Зачем нужны умные люди? Антропология счастья в эпоху перемен - Анатолий Андреев

Новая архитектура мира формируется и обретает свои новые фундаментальные формы и очертания только насилием, то есть – только войной. Вспомним Талейрана: «Насилие есть повивальная бабка истории».

Я бы (А. А.) предложил другую аранжировку Талейрана: «Насилие есть индивидоцентрическая повивальная бабка истории».

Мы убеждены, что будущая война, безотносительно к ее физическому масштабу и даже театрам войны, будет носить цивилизационный характер, что неизбежно придает ей уровень войны смыслов.

Важным фактором является очевидная взаимная некомплиментарность этих цивилизаций, что определяет новый уровень конфликтной основы войн будущего.

Услышали генерала?

Можете не сомневаться: так рассуждают все генералы всех стран, которые могут считаться потенциальными противниками друг друга. Ибо: «остаться должен только один», «Боливару не снести двоих» и т. д.

Генералы, возможно, и верят в Бога, но придерживаются одной простой заповеди: победит сильнейший.

У всех генералов мира один общий предок: индивид.

Других генералов в мире нет. И не будет.

Казалось бы, с этого и нужно начинать – с рабочего определения войны, чтобы затем системно описать феномен. Однако подобная «естественная», «опирающаяся на здравый смысл» методология обладает недостатками настолько существенными, что они способны превратить «безобидную методологию» также в инструмент информационной войны.

Дело в том, что «по умолчанию» практически все теоретические определения, зарекомендовавшие себя как заслуживающие внимания, исходят из того, что война по природе своей является феноменом социально-политическим и антропологическим – в той мере, в какой это касается человека-индивида как существа природного, но не духовного (при всех нюансах информационная природа человека так или иначе не рассматривается как фактор определяющий). Проще говоря, война рассматривается с точки зрения индивида, который по себе судит о других и о человечестве в целом. Фиксируются те существенные признаки (атрибуты) войны, которые видны невооруженным глазом. Среди этих признаков выделяются следующие:

– война – это вооруженная борьба каких-либо субъектов;

– субъекты борьбы – государства, нации, классы, кланы, общины – то есть социальные структуры;

– война представляет собой насилие («насилие есть повивальная бабка истории»);

– война (с одной стороны) и власть сильных мира сего (с другой) – неразделимы, они являются сторонами одной медали и соотносятся как форма и содержание;

– причины и цели войн имеют социально-экономический характер;

– война вечна и неистребима, поскольку является имманентной характеристикой человека (существа родом из природы) и социума; исчезновение войны будет означать исчезновение людей;

– мир – всегда представляет собой то или иное состояние войны; жить в мире – значит пребывать в той или иной фазе войны.

Если исходить из того, что война есть явление социальное (а она действительно всегда имеет социальный облик, в том числе ценностно-цивилизационный) и природно-антропологическое (что также отчасти верно), то все перечисленные признаки следует признать верными.

Но если антропологические характеристики социума определяются не сами по себе, а зависят от информационных параметров (ресурсов) человека, от особенностей его информационной структуры, то следует признать, что положение «война есть явление природно-социальное» верно, но недостаточно. Скажи мне, как ты интерпретируешь феномен человека, и я скажу, как ты понимаешь феномен войны.

Нам предлагаются трактовки «локальные» – и потому только отчасти верные. Такой подход (такое мышление, такая методология) безнадежно устарел, как и сама война (несмотря на то что войной всегда охвачена какая-то часть планеты Земля). Порой кажется, что нет ничего актуальнее войны. Хочешь мира – готовься к войне. То есть сам мир есть состояние подготовки к войне.

Что наша жизнь?

Война.

Не удивительно, что наше мышление до крайности милитаризировано (мышление индивида, делающего ставку на культ силы, иным не бывает).

Вот почему мы предложили читателю подборку классических локальных определений. Мы просто заглянули в зеркало – зеркало отразило наши наиболее распространенные (индивидоцентрические) представления о войне.

Сегодня нам, в соответствии с меняющимся представлением о мире, нужны «глокальные» определения, которые включали бы в себя персоноцентрическое видение проблемы. Где эти определения?

Их нет.

Хочешь понять войну – разберись с человеком как существом информационным: таков наш исходный методологический постулат. Именно поэтому мы начнем не с определений войны как феномена природно-социального (не с того, что предписано многовековой традицией), а с трактовки человека – феномена информационного, имеющего среди прочих и проекцию социальную (где война является одной из неотъемлемых характеристик).

Природа человека определяет природу войны, никак не наоборот.

И это обстоятельство во многом меняет дело.

Что такое человек?

Об этом в нашей книге было сказано достаточно. В человеке, существе информационном, преобладает либо начало природное (витальное, психо-физиологическое, психо-интеллектуальное – так или иначе психоцентрическое), либо культурное (связанное с деятельностью сознания, разума, с производством смыслов и ценностных ориентаций). Первое мы называем индивидоцентризмом, второе – персоноцентризмом.

Если смотреть на феномен войны глазами индивида, то все вышеперечисленные нами признаки войны представляются верными и, что самое главное, исчерпывающими. Можно говорить лишь о меняющихся формах и видах войны. Суть – неизменна.

Если смотреть на феномен войны глазами личности, то следует сказать совершенно определенно: впервые появляется новый субъект войны, связанный с потребностями и правами личности. И это в корне меняет всю военную картину: в случае если миром будет править личность (персоноцентризм, основанный на «глокальном» мышлении), война как социальный феномен перестанет существовать. На сегодняшний день это утопия, конечно. Однако война против личности – это реальность.

В информационном плане мир изменился настолько, что даже теория войны с опозданием реагирует на эти изменения.

Что меняется в отношении к войне с учетом того, что появляются категории персоноцентризм и индивидоцентризм?

Нельзя сказать, что никогда еще в истории человечества война не развязывалась одной цивилизацией против другой; однако никогда еще в истории человечества «индивид» как тип управления информацией не сражался против «личности» как иного типа управления информацией.

Сам против себя.

Все войны были в формате «индивид» против другого «индивида» (народ против народа, страны против стран: это принципиально не меняет картины). Человек бессознательный никогда еще не вел войну против человека разумного – войну, ставка в которой не территории и ресурсы, а жизнь человека как таковая, сам феномен жизни как таковой.