная дрожь в уголках губ.

И пока кошка наблюдает за происходящим с дерева, ее губы растягиваются в подобие человеческой улыбки.

* * *

Неприятный день.

Кошачьи похороны прошли нормально. По правде сказать, в них было даже что-то трогательное, несмотря на всю мою испорченность и насморк. Мы все собрались за садом Деборы. Сарр выкопал небольшую могилку для одного кота, который у них остался, завернули трупик в черную ткань. Второй… Бог знает, что Бвада с ним сделала.

Пороты тоже были в черном, но они всегда так одеваются. Я надел лучшую рубашку и брюки, те, в которых приехал, и постарался выглядеть сочувственно. Один раз Сарр кстати процитировал Иеремию: «Разве нет бальзама в Галааде? разве нет там врача?» – и я кивнул со всей возможной серьезностью. Читал вместе с ними строфы из Библии (Сарр, судя по всему, знает все наизусть, Дебора почти все), говорил «аминь», вставал на колени и пытался утешить Дебору, когда она плакала. Спросил у нее, попадают ли кошки в рай, на что она со слезами ответила: «Разумеется!» Но Сарр добавил, что Бвада будет гореть в аду…

Меня, кажется, куда больше, чем Поротов, интересует, как треклятая тварь умудрилась пробраться в дом. Дебора с абсолютной уверенностью (хотя, как мне кажется, до сих пор она в это не верила) заявила, что «дьявол научил кошку открывать двери».

Сарр кивнул и серьезно добавил: «Она всегда была умной кошкой». Он отчего-то напомнил мне мать преступника, которая вопреки всему продолжает гордиться своим сыном.

Тем не менее, после завтрака мы с ним отправились обыскивать округу, чтобы убить Бваду.

Прошли тем же маршрутом, по которому ходили уже дважды: обыскали амбар, кладовку, пространство под крыльцами и даже среди сосен на другом берегу ручья. Сарр звал кошку, умолял показаться и клялся мне, что она не всегда была такой.

К сожалению, нам не удалось бы проверить каждое дерево на ферме, а в лесу могло спрятаться и животное покрупнее кошки. Так что мы, разумеется, не нашли ни следа. Мы старались; прошли до самой старой мусорной свалки в дальнем конце дороги.

Впрочем, с тем же успехом можно было остаться рядом с домом.

Мы вернулись к ужину, и я пошел к себе в комнату, чтобы переодеться.

Дверь стояла нараспашку.

Внутри ничего не было повреждено и лежало на своих местах. Все выглядело нормально – кроме постели. Простыни и даже матрас под ними были изорваны на ленты, подушка порвана в клочья. Весь пол покрывали перья.

Следы когтей остались даже на одеяле.

За ужином Пороты попытались убедить меня заночевать в комнатке на втором этаже и пообещали запереть этой ночью все двери, так что внутрь не смог бы пробраться даже грабитель-человек. Сарр уверен, что животное отчего-то испытывает ко мне особую неприязнь.

Тогда мысль показалась мне нелепой. В конце концов, это всего лишь толстая серая кошка…

Но теперь, сидя в одиночестве и глядя на пару оставшихся на полу перьев, я жалею, что отказался. Лучше бы я остался в доме. Я все-таки согласился взять топор, который Сарр настойчиво мне предлагал.

Но сейчас приятнее было бы просто оказаться в комнате без окон.

Что-то мне кажется, что сегодня я не стану ложиться в постель. Просто просижу всю ночь на новой простыне, опершись на запасную подушку Поротов, прислоненную к стене, с топором под рукой и с дневником на коленях.

По правде сказать, я довольно сильно устал от всей этой ходьбы. Не привык к таким физическим упражнениям. Последнее время я слишком часто отлынивал.

Теперь меня пугает каждый звук. Каждые пять минут вздрагиваю от какого-нибудь хрустнувшего сучка или шороха листвы. И кто бы мог поверить, что бегающие на чердаке мыши могут производить столько шума! Может, они и мелкие, но звук такой, будто у меня над головой бегают бегемоты.

Как звучала строчка из книги Иеремии, которую Сарр процитировал во время похорон?

Ты – надежда моя в день бедствия.

По крайней мере, так он сказал.

Во сне видел драконов. Утром обнаружил, что заснул с дневником и топором в руках. Проснулся от удушья – у меня намертво заложен нос, я безостановочно чихаю. Через всю сетку на окне, которое выходит в лес, идет диагональный разрез.

Рассвет был серым и сумрачным. Солнце скрывалось уже за самыми верхушками сосен, но ночь казалась бесконечной, как в те короткие, промозглые зимние дни, когда тьма длится еще долго после наступления утра. В такие дни ни один нормальный человек не желает просыпаться, а уж мысль подняться в пять сорок даже не закрадывается в голову. Тем не менее, солнце поднялось в пять сорок, а Хам и Нетти Стадемайр – вместе с ним.

Хам встал неохотно, но не только из-за темноты. Весь этот год его преследовали беды. Сначала поздние заморозки побили корни молодых саженцев, потом на яблонях появилась гниль, а на томатах – черви, а к тому времени, когда подошла их с Нетти очередь принимать общину, на кленах развелось столько коконопрядов, что они сыпались людям за шиворот.

Хам плеснул себе в лицо холодной воды и выпил с женой чашку кофе перед завтраком, – Нетти была местной повитухой и, кажется, лучше справлялась с ранним подъемом, – выбрался на полутемный двор и обнаружил, что в свинарнике что-то стряслось.

Все животные собрались в углу и с хрюканьем топтали что-то на земле. Только одно могло так растревожить свиней, и, подходя к загону, фермер уже знал, что увидит: черный садовый уж, толстый и совершенно безобидный, каким-то образом заполз на территорию свиней, и те насмерть забили его копытами.

Хам ловко перебрался через ограждение и разогнал животных сильными шлепками по бокам. Для них его удары были не больнее ласкового поглаживания. Свиньи расступились, давая хозяину пройти. Фермер поднял раздавленную змею и швырнул ее в сторону леса, куда-то за северную границу поля.

Недобрый знак, да еще так рано поутру. Дурное предзнаменование на весь день.

Через десять минут он вышел на кукурузное поле с мотыгой на плече и обнаружил еще одну змею. Она была крохотной и тонкой и медленно ползла вдоль одного их рядов. Такие змеи приносят пользу, ловят грызунов, которые портят кукурузу, так что Хам позволил ей ползти дальше, хотя его лицо слегка помрачнело. Фермер проследил, как существо застенчиво пробирается по рыхлой земле, обернулся, чтобы посмотреть, откуда оно взялось, – и обнаружил еще одну змею, темно-зеленую и уже не такую тонкую и маленькую.