От Сталинграда до Берлина. Воспоминания командующего - Василий Чуйков

Перед нами Ставкой были поставлены две задачи, выполняемые последовательно. Первая — захватить Апостолово, Марь янское, Чертомлык, Шолохово и тем самым перерезать пути отхода немецким частям из района Никополя на запад. Вторая задача — армия повертывала на Никополь.

В Петропавловке я наметил дальнейший план наступления и, пользуясь установившейся оттуда связью с войсками, передал им свое решение.

Командиру 29-го гвардейского стрелкового корпуса нанести удар через Каменку с задачей выхода на рубеж Апостолово, Запорожье с направлением на Марьянское.

Командиру 4-го гвардейского стрелкового корпуса нанести удар через Шолохово с ближайшей задачей отрезать пути отхода противника через Перевизские Хутора и в дальнейшем выйти на рубеж Чертомлык, Екатериновка, Кирово.

Командиру 28-го гвардейского стрелкового корпуса перейти в решительное наступление по всему фронту с задачей к исходу дня овладеть рубежом Кирово, Ново-Ивановка.

27-й гвардейской стрелковой дивизии после прохода через занятый ею рубеж войсками 46-й армии с 11-й танковой бригадой и 5-м танковым полком сосредоточиться в районе Запорожец, Ново-Ивановка.

Передав по радио в войска это решение, я приказал армейской оперативной группе двигаться через Ново-Ивановку на Шолохово, ибо оттуда надо было разворачивать фронт наступления на Никополь.

Чем дальше мы продвигались на юг, тем хуже становилась дорога. Шел дождь со снегом. Украинский чернозем размяк на большую глубину. Колесным машинам по дорогам двигаться не было никакой возможности. Вездеходы в несколько рядов двигались по полю, каждая машина оставляла за собой такую глубокую колею, что вслед за ней другая машина идти не могла — она сейчас же садилась на картер. На дорогах, в полях стояли тысячи увязших немецких автомашин… Попадались завязшие танки, бронемашины, масса орудий была брошена в грязи.

В Шолохово мы добрались только к вечеру. Нас там встретил командир 4-го гвардейского стрелкового корпуса генерал В.А. Глазунов, который добрался туда пешком. Он сам и его офицеры перенесли радиостанцию, питание к ней и штабные документы.

Передовое армейское управление разместилось в больнице поселка. Мы разбирались по карте в сложившейся обстановке. К нам внезапно явился генерал Танасчишин. Он пришел за помощью. Командир корпуса, имевший в своем распоряжении более тысячи автомашин, попросил хотя бы полсотни конных подвод, чтобы подвезти своим частям горючее и боеприпасы. Машины буксовали в грязи.

Рано утром мы услышали гул канонады. Приказ о наступлении выполнялся…

Связисты наладили связь. У меня не оказалось с собой кодовой таблицы, и я мог вести разговор с начальником штаба генералом Владимировым, пользуясь лишь условным языком. Мы узнали друг друга по голосу. Я сообщил, что нахожусь в больнице, что имею связь с Фокановым, Глазуновым и с Танасчишиным. Другого ориентира я дать не мог, ибо их на карте в округе 25 километров не было. Владимиров понял, где я нахожусь, но это же поняли, как потом выяснилось, и гитлеровцы.

Владимиров очень обрадовался, услышав мой голос. Меня, оказывается, уже разыскивали из штаба фронта. Я приказал выслать ко мне в больницу верховых лошадей и поторопить командира 28-го гвардейского стрелкового корпуса с наступлением на юг.

Немецкое командование спешило вывести из окружения тяжелую технику. Пехотные части 6-й полевой и 1-й танковой армий отходили днепровскими плавнями. Автомашинами, орудиями, танками, всевозможными повозками и грузами были забиты все полевые дороги, все поселки и даже поля. Пересчитать и учесть все это было тогда просто невозможно.

Количество трофеев увеличивалось с каждым часом. Наши войска обнаружили по дороге из Каменки в Апостолово колонну — десять исправных танков «тигр», которые увязли в трясине по самые башни. Фашисты бросили свою технику, уходя через днепровские плавни по бесчисленным тропам, где не могла пройти никакая машина.

Мы теперь не опасались за свой левый фланг. Противник не мог организовать контратаки из Никополя. Из этого раздутого мешка, прорванного нашими войсками, выходил воздух. Мешок на глазах опадал. Но мы могли еще ожидать контрудара на Апостолово с целью отбросить нас с железной дороги Никополь — Апостолово, чтобы облегчить выход войск днепровскими плавнями.

Утром 6 февраля я решил проследить, как будет вводиться в бой 27-я гвардейская стрелковая дивизия, которая выдвигалась к станции Ток. На автомашине ехать было невозможно. Мы с адъютантом сели на верховых лошадей. К станции Ток дорога лежала через Базавлук, Токовское, где мы могли переправиться по мосту через Каменку.

Выехав из Базавлука, мы увидели дорогу с глубоко прорезанными колеями. Она показалась нам хорошим ориентиром, мы решили, что здесь прошли наши части, и спокойно поехали по ней. Солнце нам било в лицо, стало быть, мы продвигались на юг. Направление взято как будто бы правильно. Мы ехали полем вдоль пробитой колеи. Однако долгое время нам никто не попадался навстречу. У меня закралось сомнение: правильно ли мы едем? Поднялись на пригорок. Я решил свериться по карте. Остановил лошадей. Позади остановились адъютант и коновод. Я развернул карту… И вдруг откуда-то со стороны раздались автоматные очереди и ружейные выстрелы. Засвистели пули. Моя лошадь поднялась на дыбы и рухнула на землю. Выручила старая кавалерийская привычка — я успел высвободить ноги из стремян и, спрыгнув с седла, тут же упал в глубокую дорожную колею.

Адъютант и коновод оказались около меня. Они почти одновременно крикнули, чтобы я садился на какую-нибудь из лошадей. В ответ я приказал:

— Слезай! Ложись!

Они оба упали в колеи. Секундой позже и их лошади были срезаны автоматным огнем.

Автомобильные колеи были спасительно глубоки. Мы несколько минут лежали не шевелясь. Пули впивались в землю совсем рядом. На некоторое время мы притворились убитыми. Но долго в бездействии лежать было нельзя. На мне была генеральская папаха с красным верхом и брюки с лампасами — словом, приметы, хорошо известные немцам. Да и лежать без движения было невмоготу. Ледяная вода просочилась сквозь одежду и сковала холодным обручем тело.

Мы поползли вдоль колеи. Противник заметил движение. Усилил автоматный огонь.

Адъютант крикнул:

— Командующий! Бросай шапку! Они по красному верху целятся!

Обращение было, конечно, не по форме, но до соблюдения ли формы в таком положении?

Шапку я снял, но огонь немцев не прекратился. Мы ползли по-пластунски. Очень скоро в отвороты моих охотничьих яловых сапог набилась жидкая грязь. Адъютант посоветовал мне скинуть и сапоги. Пришлось опять его послушаться. Разулся. Ползти стало легче. Что значит ползти по жидкой грязи? Двигались мы вперед, разгребая грязь.

Вскоре мы по слуху определили, что пули около нас уже не ложатся, а пролетают над нами значительно выше. Стало быть, мы спустились с пригорка в мертвое пространство.

Мы ползли еще некоторое время из предосторожности. Наконец обстрел прекратился. Мы встали и пошли к поселку.